Состоятельные россияне могут избежать деления наследства на доли и при этом позаботиться о близких и бизнесе. Достаточно учредить «прижизненный» или «посмертный» фонд. В теории. А что на практике?
В 2018 г. граждане России получили новый инструмент распоряжения имуществом — наследственный фонд. Он позволяет избежать деления наследства на доли после смерти владельца и обеспечить дальнейшее функционирование его активов, в частности бизнеса.
Человек должен позаботиться об учреждении фонда при жизни: зафиксировать решение в завещании и передать соответствующее заявление, устав и условия управления фондом нотариусу. Последний после смерти клиента создаст фонд, и туда поступят активы учредителя. Люди, которых он указал в завещании, будут получать выплаты, однако не смогут ни поделить компанию, ни продать имущество из фонда.
Этот механизм задумывался как отечественная альтернатива иностранным трастам, популярным среди российских предпринимателей, озабоченных планированием наследования. Однако за три года он так и не снискал популярности. Одна из причин — это «посмертный» инструмент: учредитель наследственного фонда не может лично проконтролировать его создание и увидеть, как работает структура.
Государство провело «работу над ошибками», и летом 2021 г. был принят закон, позволяющий создавать в России «прижизненные» личные фонды. Они продолжат существовать после смерти учредителей.
Власти рассчитывают, что наследственные и личные фонды станут панацеей для состоятельных россиян и помогут защитить созданные ими компании от краха из-за войн наследников. Наподобие той, что развернулась между родственниками основателя косметического бренда Natura Siberica Андрея Трубникова, или той, что вели наследники владельца «Сибантрацита» Дмитрия Босова.
Пока целесообразность учреждения таких фондов в России под вопросом, считает Игорь Ренц, эксперт в сфере международного частного права в нотариальной деятельности, доктор права (Франция), профессор кафедры гражданского процесса УрГЮУ, доктор юридических наук.
Он перечислил критичные области в регулировании наследственных фондов.
Злоупотребления менеджмента фонда
— Один из критических моментов «посмертной» модели — защита выгодоприобретателя от злоупотреблений менеджмента фонда. От этого механизма зависит устойчивость всей конструкции. В законе есть положения, позволяющие бенефициарам получать информацию о деятельности наследственного фонда, требовать проведения независимого аудита или возмещения убытков, возникших из-за действий менеджмента. Конечно, если активы, переданные в фонд, разворуют, это будет слабым утешением.
Обезопасить выгодоприобретателя может использование дифференцированной структуры органов наследственного фонда. Во всяком случае такая возможность в законе заложена. При передаче им контрольно-надзорных и согласительных функций в той мере, в которой корпоративная структура может быть субординирована, и полномочия исполнительных органов (как единоличного, так и коллегиального) ограничены в пользу других органов — попечительского совета или надзорного органа. Последнему можно передать и полномочия по досрочному прекращению работы исполнительных органов, если они не справляются с работой.
Теоретически это выглядит очень неплохо. Но непонятно, как механизм заработает на практике, при неизбежном возникновении конфликта интересов между выгодоприобретателями и между менеджментом и выгодоприобретателями.
Ни продать, ни заложить
— Мне представляется сомнительным положение о неотчуждаемости прав бенефициаров: они не могут ни продать, ни заложить, ни передать по наследству имущественные права.
Российские законодатели отказались от ограничения срока жизни фонда: он может быть вечным. В подобных ситуациях слишком жесткие правила определения выгодоприобретателя неизбежно приведут фонд в лоно государства.
Структурируя фонд и органы его управления, можно попытаться установить более гибкие правила в отношении имущества и выгодоприобретателей. Но в такой ситуации менеджмент фонда может злоупотребить предоставленными полномочиями.
Кредиторы остаются «с носом»
— Спорным является абсолютный иммунитет от взысканий на имущество фонда по обязательствам учредителя. Пока он жив, у кредиторов есть три года (в некоторых случаях пять лет), чтобы получить удовлетворение из имущества фонда. Если же учредитель назначил себя выгодоприобретателем, они не смогут его достать. Мне не совсем понятно, к чему такая защита, какие капиталы мы будем оберегать таким образом.
Можно посетовать и на сохранение безусловной защиты от притязаний кредиторов в отношении имущественных прав выгодоприобретателей фондов — как посмертных, так и созданных при жизни учредителя. Это кажется не совсем справедливым и открывающим путь для различных злоупотреблений. Ни в одном трастовом законодательстве нет нормы, препятствующей взысканию из имущества, находящегося в фонде.
Возникает вопрос: неужели смерть действительно должна все прощать?
Создание фонда — это квест
— С точки зрения набора, сроков и содержания действий нотариуса процедура учреждения посмертного наследственного фонда выглядит как издевательство над здравым смыслом. Например, необходимо в течение трех дней получить согласие кандидатов на занятие мест в органах управления фонда. А если они будут отказываться? Не факт, что ситуацию удастся разрешить. Это ставит под сомнение саму возможность учреждения посмертного фонда. В условиях конфликта между группами выгодоприобретателей наследники могут начать работу по разрушению модели передачи имущества через фонд.
Это невыгодно
— Существуют юридические риски обращения к такому пока еще сырому механизму наследования, как фонд. Но для российского предпринимателя игра в рулетку — дело довольно привычное, и отважных людей хватает. Чего не хватает, так это непосредственной экономической выгоды от наследственного планирования в долгую. Например, не предусмотрены налоговые льготы.
Любые выплаты доходов фонда выгодоприобретателям, а также передача им имущества фонда будут приводить к налогообложению на уровне таких получателей — физических лиц.
Замечу, что выплаты из зарубежных трастов, включая наследственные, российский законодатель не забыл освободить от налогов. Поэтому имеем что имеем.
При создании личного фонда учредитель должен передать имущество стоимостью не менее 100 млн руб. То есть этот инструмент ориентирован на богатых и очень богатых россиян. Однако до траста он не дотягивает с точки зрения баланса интересов органов управления фонда и выгодоприобретателя. Кроме того, представляется спорным с точки зрения абсолютности иммунитета для взысканий. Думаю, отечественной модели наследования не избежать дальнейшей эволюции.
Материал подготовлен на основе выступления Игоря Ренца на круглом столе, организованном Нотариальной палатой Свердловской области в рамках XIII Всероссийского форума «Юридическая неделя на Урале».
>>> Читайте также на DK.RU: Преемник по плану: как передать состояние без судебных споров и сохранить дело жизни