«В нашей экономике малый бизнес рассматривается некоторыми агентами власти главным образом как источник кормления. Пока это так, ожидать, что люди массово пойдут в малый бизнес, не приходится».
Александр Чепуренко, научный руководитель департамента социологии факультета социальных наук НИУ ВШЭ — о системных трудностях малых предпринимателей и их выживаемость вопреки всему:
— Есть достаточно оснований говорить, что малый бизнес серьезно пострадал в пандемию. Но есть и столько же оснований надеяться, что весь он не умрет. В прессе мы обычно видим такую картинку: малый бизнес почти утонул, а выход из кризиса будет обеспечен за счет его интересов. В этом есть определенная доля истины. Но начать бы хотел не с пандемии, а отмотать на несколько лет назад, чтобы понимать, в каком контексте мы рассматриваем происходящее с российским малым бизнесом в последние два года.
По данным Росстата, на протяжении более чем 10 лет российский малый бизнес по некоторым валовым показателям (доле в ВВП, число занятых в секторе, доля занятых в малом бизнесе во всем числе работающих). По всем этим показателям, как бы сказать помягче, мы не продвинулись далеко вперед. При этом у нас есть ряд масштабных проектов, есть нацпроект «Малое и среднее предпринимательство», которое ставило амбициозные цели. Но что-то мне подсказывает, что эти цели в обозримой перспективе достигнуты не будут.
Но не потому что помешала пандемия, а потому что есть системные проблемы, которые никак не позволяют малому бизнесу в России занять примерно то же место, что он занимает в развитых рыночных странах.
Где доля занятых в малом бизнесе — 40-70% от всех занятых и где его доля в ВВП — 40-60%. (его для в ВВП всегда ниже, чем доля в занятости — производительность труда в малом бизнесе, особенно повседневном предпринимательстве, чем в крупных, механизированных и автоматизированных отраслях).
Как малый бизнес проходит пандемию
В демографии есть понятие «русский крест», через который Россия проходила несколько раз: после войны, когда по понятным причинам смертность была выше рождаемости, и в начале перестройки. И такой же «русский крест» российский малый бизнес проходит примерно с 2016 г.: доля закрываемых бизнесов становится устойчиво более высокой, чем доля создаваемых. Что-то не то происходит в экономике, раз мы наблюдаем такую картину. С этим малый бизнес и подошел к пандемии.
В марте 2020 г. я сам публиковал апокалитические прогнозы. Но малый бизнес упал не очень сильно — потому что с плинтуса падать особенно некуда. Поэтому в России малый бизнес прошел пандемию лучше, чем в Германии, Франции и США.
Везде в малом бизнесе, в том числе в России, большую часть занимают общепит и мелкорозничная торговля. И когда в 2020 г. мы вошли в локдаун, была понятная гипотеза: весь этот бизнес разорится, после выхода их локдауна (тогда пандемию считали кратковременным явлением) будет плохой период, а потом он начнет восстанавливаться.
Читайте также >>> «Мы можем продолжать удивлять весь мир оружием и балетом. А средний класс будет исчезать»
И был целый ряд гипотез, какие малые предприниматели будут лучше себя чувствовать. Мы предполагали, что те, кто занимается бизнесом по доброй воле, кто вошел в бизнес, имея определенную идею, цель, пройдут этот период лучше, чем те, кого мы называем вынужденные предприниматели. Это люди, которые оказались в тяжелой ситуации — они не могут найти работу по найму, у них не лежит душа к собственному бизнесу, но вынуждены его создавать, чтобы поддержать себя и свою семью.
Гипотеза, что малый бизнес в торговле и общепите пройдет локдаун хуже, подтвердилась. А гипотеза о меньшей устойчивости вынужденных предпринимателей — нет. Для них этот бизнес — чемодан без руки: и нести тяжело, и бросить нельзя. Поэтому они гораздо чаще готовы работать без прибыли, даже в убыток, в надежде, что через квартал-два ситуация как-то устаканится.
Как ни странно, сравнительно хорошо перенесли кризис малые предприятия в сфере строительства. Мы ожидали, что в связи с закрытием границ для мигрантов, которые в основном работают на стройке, это будет значимо, но ошиблись, потому что больше это касается крупного строительного бизнеса. Спрос, особенно в крупных городах, вытянул эту отрасль. Многие поняли, что ни в этом году, ни в следующем они никуда не выберутся, и нужно обустраивать дачу. Малых предприятий в сфере ИТ немного, но там был бум.
Обычно малый бизнес делят на три группы: стартапы, молодой бизнес и устоявшийся, старше трех лет. И оказалось, что среди тех, кто создавал свой бизнес в период пандемии, было гораздо больше тех, что это нанесло им серьезный урон. Задним числом мы связываем это с тем, что эти люди думали, что пандемия — это на месяц-два. Когда оказалось, что это не совсем так — «долина смерти» оказалась более длинной и глубокой. А вот владельцы молодого бизнеса, как ни странно, перенесли эту ситуацию лучше.
Люди, которые и до пандемии создавали малый бизнес в России, понимали, в каком деловом климате им придется существовать. В этом смысле пандемия стала дополнительным фактором новых рисков, но принципиально картину бизнес-климата не поменяла, поэтому они и оказались устойчивее.
Мы постарались выделить три группы малых предпринимателей. Первая — чьи основные клиенты население, вторая — компании, третья — это государственные и муниципальные органы. К большому сожалению, но ожидаемо, устойчивее оказались те, кто работает с бизнесом и государственными органами. Это было связано с тем, что в локдаун люди сидели дома, те, кого не уволили, боялись этого и сократили свои расходы.
Те, кто работал по контрактам с крупным бизнесом, который «нагибает» как угодно, и государством, которое очень часто затягивает приемку и откладывает платежи — оказались более надежными клиентами, и здесь малый бизнес почувствовал себя чуть лучше.
Неожиданно, но самым спокойным оказался малый бизнес в малых городах и селах, где очень ограничен платежеспособный спрос. Думаю, тот бизнес, который умеет работать там, выживет в любой среде, его никакой пандемией не возьмешь.
Малый бизнес в мегаполисах и городах от 50 до 200 тыс. пострадал в большей степени. Почему не пострадал также сильно бизнес в городах с населением от 200 тыс. до 1 млн — большой вопрос.
По данным опросов, 90% малого бизнеса не заметило мораторий на проверки. Но в других странах контролерам как-то удается жить на одну зарплату и не докучать малому бизнесу. Здесь мы должны учитывать то обстоятельство, что мы живем не совсем в рыночной экономике, у нас сословное общество: есть господствующее сословие и податное сословие.
Малый бизнес — это податное сословие. И есть поставленные на кормление: пожарная инспекция, санитарная, трудовая... Они рассматривают это как свою вотчину.
Однозначно, малый бизнес уцелел. Но мы понимаем, что и под влиянием пандемии, и других экономико-политических процессов, не связанных с ней, мы стоим перед целым рядом серьезных развилок. Как они будут пройдены, будет ли у малого бизнеса место в той социально-экономической системе, которая, очевидно, будет формироваться в ближайшие годы — пока это вопрос.
Как стимулировать создание своего дела
В рыночной экономике малое предпринимательство — это цель, потому что оно поддерживает конкурентный порядок, дает значительную часть рабочих мест и является социальным лифтом. В этой экономике, которую мы имеем, он этих функций не выполняет и рассматривается некоторыми агентами власти главным образом как источник кормления. До тех пор, пока это так, ожидать, что люди массово пойдут в малый бизнес, не приходится. Хотя в России доля желающих открыть свой бизнес не хуже, чем в континентальной Европе, но в разы ниже, чем в Китае, Индии, Бразилии. ... Как сказал бы по другому поводу сантехник: «Ууу, да тут всю систему менять надо».
В первую очередь нам надо изменить бюджетную систему. Сейчас она построена сверху вниз, а надо построить снизу вверх, когда легко собираемые налоги достаются муниципалитету, чуть сложнее собираемые — региону, а за совсем тяжелые борется федерация. И тогда, благодаря местной инициативе, малый бизнес пошел бы вверх.
В чем сейчас основная проблема? Сидит руководитель региона, может, хороший человек, но смотрит, что доля доходов от малого бизнеса в и без того небогатом бюджете составляет 300 тыс. руб., может, 1 млн. Из этих денег никого не поддержишь, и непонятно, зачем их поддерживать, если от них ничего не видно. Поэтому у местной власти не возникает соблазна поддержать малый бизнес.
Второе легко сказать, но трудно сделать. Если энтузиазм премьер-министра Мишустина в налоговой сфере, где можно посмотреть все обороты ИП за год и динамику доходов, применить в сфере контроля и проверок, надзор можно было бы перевести на принципы страхования. Есть риски, которые можно страховать, нарушил что-то, отравились люди — ты платишь в страховой фонд, а он оплачивает им лечение. Тогда не нужно, чтобы к тебе через день приходил инспектор.