Коррупция в высших органах власти растлевает страну

Слово «коррупция» происходит от латинского слова сorrumpere, что означает «растлевать». Коррупция, которую поощряют высшие органы власти, растлевает наше общество, нашу страну. Конечно, происходящее с высшими органами власти, — безумно важная проблема. Не должны оставаться безответными публикации в СМИ, которые говорят, что у этого министра есть конфликт интересов, у этого вице‑премьера есть необъяснимое обогащение, этот директор департамента имеет долю в той компании, сектор которой он регулирует, и так далее. Спасибо СМИ, это всё известно. К сожалению, никакого ответа от руководства страны, от высшего политического руководства, от руководства ведомств не поступает. И на самом деле борьба с большой коррупцией, борьба с коррупцией в высших эшелонах власти — это залог успеха всей антикоррупционной программы.

Безусловно, нужно начинать с правового фундамента. Мне кажется, что нужно ещё раз посмотреть на наше законодательство и заделать те щели, которые уже сегодня видны. Мы понимаем, что есть несколько положений антикоррупционных конвенций и Совета Европы, и Организации Объединённых Наций, включая коррупционный доход, незаконное обогащение, конфликт интересов, совместный финансовый интерес и так далее. Их нужно имплементировать в наше законодательство.

Сегодня одно из ключевых замечаний к нашему законодательству — неполный круг чиновников, которые декларируют свои расходы: из него выпадают военнослужащие, сотрудники правоохранительных органов, руководители госкорпораций.

Нужно дорабатывать наше законодательство в части определения конфликта интересов граждан перед их поступлением на госслужбу. Нужно декларирование конфликтов интересов: владение даже акциями публичных компаний — «Газпрома» или Сбербанка — для любого вице‑премьера российского Правительства создаёт конфликт интересов. Напомню, что бывший вице‑президент США Дик Чейни перед вступлением в должность продал акции компании Halliburton, в которой он был крупным акционером. Он работал много лет, у него были опционы — он продал весь пакет, потому что это составляло конфликт интересов для вице‑президента США. Он упустил доход, потому что после этого акции Halliburton пошли вверх, и сильно. Вот у нас в стране должны быть настолько же жёсткие требования.

Ещё одна болезненная проблема — это состояние российского суда. Общество суду не верит. И проблема даже не в том, что судьи коррумпированы. Общество не считает судей коррумпированными очень сильно, то есть уровень коррупции в судейском сообществе обществом оценивается не так высоко, как во многих других структурах, но оно не верит, что решения принимаются справедливо.
Мы бы рекомендовали, например, создать специальную коллегию Верховного Суда для рассмотрения вопросов, касающихся конфликтов интересов незаконного обогащения высших должностных лиц. Мы предлагаем создать специальный федеральный орган по борьбе с коррупцией. Есть практика создания таких органов — как правило, в странах с устоявшимися институтами: США, Великобритания, Франция, Австрия, Швейцария, Швеция, Финляндия, Норвегия и так далее, список можно продолжать, — эти структуры создаются внутри имеющихся институтов. Это может быть офис генерального прокурора, это может быть министерство внутренних дел, как во Франции, это может быть служба внутренних доходов и таможни, как это сделано в Великобритании.

Сразу хочу сказать, что создание такого органа — это не панацея, не гарантия, что мы победим коррупцию. У этого органа должны быть полномочия, у этого органа должна быть мощнейшая политическая поддержка руководства. Если поддержки нет — лучше не создавать, потому что вариант «создадим орган, но он ничего не будет делать» — это дискредитация идеи. Давайте лучше оставим на потом, когда мы будем готовы бороться с этой проблемой.

Колонка написана на основании выступления в рабочей группе по формированию «Открытого правительства»