Пандемия коронавируса отбросила российскую экономику на несколько лет назад. Хотя последствия кризиса оказались слабее ожидаемого, они не приведут к позитивным структурным изменениям.
Российское правительство фактически смирилось с перспективой второго десятилетия стагнации, пришли к выводу ведущие российские эксперты в докладе фонда «Либеральная миссия» под названием «Год ковида: предварительные итоги и вызовы десятилетия». Его составляли политолог Александр Кынев, регионовед Наталья Зубаревич, экономисты Евгений Гонтмахер, Олег Вьюгин и другие эксперты.
Российская экономика гораздо лучше справляется с кризисами, связанными с падением внешнего спроса, как было в 2009, 2015 и 2020 гг., но они не стимулируют структурные изменения, как это должно быть. В итоге экономика стагнирует, Россия падает в мировом рейтинге по уровню подушевого дохода, а к 2030 г. уступит Индонезии шестое место среди крупнейших экономик — о попадании в топ-5 речи даже не идет.
Правительство России также снижает планку «целей развития»: в июле 2020 г. был подписан указ, который переносит на 2030 г. цели, которые, как заявлялось в 2018 г., должны быть достигнуты в 2024 г., к тому же они скорректированы в сторону понижения.
Оптимисты поневоле. Российский бизнес экономит на всем подряд, но ждет роста доходов
В целом мировая экономика пережила сокращение примерно в 4,5% ВВП, но последствия первого года пандемии оказались лучше и в отношении смертности, и в экономическом смысле, чем представлялось ранее.
В России объем мер помощи экономики оценивается в 3,5% ВВП — это гораздо меньше, чем в развитых и крупных развивающихся странах: правительство стремилось сохранить резервы из-за неопределенности на нефтяном рынке и возможных ограничений на рынке заимствований. Но умеренное падение российской экономики, на 4–4,5% ВВП, свидетельствует, что антикризисные меры были довольно эффективными. Вместе с тем скупые расходы бюджета на поддержку экономики и зависимость от нефтегазовых доходов не позволяет рассчитывать на быстрое восстановление. Кроме того, ситуация в малом бизнесе и среди самозанятых, скорее всего, гораздо хуже, чем в бюджетном и корпоративном секторе.
В целом у пандемии и опыта борьбы с ней будет несколько последствий:
- Ускорение цифровизации экономики и социальных практик, с одной стороны, и усиление государственного контроля за информационной оболочкой граждан, с другой;
- Долгосрочные ограничения для роста мировой экономики и дальнейший рост экономического неравенства;
- Упрочение авторитарных режимов и серьезные вызовы либеральным порядкам, принуждающие их к поиску новых форм и стратегий консолидации национальных интересов.
Политические итоги
В пандемию проявились системные недостатки российской системы госуправления: невысокий инфраструктурный потенциал на фоне высокого силового, «зарегулированность», склонность подменять реальное решение проблем манипулированием отчетностью, информацией и общественным мнением.
В региональной политике Кремль предпочитает ставить приоритет целей контроля над целями развития. Принятие поправок к Конституции, отменяющих ограничения по срокам для действующего президента, обозначило переход России от конкурентного авторитарного режима к режиму авторитарной гегемонии, с более высоким уровнем репрессивности и более широкими ограничениями прав и свобод граждан.
Вместе с тем экономическая стагнация, ослабление харизматической легитимности, усиление протестного регионализма и существенных изменений в структуре медиапотребления россиян формирует серьезный вызов режиму и провоцируют его на расширение политического контроля и репрессивных практик, проявлением чего стали покушение на Алексея Навального* и новый пакет репрессивных законов, резюмируют эксперты.
* - внесен Росфинмониторингом в перечень организаций и физлиц, причастных к терроризму и экстремистской деятельности.