Стросс‑Кан как зеркало раскола российской элиты

Через полтора месяца после ареста экс‑главы МВФ Стросс‑Кана мне позвонил знакомый из администрации президента. Его голос был тревожен: «Михаил Леонидович, что случилось? Еще пару месяцев назад во всех бумагах международных структур — G8, G20, которые мы получаем, красной нитью проходила тема создания международного центробанка центробанков. Вот‑вот, мол, заработает. А как арестовали Стросс‑Кана — на следующий день молчок: во всех входящих бумагах никакого единого центробанка. Нету. Отсутствует. Что ж такое?»

 

Чтоб ответить на этот вопрос, надо объяснить, как родилась идея мирового центробанка. Все дело в продолжающемся экономическом кризисе. Его причины описал еще Адам Смит. Он говорил, что экономика развивается, когда углубляется разделение труда. А для разделения труда нужно, чтоб расширялись рынки. Но после распада СССР, когда произошло последнее крупное расширение мировых рынков, расширяться стало некуда. 

Что нужно сделать, чтобы спасти мировую экономическую систему? Стимулировать спрос. Но давать людям больше денег в долг уже нельзя, потому что и так все закредитовано. Нужно менять финансовую систему, создавать новую валюту и кредитовать уже в ней. И вот в 2011 г. принимается решение, что будет создан центробанк центробанков — на базе МВФ. Он будет кредитовать национальные ЦБ и таким образом оптимизировать мировую кредитно‑денежную систему. 

 

Вопрос: что вы будете делать в этой ситуации, если вы глава страны, бюджет которой поддерживается за счет эмиссии собственного центробанка? И отказаться от участия в планах МВФ вы не можете, потому что вся ваша политическая элита на содержании у мировой финансовой элиты, той самой, что и создает наднациональный центробанк. Ответ: сделать так, чтобы МВФ не мог функционировать. И вот уже главу МВФ Стросс‑Кана выводят под белы рученьки из нью‑йоркского отеля.

 

Нет никакого мирового центробанка, но что‑то делать с ситуацией по‑прежнему нужно. Ведь вся мировая финансовая инфраструктура — крупнейшие транснациональные банки, страховые компании и пр. — принципиально убыточны. Расширять же рынки они дальше не могут, риски их высоки. Единственная возможность им спастись — эмиссия. Эмиссия — это ФРС США. Которая после дела Стросс‑Кана легла под американский Белый дом. И никто в ФРС не рыпается, потому что понимает: чуть что — найдется другая горничная. Был уже прецедент — с экс‑главой израильского ЦБ. Его отказались назначать на новый срок, обвинив в том, что он магнитик на холодильник пронес в гонконгском аэропорту, не заплатив в duty free. Потеряли магнитик, сэкономили на горничной. 

 

Но делать‑то все равно что‑то надо — денег на содержание глобальной финансовой инфраструктуры как не было, так и нет. И произошло то, чего не случалось на протяжении последних нескольких веков: прежде единая мировая финансовая элита раскололась на отдельные группы. 

 

Коротко опишу каждую из них. Группа №1 (ее условно можно назвать Ротшильдами) выступает за переформатирование всей мировой финансовой системы, создание нескольких независимых валютных центров — зон доллара, евро, юаня, рупии и евразийский, на базе расширенного Таможенного союза. Себе же Ротшильды отводят роль обменного центра, связывающего независимые валютные зоны. А другая группа решила любой ценой бороться за мировой ЦБ на базе МВФ. А для этого подмять под себя ФРС, поставив близкого к ним руководителя экс‑министра финансов США Ларри Саммерса, который еще Чубайсу давал советы, как проводить приватизацию. Но даже в США Саммерса называют клептоманом, и от претензий на пост главы ФРС он отказался.

Тот же раскол произошел и внутри российской элиты. Одна из отколовшихся частей двигает идею создания независимого финансового центра и развития Таможенного союза. Другая предпочитает лежать под МВФ и пресекать любые попытки усиления независимости финансовой системы РФ от МВФ. Политологи называют последних «семейными» или либералами, соответственно, те, кого называют силовиками и патриотами, — с Ротшильдами. Продажа их реального российского актива — ТНК‑BP — государственной «Роснефти» означает, что они изменили свое отношение к России. Вексельбергу и Фридману они предпочли Игоря Ивановича Сечина, чего до описываемых событий нельзя было и вообразить. Вот такой необычной жизнью мы все и живем. 

 

Текст написан на основе выступления на встрече топ‑клуба Ассоциации выпускников президентской программы