«Когда артист смотрит на часы — это отвратительно». Столетний рояль, 15 млн руб. вложений, годы строительства — как работает единственная на Урале загородная студия звукозаписи.
«Хочешь рассмешить судьбу — расскажи о своих планах. Особенно в этом году. Особенно в сфере культуры», — шутит основатель «Студии невидимых людей» Алексей Моругов. В загородную студию звукозаписи он вложил порядка 15 млн руб. — в Екатеринбурге это, похоже, единственное ателье, расположенное за городом, с возможностью проживания.
Алексей Моругов рассказал DK.RU, как они с партнером Денисом Бурхановым решились на создание проекта, который окупится только на пенсии, зачем покупать рояль, которому больше 100 лет, с какими музыкантами и как работает студия и почему они вряд ли станут записывать блатные песни.
— Мы с Денисом в музыкальной сфере работаем уже порядка 20 лет — с разной квалификацией. Загородная музыкальная студия, где можно жить — достаточно популярное в мировой художественной культуре явление. Музыкант приезжает, записывает альбом и не отвлекается от творческого процесса на бытовуху.
Зарубежные артисты начали практиковать это еще в 60-е годы: The Rolling Stones купили передвижную студию-фургон. Deep Purple, Led Zeppelin, Элтон Джон и другие артисты брали у Rolling Stones автомобиль в аренду, когда он был им не нужен, уезжали в какой-нибудь замок и записывали там альбом. С тех пор и появилась традиция: у отцов получалось, вот и мы так будем делать.
«Чтобы у студии "была душа", в пол замурована фирменная виниловая пластинка Dark side of the Moon».
«Конструкции на цепях, которые можно поднимать и опускать лебедками, выставлены так, чтобы перекрывать как можно больше прямых путей между параллельными стенами и между полом и потолком — иначе может быть противное отражение, как в туалете или подземном переходе».
В России же это было не очень развито. Возможно, потому, что многие музыканты совмещают творческую деятельность с обычной жизнью и когда становятся платежеспособными, уже многим обременены. Сейчас мы ведем переговоры с ребятами с Сахалина о том, чтобы сводить здесь их альбом, а они говорят: «У нас жены, дети, работа, ипотека, рыба...».
К тому же когда-то давно я узнал, что один из моих кумиров в области звукорежиссуры Петер Тэгтгрен построил свою собственную студию в шведской деревне и у него до сих пор все хорошо. Он даже приезжал в Екатеринбург с гастролями несколько раз.
Еще до начала строительства я несколько раз работал за городом с музыкальным коллективом: мы договаривались с владельцами загородных домов, жили там, и такой опыт был очень успешным.
Фундамент дома-студии заложили в 2016 г. в поселке Шабры, пригороде Екатеринбурга. Первоначально планировали постепенно вливать деньги и открыться только через 10-15 лет. Но один мой друг, который сейчас является финансовым партнером проекта, подтолкнул меня к привлечению сторонних средств, чтобы открыться здесь и сейчас.
Сколько стоит своя студия и как на ней зарабатывать
В 2017 г. мы поставили коробку здания, а техническое открытие состоялось в 2019 г. Сначала появилась только комната-ателье, где находятся музыканты. За последний год мы понемногу все доделывали. Эпидемия притормозила нас в плане творческой работы, но сильно ускорила в строительстве. В этом году сделали еще одну комнату, маленькую, а в апреле доделали контрольную комнату, где сидит звукорежиссер.
«Идея такой отделки контрольной комнаты принадлежит Джорджу Массенбургу, профессору звукорежиссуры Университета Макгилла в Монреале. Он известен как изобретатель параметрического эквалайзера, кроме того, записал почти все альбомы группы Earth, Wind and Fire.
Идея была в том, что реверберация (процесс постепенного уменьшения интенсивности звука при его многократных отражениях) была одинаковой со всех сторон. Это очень удобно. Любой человек знает, как звучит его голос, он слышал его миллионы раз. И когда приходит в новое помещение, он может ориентироваться, как звучит колонка. Имея точку опоры, можно представить, что колонка отдает в ответ. Потому что когда человек приходит в незнакомое место и слышит колонку, ему сложно сориентироваться: то ли помещение плохое, то ли сыграл плохо, то ли гитара звучит плохо. Здесь мы выкидываем значительную часть этих недостатков тем, что относительно голоса колонка звучит точно так же. В большинстве других современных дизайнов голос в контрольной комнате звучит не так, как колонка».
Весь дом — порядка 300 кв. м. В центре города арендовать такие площади дорого. Музыка — это далеко не самая прибыльная сфера в современном мире, куда можно вложить деньги. Поэтому чем меньше затрат, тем лучше. Так мы можем использовать средства, которые у конкурентов уходят на аренду.
В стройку и оборудование вложили уже порядка 15 млн руб. — это и собственные деньги, и привлеченные. Чтобы довести студию до «идеальной точки», потребуется еще порядка 5 млн руб.
В музыкальной сфере без экспертизы такой бизнес не построить. Чтобы запустить собственную студию, нужен большой опыт. При этом сам бизнес — полуфилантропический, во многом для души.
Но и остановиться невозможно, особенно когда цель — не извлечение бесконечной прибыли, а получение собственного удовольствия. Один рояль может стоить 10 млн руб.
«Роялю 112 лет, и он проживет еще столько же. Инструмент сделан в Петербурге мастером, чей отец приехал из Германии. Подозревают, что чертежи для производства он позаимствовал у другого мастера, входившего тогда в тройку лучших производителей роялей в мире, «Бехштейн». Если это правда, то ровно на таком же инструменте, но оригинальном, записана «Богемская рапсодия» группы Queen.
Рояль был в относительно приличном состоянии и достаточно неплохо пережил свои 112 лет. последние 30 лет им вообще не пользовались. На реставрацию мы уже потратили больше, чем он стоил, но считаем покупку очень большой удачей — он достался нам абсолютно случайно в нужное время. Мы приобрели его за полгода до технического открытия, и в чехле он простоял буквально два месяца. Рояль звучит очень интересно — у старых инструментов есть индивидуальность, которая выделяет его из сотни пластиковых семплов».
Аналогичные по уровню музыкальные студии для записи в Екатеринбурге можно пересчитать по пальцам одной руки: «Октопус» на площадях ГТРК «Урал», студия группы «Чайф», помещение в Свердловской киностудии, где записывается шансонье Александр Новиков, и студия «Теле-клуба». Попасть можно в любую из них, но Новиков и «Чайф» свои ателье используют в основном для личных нужд.
У музыкальной студии несколько способов заработка: звукозапись, сведение материала, мастеринг. В последнее время люди очень активно снимают видео — у нашей студии необычный интерьер, так что такая услуга тоже пользуется спросом.
Пока мы работаем в основном с местными артистами. Но приезжали и из других городов, Перми и Петербурга. Удаленно работать не любим — все погрязает в бесконечных правках. Поэтому предпочитаем, чтобы артист вместе с нами переживал процесс и был в студии во время сведения материала. В таком случае можно принять много творческих решений без ущерба для финального результата. Когда артист присутствует при творческом процессе, тот завершается с минимумом правок и очень быстро.
При удаленной работе артист многие решения видит иначе. Когда ты прошел множество развилок и пришел к хорошему финальному результату, артист у себя в голове мог пройти половину развилок в другую сторону и сказать: «Все плохо, переделывай».
В будущем мы планируем построить и хостел для проживания, чтобы можно было работать с музыкантами из разных регионов, вплоть до Москвы и Петербурга. Это довольно уникальное предложение — насколько мне известно, такого нет даже в столице.
Как устроена любительская музыкальная индустрия
Как ателье мы работаем с исполнителями всех жанров: гаражными рок-группами, поп-музыкантами, рэперами, электронщиками, пианистами и виолончелистами — площадь помещения позволяет без проблем разместить квартет или камерный оркестр. Не приходили только исполнители блатных песен, но мы их не очень любим, поэтому вряд ли получится хорошо (смеется).
Беда музыкальных студий в том, что в России это филантропия: их услуги стоят в 5-10 раз дешевле, чем за рубежом. Каждое ателье устанавливает свою цену в зависимости от того, кто победил — внутренний филантроп или жаба. Мы стараемся быть в рынке. При открытии мы немного демпингуем, но в дальнейшем, как и в любом бизнесе, без ориентира на прайс конкурентов делать нечего. Даже если ты очень крутой специалист, к тебе не пойдут, если у тебя слишком дорого.
У нас подневная тарификация. Этим мы несколько отличаемся от конкурентов: когда артист смотрит на часы — это отвратительно. Объем материала, который можно подготовить за день, очень сильно зависит от артиста и готовности песни. Подготовленный артист может с нуля записать песню, готовую к релизу за два-три дня. Если он не очень готов или мы занимаемся творческими поисками — AD INFINITUM (на латинице: до бесконечности, без конца).
Мы практикуем и написание аранжировок, и привлечение сессионных музыкантов, но больше нравится работать с живыми исполнителями. Но написание аранжировок на песню, чтобы подарить ее человеку на день рождения, — наверное, это не к нам. Это отдельный сегмент рынка, заточенный на праздники, и там достаточно менее подготовленного помещения.
При записи мы предпочитаем, чтобы все музыканты играли вместе — это очень сильно улучшает эмоциональность исполнения: они не складываются, а будто «перемножаются».
«Микшерный пульт — сердце музыкальной студии. Его приобрели в Мюнхене, хотя он японский, но произведен частично в США. Он полностью аналоговый, очень много всего умеет и позволяет делать много хорошего».
«Барабанам 20 лет, они выглядят как новые. Есть еще одна установка, ей 12 лет, она выглядит еще новее».
В основном работаем с любителями. Музыкантов-профессионалов, получающих деньги за свою работу, в городе всего ничего. В основном они либо сами занимаются записью своих альбомов, как «Сансара», «Курара» и «Чайф», либо делают «на коленке». Но среди музыкантов соотношение профессионалов к любителям в Екатеринбурге составляет, может, один к тысяче. В городе, думаю, не менее 1000 любительских музыкальных коллективов — все-таки это столица уральского рока. После Москвы и Петербурга это, возможно, третий город для ведения музыкального бизнеса. Но в Петербурге открывать студию сомнительно: Финляндия слишком близко, и ради бренда музыканты едут записывать альбом к финнам — заграничные школы пользуются авторитетом.
Но даже непрофессиональные музыканты стараются не просто записать песню и убрать ее в стол. Интернет-релиз — это очень недорого: агрегатор, сервис по цифровой дистрибуции музыки, берет $70, и песня пожизненно выложена на всех стриминговых площадках. К тому же большое количество положительных эмоций приходит от выступлений на публику. Так что любители в основном играют концерты, и релизы, хоть и слабо продающиеся, у них есть.
Причем носители у них покупают, возможно, даже лучше, чем электронную музыку, которая давно ушла в стриминг. Люди хотят поддержать артиста, который им нравится, и покупают у него что-нибудь напрямую. Чаще всего это носитель: мерч изнашивается, а сколько кайфа от здоровенной виниловой пластинки!
«Эта колонка сделана недавно, но по образу и подобию колонки Маршала. Black Star — это бренд человека, который ушел из Marshall. И сделана по чертежам чуть ли не из 50-х годов: отцы и дети сформировали звучание, которое мы с детства слушаем на фирменных пластинках и считаем его крутым. Все повторяется».
Профессиональный российский шоу-бизнес еще в 90-е подкосили пиратские кассеты — еще до того, как они стали мейнстримом во всем мире. В России все группы живут только на концертах. И музыкантам жить сложнее с каждым годом: как были профессионалы, которые не вылезали из турне, и любители, которые репетировали дважды в неделю и играли концерты раз в месяц, так ничего и не изменилось. Шоубиз как был не очень бизнес, так и есть.
Но к деловому вопросу мы стараемся подходить с душой. У нас нет задачи заработать все деньги мира и даже все деньги шоу-бизнеса. Даже в цивилизованном мире большое количество студий топ-класса — это пенсионный проект: изначальные вложения большие, отдача небольшая, но срок службы ателье очень длительный.
Фото: Игорь Черепанов / DK.RU.