Стабильность не вечна: экономисты предрекли полномасштабный кризис при отсутствии перемен

За 10 лет, пока российская экономика растет темпами не более 1% в год, по уровню ВВП на душу населения ее обогнали не менее шести стран, а отрыв России от развитых стран только растет. Кроме того, у российского правительства нет не только стратегии роста, но и соответствующего целеполагания: в экономической политике цели роста подменены «плановым» суррогатом «национальных проектов», а дискуссия о путях возвращения к росту даже не ведется. К такому выводу пришли авторы доклада «Застой-2. Последствия, риски и альтернативы для российской экономики» Сергей Алексашенко*, Олег Вьюгин, Борис  Грозовский, Сергей Гуриев*, Константин Сонин*, Рубен Ениколопов и другие. Доклад подготовил фонд «Либеральная миссия».

Приоритетом экономической политики государства является «стабильность» — перераспределение ресурсной ренты и экономических доходов в интересах политической элиты, ряда секторов бизнеса и некоторых групп населения. Эта модель закрепляется за счет «фундаментальной установки на экономический изоляционизм, мотивированный курсом внешнеполитической конфронтации». 

Читайте также на DK.RU: «Правительство фактически смирилось с перспективой второго десятилетия стагнации»

Подобная модель невыгодна для наиболее активной части общества — молодежи, квалифицированных специалистов, компаний технологического сектора с экспортным потенциалом. Но именно эти группы менее всего могут влиять на принятие решений. Таким образом, в текущей российской модели можно наблюдать симбиоз изоляционизма, дирижизма и расширенных политических ограничений, обеспечивающих неоптимальное равновесие стагнации, — подчеркивают авторы доклада.

Хотя модель создает препятствия для экономического роста, она выглядит устойчивой в среднесрочной перспективе за счет внешнего спроса на сырье, свободных внутренних цен и гибкого валютного курса, позволяющего абсорбировать внешние шоки. Российские власти намерены придерживаться этого сценария («Застой-2») и поддерживать «равновесие стагнации», опираясь на внутренние резервы. 

Однако у модели есть факторы серьезной уязвимости: ожидается, что в 2020-е гг. доходы от экспорта сократятся на 25–30 %, число молодых и образованных работников серьезно сокращается, к тому же есть риск «черных лебедей»: накопленный эффект санкций и риски их усиления, техногенные кризисы и пр. 

Все это с высокой вероятностью сделает невозможным поддержание минимальных темпов роста 2010-х в следующем десятилетии и усилит тренд снижения реальных доходов, что приведет к значительному росту социального напряжения, росту конфликтности и снижения политической устойчивости режима. 

Если не изменить структуру экспорта, чтобы хотя бы частично заменить выпадающие доходы от поставки энергоресурсов, возможен полномасштабный социальный и экономический кризис. Но, чтобы избежать этого сценария, требуются длительные усилия, на горизонте 10–15 лет — то есть необходима немедленная смена экономического курса. 

России необходимо преодолеть «ловушку средних доходов» (ВВП на душу населения колеблется на уровне 40-65% от лидеров), но в чистом виде не получится реализовать ни европейский сценарий, ни азиатский. Первый предусматривает «институциональный якорь» вкупе с перспективами доступа к рынкам «якорных» стран, второй — форсированный экспортно ориентированный рост. Россия же может сочетать оба этих варианта, используя географическое преимущество близости к Европе и Азии и преимущество в качестве человеческого капитала при невысокой цене квалифицированного труда. Страна также может расширять свое участие в глобальных цепочках стоимости и капитализировать региональное лидерство в интернет-экономике.

Такая стратегия не сулит «волшебного прорыва», но в случае успеха позволит избежать второго за пятьдесят лет структурного кризиса в 2030-е гг. Но для реализации такого сценария страна должна сменить приоритеты конфронтации в пользу приоритетов развития и перейти к политике открытости экономики.