Николай Галушин, СОГАЗ: Прямо и цинично про будущее страхового рынка

Объем российского страхового рынка в 2014 г. составил 1 трлн руб., и это значит, что наша страна сильно отстает от развитых стран. О причинах повышения страховых тарифов, перспективе введения новых обязательных видов страхования и о том, почему бизнесу дорого покупать полисы ОПО, «ДК» рассказал первый заместитель председателя Правления ОАО «СОГАЗ» Николай Галушин.

Законодательная жизнь в России постоянно приносит сюрпризы, это касается и страхового рынка. Так, в конце февраля депутаты приняли в первом чтении закон, предусматривающий страхование жилья граждан от чрезвычайных ситуаций. Ранее рассматривались варианты обязательных видов страхования для бизнеса, например, закон об ответственности застройщиков перед дольщиками. Этот закон уже заработал, но эффекта эксперты пока не видят.

Государство в ловушке социального спасителя

После недавней трагедии в Казани, когда сгорел торговый комплекс, заговорили о введении обязательного страхования ответственности владельцев объектов массового пребывания людей. Вместе с тем наряду с инициативами, осложняющими жизнь бизнеса, вдруг появляются противоположные по смыслу предложения: например, недавно Минэкономразвития предложило ввести двухлетние каникулы для владельцев опасных производств (ОПО). На первый взгляд,  это благо для бизнеса. Но, если копнуть глубже, такая мера приведет к тому, что через два года и самого вида страхования не будет, и государство не сможет выбраться из ловушки социального спасителя, утверждает Николай Галушин. Поэтому большинство страховщиков против страховых каникул.

- В чем причины противодействия инициативе Минэкономразвития, кроме того, что у вас снизится объем премий?

- Сам объем рынка страхования ОПО пока не слишком велик – около 6,5 млрд руб. При этом общий размер страхового рынка РФ в 2014 практически составил 1 трлн. руб.  Но мы говорим не о том, что мы лишимся этого объема. Каникулы на  два года фактически означают полное дезавуирование закона об ОПО. Мы – рынок - через два года просто не соберем этот конструктор.

В то же время, если не будет обязательного страхования, то кто будет нести ответственность по выплате возмещений в случае аварии?  И вспоминаем мы не только какие-то частные случаи, например, задавленного краном человека на стройплощадке, мы вспоминаем крупные события – Саяно-Шушенскую ГЭС, шахту «Распадская» и т.п., когда одновременно гибло много людей, а нагрузку или ее часть по выплате материальной помощи пострадавшим или родственникам погибших брало на себя государство.  Если владельцем опасного объекта является какой-нибудь крупный промышленный холдинг, то он с высокой степенью вероятности найдет средства для выплаты возмещения в случае даже крупной техногенной аварии, приведшей к гибели людей. Но у нас владельцами опасных объектов являются не только холдинги. Есть и субъекты малого предпринимательства, например, владельцы заправок или небольших бизнес-центров, в которых есть лифты. Представьте: в лифте небольшого 3-этажного здания погиб человек. Здание построил владелец ИП на заемные средства. У него просто может не найтись двух миллионов рублей для выплат родственникам. Как не найдется свободных денежных средств у владельца небольшой АЗС, если при заправке газом произойдет взрыв и будет уничтожена машина и погибнут или пострадают люди. Кто ответит за гибель этих людей, если у владельца объекта нет денег? Государство?  Допустим, так.  Но тогда давайте называть вещи своими именами – мы хотим снять нагрузку с бизнеса и возложить ее на государство.  А хочет ли государство нести дополнительную социальную ответственность за бизнес? И я тут готов взять на себя смелость и ответить за государство – «Нет».

Сейчас в правительстве вопрос страхования ОПО активно обсуждают. Создана рабочая группа с участием страховщиков и предпринимателей, которые обсудят, насколько для бизнеса тяжела нагрузка по страхованию опасных объектов. Если ее признают непомерной, то тариф может быть скорректирован. Насколько нам известно, введение каникул признано нецелесообразным, но пересмотр тарифов произойдет.

- В сторону уменьшения?

-  Да.  Конечно, изменение тарифа совсем не в интересах страховых компаний.  Но разговор о том, что надо пересмотреть тарифы, идут с момента принятия закона. Должно пройти три-пять лет, чтобы бизнес привык страховаться, чтобы начали заявляться убытки, чтобы они отрабатывались, чтобы  граждане, которые живут рядом с предприятием, знали, что делать и к кому обращаться, если вдруг в их сторону движется облако хлора.  За три года мы видим, что произошло значительное снижение страховой премии по этому сегменту рынка. Пиковым значением было 10,5 млрд руб. в 2013 г., в прошлом году уже 6,5 млрд руб. И падение продолжится из-за перерегистрации опасных объектов, их укрупнения, да и просто закрытия. Предполагаю, что в текущем году эта цифра составит 5,8-5,9 млрд руб.

Снижение тарифа приведет к еще большему сокращению рынка – даже не могу пока сказать, до какой цифры. – 1,2, 3 млрд… С точки зрения текущего момента - при чудовищно низком объеме выплат (от 200 до 400 млн руб. в год) – это будет  больше соответствовать действительности. Но не стоит забывать, что у нас максимальная сумма выплаты при аварии на ОПО составляет 6,5 млрд руб., и весь рынок нынешний – те же 6,5 млрд руб. Любая авария на гидротехническом сооружении может  привести к тому, что убыток будет равен годовому объему страховых сборов на этом рынке. И тогда за счет одного события может измениться вся картина убыточности. Ну и что тогда делать законодателю? Ждать очередную техногенную аварию на ГЭС или что-то пострашнее и снова поднимать тарифы? Пока на этот вопрос ответов нет.

- Вы назвали размер выплат по ОПО чудовищно низким. С чем это связано? Страховщики отказывают или что-то другое?

- Точно не с тем, что страховщики отказывают в выплатах, тут другие причины. Возможно, бизнесу в ряде случаев выгодно не подавать заявление на страховую выплату, если не произошел фатальный несчастный случай.  Потому что любое обращение в страховую компанию предполагает, что дело об аварии попадает в Ростехнадзор.  Никто не хочет с этим связываться. Только когда гибнут люди, и скрыть факт аварии невозможно.

- Насколько в целом для бизнеса дорого покупать полис ОПО?

- По-разному. В зависимости от размера и степени опасности объекта суммы очень разнятся: владелец крупной ГЭС платит 6,5 млн руб. в год, владелец лифта – 200 руб., а АЗС - 13 тыс. руб. Средняя же стоимость полиса на год – около 40 тыс. руб. Согласитесь – и для мелкого, и для крупного владельца ОПО даже наличие сотен ОПО не представляет серьезной нагрузки на их бюджет.

- В последнее время возникали разные инициативы по введению обязательных видов страхования – например, для застройщиков. Закон работает?

 - Крупные страховщики изначально выступали против такого закона. Потому что реальные риски строительной организации просчитать невозможно. Она, например, может взять средства на строительство дома в одном месте, а потратить деньги на завершение ранее начатого проекта в другом месте.  Не узаконен механизм строительного контроля, контроля за сметами, движением денег. Поэтому ни одна крупная страховая компания не присутствует в сегменте страхования ответственности застройщиков или дольщиков. Зато там присутствует большое количество мелких страховщиков, которые при страховом случае просто не смогут выполнить свои обязательства.  Зачем это нужно застройщикам? Они сейчас формально выполняют требования закона о наличии договора страхования: бумажка есть, и ладно. Но и та, и другая сторона прекрасно понимают, что по такому договору реальной материальной ответственности никто нести не будет. В конечном итоге закон направлен на защиту дольщиков. Правда, если начнут банкротиться крупные строительные компании, у которых много объектов, то решать проблемы, как это принято у нас, снова придется государству.

Надежды на возрождение драйверов

В последние годы быстрее других сегментов росло страхование залогового имущества, его подогревали хорошие темпы развития ипотеки и автокредитования. Очевидно, что при падении спроса эта часть бизнеса страховщиков перестанет быть драйвером. Николай Галушин с таким прогнозом согласен: «Рынок имущественного страхования в России покажет в этом году отрицательный или нулевой рост. И будет это связано с несколькими причинами. Первая связана с замедлением темпов банковского кредитования под залог имущества. Вторая – с тем, что клиенты будут сокращать личные  расходы и откажутся от страхования совсем или частично. Третья причина рыночная - никто не отменял конкуренцию между страховыми компаниями».

- Многие страховщики в 2013-2014 гг. активно разрабатывали коробочные продукты по страхованию незалогового имущества: например, повсеместно продавались недорогие полисы, защищающие квартиры от протечек или краж. Считалось, что подобные продукты станут драйвером рынка, т.к. по сравнению, скажем, с КАСКО они практически безубыточны. Этот сегмент будет расти?

- Я бы не стал выделять из общего рынка залоговое или незалоговое страхование имущества. И статистики такой нет, и регулятор их не разделяет. Но если в целом говорить про этот сегмент, то он очень маленький.  Только сравните: в 2014 г. объем всего страхового рынка составил 980 млрд руб., а сборы по страхованию имущества физлиц (без учета автострахования) - около 40 млрд руб. Это всего 3% рынка! Если сопоставить объем премии и численность населения России, то на одного человека сумма получается вообще мизерная (менее 300 руб. на человека в год). Причем в эти 40 млрд руб. входит страхование ипотеки, которая и двигала весь сегмент. 

- Верно ли я понимаю, что как раз для того, чтобы повысить сборы в этом сегменте, законодатели рассматривают возможность введения обязательного страхования жилья?

- Действительно, 27 февраля Госдума приняла в первом чтении закон об упорядочении государственной помощи гражданам, которые утратили свое жилье в результате чрезвычайных ситуаций. Закон предполагает добровольное заключение договора страхования, но если он будет принят, то этот сегмент вырастет не на 15-20%, а просто в разы, на порядок. Но хочу подчеркнуть, что речь идет об интересах не страховых компаний, а граждан, которые смогут получить компенсации за утраченное в результате чрезвычайной ситуации имущество, а также государства, которое переложит значительную часть своих обязательств на плечи коммерческих страховщиков.

- С чем связана эта инициатива – с последними природными катаклизмами?

- В общем, да, с целой чередой подобных событий, которые пережила наша страна в последние годы: лесные пожары в центральной России в 2010 г., Крымск, масштабное наводнение 2013 г. на Дальнем Востоке.

- А что со страхованием жизни? Много лет эксперты надеялись на его взрывной рост, но он так и не случился.

- Давайте, прежде всего, разделим страхование жизни и страхование от несчастных случаев при потребкредитовании. Про второй вид договоров  сейчас и говорить не стоит, это навязываемая услуга, которой вы вынуждены воспользоваться, когда получаете кредиты. Теперь, когда все потребительское кредитование сдулось в одночасье, никакого страхования НС не будет.

Что касается собственно страхования жизни, то под ним мы подразумеваем классический продукт многолетней накопительной пенсионной стратегии, когда часть дохода вкладывается в такой инструмент, как страхование жизни, который предусматривает комбинированную защиту и от несчастных случаев, и получение инвестиционного дохода в конце периода страхования.

Страхование жизни и у нас, и за рубежом переживает не самые лучше времена. В России оно никогда лучших времен не переживало, потому что гарантированная доходность по продуктам жизни 3-4%, а срок страхования - не менее 5 лет, иначе включается другая система налогообложения.  На фоне банковских депозитов с доходностью 10-20% - несопоставимые цифры. Зачем покупать полис на 5 лет, если можно пойти в государственный банк, положить деньги под  высокий процент  годовых и ни о чем не думать.

В других странах система страхования жизни рушится по другой причине – там общая доходность и по страхованию жизни, и по банковским продуктам стала очень низкой, если не сказать – отрицательной, и держать деньги в страховании жизни на фоне инфляции стало неинтересно. Поэтому сейчас наши западные коллеги  говорят о том, что идет процесс перетекания денег из системы страхования жизни на фондовый рынок и в другие подобные институты, где можно получить большую доходность.

Почему  всегда наши страховщики говорили о том, что у страхования жизни большие перспективы? Ответ очень простой. Этот рынок такой же емкий, как рынок страхования имущества физлиц.  Мы живем в стране почти со 150 млн населения. Когда каждый гражданин осознает, что нужно страховать свою квартиру, дом, дачу и жизнь, то этот рынок будет совершенно других размеров. Мы с пафосом рассказываем об успехах российского страхования… так вот, нет никаких успехов!  Страховой рынок в России – около 1 трлн руб., и это, наверное, с учетом нового курса доллара даже не тридцатое место в списке крупнейших рынков мира, а еще более низкое.

Повышение тарифов автостраховщиков не спасло

Все страховые компании жалуются на то, что ОСАГО – продукт совершенно убыточный. Поэтому у большинства сложилась практика кросс-продаж – когда в довесок к ОСАГО клиенту предлагают другие виды страхования. Причем зачастую у клиентов нет никакой возможности отказаться от дополнительных полисов. В прошлом году Центробанк проверил ведущие страховые компании на то, как заключаются договора ОСАГО. Практически у всех проверенных были найдены нарушения. Г-н Галушин считает, что проблема не только в том, что страховщики хотят нажиться на клиентах. Дело и в низких тарифах, и в недобросовестности клиентов, которые выжимают из страховщиков дополнительные выплаты и штрафы.

- В конце прошлого года тариф по ОСАГО снова скорректировали в сторону увеличения. Все равно не хватает?

- Даже измененный страховой тариф недостаточен для того, чтобы компенсировать плачевную картину убыточности в стране и особенно в некоторых регионах, где ситуация просто ужасающая.

Но основная проблема для страховщиков – это не столько низкий страховой тариф, сколько ситуация с судами. Сегодня, как вы знаете, отношения в рамках  ОСАГО подпадают под закон о защите прав потребителя, т.е. клиент может через суд взыскать со страховщика 50% от суммы убытка в качестве штрафа. Причем это не зависит от того, были ли нарушены права потребителя, достаточно факта обращения в суд. Как это было до последнего времени? Как только возникает страховой случай, гражданин немедленно идет в суд, чтобы сразу, извините за цинизм, принудить страховую компанию к повышенным выплатам. Я считаю, что это тоже своего рода бизнес, который кормит автоюристов. И в конечном итоге такое взаимное недобросовестное отношение влияет на цену услуги. Я считаю, что гражданин может обращаться в суд только в случаях, когда нарушаются сроки урегулирования убытков, а не в качестве превентивной меры по воздействию на страховщика.

- Есть ли вероятность, что регулирование тарифов ОСАГО вообще отменят, и страховщики будут устанавливать их самостоятельно?

- Многие хотели бы, но Центробанк пока не согласен. Мы благодарны ЦБ за внимательное отношение к проблеме ОСАГО. Считаю, что совместное обсуждение страхового рынка и ЦБ позволит в некой перспективе прийти к конструкции отсутствия тарифного регулирования на рынке ОСАГО. Отмена регулирования может привести к тому, что в некоторых регионах ОСАГО совсем просядет. Уже сейчас есть регионы, например, Камчатка, где уровень выплат выше 100%. А с учетом расходов на ведение дел, комиссии агентам  и т.д. убыточность еще выше. А вот в благополучных регионах – Москва, Санкт-Петербург – то есть там, где много автомобилей, отмена регулирования может сыграть на руку. Ну и в целом, если не будет фиксированных цен, то страховщик будет смотреть на каждого водителя в отдельности. Если водитель аккуратный, выезжает раз в год, не мошенник, то и платить он будет меньше, чем тот, кто привык гонять или разворачиваться через двойную сплошную.

- За последнее время средняя цена полиса КАСКО выросла почти в половину. Чем вызван такой рост?

- Ну, во-первых, с объемом рынка - до последнего года Россия переживала бум автомобильных продаж. Как правило, многие машины покупаются в кредит, а значит, автоматически возникает страховой договор. Вторая причина – судебная практика, которая принуждает страховщиков платить даже в тех случаях, когда мы платить не должны.

- Приведите примеры?

- Например, по решению судов  страховщики должны платить, когда в аварию попадает лицо, не допущенное к управлению ТС. Должны платить, если машина угоняется вместе с ключами и документами. Должны платить, даже если явно есть сговор и одно событие выдается за другое.

Ну и третье: на КАСКО повлиял и валютный курс: стоимость запчастей сильно выросла, и убыток приходится возмещать по новым ценам, хотя договор, например, заключен год назад с учетом старых цен. 

Есть еще одна особенность. Наши граждане совершенно нелояльно относятся к такому понятию, как франшиза по договору КАСКО.  Граждане, в основной своей массе, хотят по каждой царапине на бампере получить страховое возмещение, потому что ездить  с этой царапиной  на бампере они категорически не могут. Это делается даже не столько из эстетических соображений, сколько из желания во что бы то ни стало вернуть всю премию, которую он заплатил. Гражданин воспринимает свой страховой договор КАСКО так – заплатил 500 долларов, 500 долларов получу обратно.

Увеличение стоимости КАСКО может привести к не очень хорошим вещам. Первое. Произойдет активизация мошенников: им совершенно все равно, сколько заплатить за полис, их цель – получить больше уплаченного по договору КАСКО.  Невольно к этому же лагерю могут примкнуть и граждане, которые купили машины в кредит, но из-за экономической ситуации в стране столкнулись с тем, что содержать машину стало дорого. Они могут через механизм страхования получать какие-то деньги для компенсации расходов на обслуживание.

- Как-то безрадостно звучит. Выходы какие-то есть?

- Я думаю, домашние хозяйства будут вынуждены переходить на продукты страхования с франшизой. Например, первые 10 тыс. руб. оплачивает клиент. Даже если придется ездить на машинах с царапинами, это никак не сказывается на безопасности движения.

И второе направление – которое, к сожалению, пока в стране никак не развито и требует перенастройки системы, в том числе и судебной,  - это страхование с использованием телематических приборов.  В западной практике это называется «плати за то, как ты водишь». На машине устанавливается прибор, который фиксирует, когда и где ездит водитель. Продукт можно по стоимости привязать к характеру эксплуатации транспортного средства и к темпераменту водителя.

- Во многих странах такая практика применяется – например, в договоре четко оговариваются случаи, когда возмещение возможно.

- Да, есть много стран, где эта система работает. Например, покрытие по КАСКО действует только в выходные. Все это фиксируется телематическим прибором. Но есть большая вероятность, что российский суд в любом случае встанет на сторону клиента и будет защищать его интересы. Тогда вся эта высокая материя – Глонасс, gps - будет от лукавого, никому не нужно.

Вызовы и девизы рынка

Перелом  в сторону улучшения условий для страхового бизнеса может наступить через полтора года – возможно, у предпринимателей уже возникнут свободные деньги, которые они смогут потратить на страхование, надеется Николай Галушин. До этого времени страховщикам придется или перенастраивать систему работы, или вообще уходить с рынка.

- Какую стратегию более безопасно выбирать страховой компании в кризис? Диверсифицировать риски, держа в портфеле много разных видов страхования, или сконцентрироваться на одном?

- И та, и другая стратегия верна. Но самый главный вопрос сейчас для очень большого числа страховых компаний и акционеров такой – а нужно ли вообще оставаться в этом бизнесе? Извините за прямоту и цинизм. Но страховой бизнес не является высокомаржинальным, куда можно зайти, получить 30% годовых и выйти. Этот бизнес, с учетом регулирования Центробанком, становится все более регламентированным и все более «длинным». Здесь невозможно получить доход  в короткой перспективе. Тем компаниям, которые на протяжении последних нескольких лет не смогли сделать качественный рывок на рынке, я бы предложил поменять профиль работы. Ну, а тем, кто уже сроднился с этим бизнесом, самое время задуматься об эффективности региональной сети и сотрудников, о качестве урегулирования убытков. Потому что качество становится девизом – и это более широкий термин, нежели срок выплаты убытков,  и это ответ на вопрос  о том, какими ресурсами нам удается вытягивать этот бизнес. Если на каждую операцию в одной компании требуется один человек, а в другой – 20, то очевидно, что вторая команда работает не на созидание, а проедает маржу, которая и так невелика.

 -Если смотреть на не очень далекую перспективу, какие виды страхования будут драйверами в 2015-16 гг.?

- Точно можно сказать про страхование имущества. Причем и в корпоративном сегменте – где по-прежнему мы говорим о достаточно низком уровне проникновения. Это также относится и к розничному сегменту, где и доля тех, кто охвачен страхованием низка, и был ипотечный бум, который, надеюсь, только временно спал.

- То есть вы верите, что через год-полтора у бизнеса уже появятся некие излишки, которые они смогут потратить на страхование?

- Все зависит, конечно, от макроэкономических факторов. В 2015 г. явно произойдет проседание рынка, но очень надеюсь, что это не превратится в долгосрочную тенденцию, при которой спрос на страхование будет постоянно сокращаться. Я считаю, что все-таки должен быть  переход на некую другую платформу, с которой уже начнется рост. Пусть не с 1 января 2016 г., но хотя бы с середины года.