Дмитрий Олюнин, Росбанк: "Банкам по‑прежнему комфортно"

Важнейшими тенденциями банковского рынка, побуждающими менять стратегию, в Росбанке называют снижение темпов роста российской экономики в 2014 г. и рост конкуренции со стороны технологичных банков и нишевых игроков. Растут риски и в потребительском кредитовании. Тем не менее, топ‑менеджмент ожидает двузначного роста банковского рынка в среднесрочной перспективе и намерен на волне этого роста расширить и свою долю, увеличив число активных клиентов до 2,7 млн к 2016 г.

Росбанк, как и большинство российских банков без участия государства, стоит перед необходимостью увеличивать эффективность бизнеса, чтобы, с одной стороны, выдерживать усиление конкуренции с госбанками за крупнейших клиентов, с другой — не сдавать позиций перед специализированными игроками. Отсюда — намеченное повышение доли транз­акционных доходов в общей их структуре и распределение зон ответственности с другими банками, входящими в группу Societe Generale в РФ — Русфинансом и «ДельтаКредит». По замыслу стратегов Societe Generale, в розничном бизнесе Росбанк должен стать ключевым транзакционным банком группы, отвечая за обслуживание счетов, предоставление овердрафтов, погашение кредитов, осуществление платежей и переводов, обмен валюты и др. Русфинанс и «ДельтаКредит» становятся центрами залогового кредитования. В корпоративном блоке банк нацелен на органический рост в сегменте крупнейших компаний (годовой оборот более 16 млрд руб.), в крупном и среднем сегменте — в первую очередь увеличивать объем транз­акционных операций.

 

Какова сейчас доля транзакционных доходов и какая заложена в план?

 

— Доля транзакционных доходов от розничного бизнеса составляет 25%, от корпоративного — 15%. К 2017 г. мы планируем повысить долю розницы до 30%, корпоративного бизнеса — до 25%.

 

Что на практике означает планируемая интеграция участников Societe Generale в России с точки зрения специализации? Например, если клиент Росбанка обратится к вам за автокредитом или ипотекой, вы будете отправлять его в Русфинанс или «ДельтаКредит»? Для него ведь это неудобно. 

 

— Слово «отправлять» не вполне правильное. Мы не будем выдавать новые ипотечные кредиты с баланса Росбанка. Но это не значит, что мы откажем клиенту, если он придет к нам за ипотечным кредитом. Как и раньше, предварительную заявку на ипотеку примут в офисе Росбанка, но обработана она будет в ипотечном центре «ДельтаКредит», с менеджером которого будет назначена встреча. Важный аспект нашей стратегии — построение кросс‑продаж клиентам банков «ДельтаКредит» и Русфинанс. 

 

Требует ли это объединения ИТ‑ресурсов трех банков — CRM и учетных систем?

 

— В части CRM — безусловно требует. База клиентов будет общей. Объединение всех ИТ‑ресурсов, в частности учетных систем, не требуется. Сотрудники трех банков получат совместный доступ к системам фронт‑офиса для получения информации о клиенте, но такие кросс‑системы не сложны, они уже неоднократно применялись в России. У сотрудника появится еще одно приложение на рабочем столе, не более того.

 

Как вы сейчас оцениваете качество корпоративных заемщиков — в какой степени непростая ситуация в экономике влияет на их надежность? Вы говорите об избыточной ликвидности вашего банка — не означает ли это, что качественных заемщиков все меньше и меньше?

 

— Бесспорно, эффективное размещение пассивов невозможно без достаточного количества активов, это математическая формула. Я бы не говорил о том, что мы сталкиваемся с проблемой отсутствия заемщиков, особенно в корпоративном сегменте. Скорее, речь может идти о двух факторах. Во‑первых, исторически так сложилось, что наш взгляд на риски консервативнее, чем у банков с российским капиталом, особенно в сегменте средних компаний. Во‑вторых, в сегменте, где сосредоточена большая часть нашей клиентской базы — я говорю о крупнейших компаниях, — мы испытываем серьезнейшую конкуренцию с банками, чьи цены ниже наших. И здесь вопрос ценовой конкуренции, видимо, острее, чем вопрос рисков. 

 

Как вы относитесь к политически обусловленным преференциям госбанков, в частности к дешевому фондированию?

 

— Я пришел в группу Societe Generale в декабре прошлого года. А до того без малого десять лет отработал в группе ВТБ. И как выходец из ВТБ я могу согласиться, что эта группа обладает поддержкой государства, правительства. Но я бы не считал эту поддержку определяющей в коммерческом смысле. Ведь сама структура пассивов у Росбанка и госбанков различна, отсюда и разница в цене фондирования. Например, рублевая структура базы у ВТБ более диверсифицированная. У ВТБ большой объем рублевых средств на счетах «до востребования». У Росбанка в основном долларовые пассивы, а долларовых активов не так много. Здесь нужно учитывать, что население у нас в основном кредитуется в рублях, а наши крупные клиенты держат остатки на счетах в долларах. Поэтому сама структура пассивов госбанков обуславливает их готовность при необходимости дать своим корпоративным клиентам не­ограниченный рублевый кредит. И Росбанк, с его взвешенной политикой рисков, вряд ли станет конкурентом госбанкам на этом поле. В мою бытность в ВТБ перед нами стояла цель стать основным кредитором для всех лучших заемщиков. В Росбанке у нас такой задачи точно нет. Мы хотим стать для них одним из нескольких кредиторов. И речь идет не только об участии в синдицированном кредитовании, у нас клиенты кредитуются и для пополнения оборотных средств, и получают средства на проектное финансирование. Сейчас популярно критиковать госбанки — они, дескать, такие, потому что у них государство за спиной. С моей точки зрения, это неверно. Я бы говорил об их особой бизнес‑модели и истории развития. Главное различие между нами — подход к принятию рисков. Хотя я могу говорить только за Росбанк, но у меня нет болезненного ощущения, что госбанки злоупотребляют своим особым положением в ущерб нам. Упомяну законопроект о размещении свободных средств госкомпаний и стратегических компаний, недавно рассмотренный Госдумой и одобренный Советом Федерации. Были разные мнения на этот счет, он считался изначально крайне противоречивым, а получился достаточно сбалансированным. 

 

А так ли уж привлекательны сегодня клиенты госбанков? Даже «Газпром», наверно, сейчас не самый желанный заемщик…

 

— Для большинства банков он продолжает оставаться желанным заемщиком. 

 

Иными словами, корпоративных клиентов вам, с вашей взвешенной стратегией рисков, хватает?

 

— Сегмент корпоративного кредитования продолжает расти. Публикуемые Банком России цифры роста этого сегмента выше, чем годом ранее: 19% в первом полугодии 2014 г. Да, бесспорно, этот рост неравномерно распределен по всем отраслям, инвестпрограммы компаний меньше ожидаемого, но сохраняющийся рост вполне заметен и для банков является комфортным.

 

Неужели вас не настораживает множество тревожных звоночков в корпоративном сегменте? Снижаются показатели как самых крупных компаний, уровня «Газпрома», так и в среднем звене.

 

— Положение компаний не улучшается. Но сказать, что оно заметно ухудшилось, мы не можем. У нас большой корпоративный портфель — порядка 230 млрд руб. И если брать нашу клиентскую корпоративную базу, то у нас всего один значимый заемщик, не выполняющий своих обязательств. Это омский «Мостовик» — известная на рынке крупная инфраструктурная корпорация, они участвовали в олимпийском строительстве. У них множество кредиторов, в том числе Сбербанк. Понятно, что банки могут испытывать сложности в случае проблем у дефолтных заемщиков такого уровня, но у нас их нет. Проблемы недефолтных заемщиков, если таковые есть, мы не ощущаем. Ухудшение конъюнктуры критично не влияет на их платежеспособность.

 

А в рознице?

 

— Здесь рост тоже есть, хотя ниже, чем в корпоративном секторе. Фактические цифры меньше прогнозных, а если сравнивать с 2012‑2013 гг., то ощутимо меньше. В начале года ожидался 20‑25‑процентный рост, реальные значения первого полугодия — 13% в годовом исчислении. Но я бы все‑таки подождал конца года. Банки и здесь чувствуют себя достаточно комфортно. Правда, динамика у кредитных продуктов разная. Потребительское кредитование, особенно POS‑кредитование, уже не растет так быстро, как раньше.

 

У вас нет ощущения, что платежеспособность розничных заемщиков на глазах снижается?

 

— Возможно, заемщики, привыкнув за предыдущие годы к тому, что кредитных предложений много, переоценили свои финансовые возможности, перспективы экономики. А банки к тому времени уже успели «закредитовать» население — прежде всего те банки, которые агрессивно наращивали свою долю на рынке потребкредитования. Они набирали кредитный портфель, не особо заботясь о выстраивании понятной модели управления этими рисками. Но даже и после этого этапа в целом потребительский рынок у нас хороший: безработица низкая, платежеспособность если и снижается, то медленно. Профиль розничного заемщика выглядит вполне пристойно (если не брать в расчет закредитованность). У нас тоже есть такие риски, но с учетом размера резервов и финансового результата они находятся во вполне допустимых пределах — в пределах наших ожиданий.

 

Что же тогда двигает рынок кредитования физлиц?

 

— Ипотека. Мы видим здесь 30‑процентный рост. С автокредитами ситуация иная. Мы бы с удовольствием выдавали больше таких кредитов, но из‑за общей конъюнктуры заемщики снизили свою активность в этом сегменте.

Фото: Игорь Черепанов

 

Что, с вашей точки зрения, нужно делать, чтобы менять конъюнктуру к лучшему?

 

— Не сделаю никакого открытия: развитие инвестиционной активности должно привести к росту потребительского спроса. Платежеспособный спрос тесно связан с общеэкономической и общеполитической конъюнктурой. Возвращение к росту в индустриальном секторе должно повести за собой и потребсектор. На промышленный сектор в нашем случае наибольшее влияние оказывает экспортный потенциал. И здесь нет ничего нового: нужно замещать энергетический экспорт экспортом высокотехнологической продукции, ТНП, развивать импортозамещение, но на конкурентной основе. Я имею в виду импортозамещение не через искусственное закрытие рынка, перекладывая бремя, таким образом, на потребителя. Неизбежный рост цен в этом случае — своего рода налог, который будет уплачивать российский потребитель, субсидируя отечественного производителя. Полагаю, что точно нет необходимости давать импорту преимущества, но использовать инструмент регулирования импорта для того, чтобы создавать преференции российскому производству, нужно крайне аккуратно. Иначе мы будем выращивать изначально неконкурентоспособные, дорогостоящие технологические переделы.

 

Инвестпривлекательность страны явно не растет. Получается, остается уповать на госинвестиции?

 

— У нас было несколько мощных инвестиционных «моторов», в частности олимпийские стройки. Сейчас государство вновь заявило о нескольких крупных индустриальных проектах. По всей видимости, разворачиваться они начнут в следующем году. Посмотрим, что они принесут. Я надеюсь, что нам все‑таки удастся перейти от роста на уровне 0,1% к 2‑2,5%. 

 

Государство делает ставку на инфраструктурные проекты и активно привлекает частных инвесторов к софинансированию. У вас есть интерес (и опыт) в финансировании строительства инфраструктуры? 

 

— Мы считаем финансирование инфраструктуры одним из рынков с большим потенциалом, где мы должны развиваться. Пока мы в основном финансируем экспортно‑импортное направление, хотя у Росбанка есть клиенты, строящие индустриальную и добывающую инфраструктуру. Мы здесь, вероятно, в недостаточной мере фокусировались на коммерческом участии в этих проектах, не рассматривали их как приоритетные для себя. При этом есть примеры сотрудничества с компаниями с крупными инфраструктурными проектами. Если говорить про отрасли, то в большей части это касается строительства транспортной инфраструктуры, а также сооружений капитального хозяйства. В 2010‑2011 гг. группа Societe Generale была в числе ведущих банков, организовывавших финансирование строительства газопровода из России в Европу «Нордстрим».

 

В услових дефицитности бюджетов всех уровней, вероятно, будет все больше региональных, муниципальных заимствований. Вам этот рынок интересен?

 

— Это одно из ключевых направлений нашей инвестиционной деятельности. С 2002 по 2011 гг. Росбанк был абсолютным лидером среди банков в сегменте «Организация, размещение и сопровождение выпусков эмиссионных долговых ценных бумаг (облигаций) субфедеральных и муниципальных заемщиков». Свыше 100 выпусков субфедеральных/муниципальных облигаций состоялись с участием банка. Мы сохраняем ведущие позиции в рейтингах организаторов и андеррайтеров.

 

Но ведь и на этом рынке госбанки наращивают свое присутствие...

 

— Несмотря на существенную конкуренцию со стороны государственных банков, мы остаемся одним из пяти ведущих организаторов этого рынка. 

 

Каково отношение группы Societe Generale, которую вы представляете в РФ, к экономическим санкциям ЕС против России? Закладываете ли вы влияние санкций в свою стратегию?

 

— Сформулирую так: безусловно, санкционный контекст имеет для нас значение. Мы следим за эволюцией санкций. Тем не менее, до сих пор масштабы и характер санкций не оказывают материального влияния на бизнес группы и Росбанка. 

 

А с точки зрения стратегии?

 

— Мы все‑таки рассматриваем ситуацию с санкциями в большей степени как конъюнктурную, нежели стратегическую. По­этому мой ответ «нет»: в стратегию банка мы санкционного сценария не закладываем. Серьезных, глубоких санкций, существенно влияющих на российский экономический рост, мы не ждем. Исключать этого нельзя, но мы все‑таки больше рассчитываем на благоразумие всех сторон, которые не допустят реализации этого сценария. 

 

Вероятно, санкции ускорят создание национальной платежной системы, а вы, с вашей «Объединенной расчетной системой»*, можете принять в этом непосредственное участие.

 

— Участие в построении национальной платежной системы интересно для всех банков, работающих в России, поэтому мы внимательно следим за тем, как она формируется. «Объединенная расчетная система» объединяет сегодня порядка 40 тыс. банкоматов и может проводить расчеты, минуя процессинговые центры международных платежных систем. Это бизнес, которым мы исторически занимались. На фоне последних событий мы приняли решение развивать эквайринговый процессинг. Это несколько сложно с точки зрения тарификации, но ситуация вдохновила нас расширить свои сервисы.

 

Что группа Societe Generale может привнести на российский банковский рынок с точки зрения технологий, бизнес‑моделей?

 

— У Societe Generale во Франции три банковских бренда. Сам Societe Generale — массовый банк. Boursorama — банк для жителей мегаполисов, ориентированный на дистанционное обслуживание. Даже кредиты в нем получают дистанционно. Безусловно, этому способствует развитое банковское законодательство. Например, оно допускает идентификацию клиента при дистанционном обслуживании по голосу. Изучая опыт Societe Generale, я с интересом узнал, что можно зарегистрировать тембр голоса, ведь он уникален, как отпечаток пальца. Разумеется, образец голоса в банковской системе должен периодически обновляться, но сама технология, используемая в Boursorama, позволяет по голосу открывать и закрывать счета, проводить операции. Технологичный, продвинутый банк, у него около полумиллиона клиентов. И третий бренд группы Societe Generale — Credit du Nord — банк для предпринимателей. Это, по сути, зонтичный бренд, поскольку внутри него работают региональные банки, ориентированные на клиентов из числа локального бизнеса со своими политиками и практиками. Вот наглядная модель диверсификации банковской системы! Для крупнейших компаний — крупнейшие банки, для малого бизнеса — система региональных банков, близких к клиенту. Конечно, у нас и малый бизнес не так развит, как в Западной Европе, но поскольку государство предпринимает шаги по его поддержке, нашей стране придется выстраивать и ту сложно структурированную систему малых банков, которая сложилась в европейских странах. Так что впереди у нас длинный путь.

Дмитрий Олюнин

Председатель правления Росбанка