«В России с деньгами проблемы нет. Есть проблема с интересными проектами»

Андрей Гончаров известен как создатель компании «Кейтеринбург», которая стала одним из крупнейших операторов питания в России. Три года назад он основал Инвестиционную компанию PRO. Она помогает развиваться уже работающим на рынке бизнесам в сфере ритейла и FMCG, сельского хозяйства, fashion, переработки отходов и общественного питания.

По мнению Андрея Гончарова, в сложившейся экономической ситуации для владельцев капитала открывается окно возможностей для инвестиций в российские компании. Причем не только в крупные, а в средние и небольшие интересные предприятия. В интервью DK.RU эксперт рассказал, как мировая блокада повлияла на инвестиционный бизнес и какие ниши сейчас интересны потенциальным инвесторам.

Не Китаем единым

Сегодня многие эксперты не берутся комментировать среднесрочные тренды на инвестиционном рынке. Из-за неопределенности в экономике любые сценарии и прогнозы могут разрушиться в момент. Но очевидно, что одним из ключевых трендов, которые будут заметно влиять на развитие рынка, станет импортозамещение.

Насколько перспективно сейчас вкладываться в развитие отечественных компаний?

— В России пока сделок по слиянию и поглощению компаний МСП меньше, чем за рубежом. Но за 30 лет нашего капитализма в стране выросла плеяда талантливых предпринимателей. И сейчас многие компании, в том числе у нас на Урале, имеют потенциал захвата не только российского рынка, но и рынка СНГ и других стран. И этот тренд на инвестирование в акционерный капитал отечественных компаний я считаю очень интересным и важным.

С уходом из России иностранных игроков для наших компаний открываются новые возможности?

— Однозначно, им будет легче работать на рынке. Что происходило раньше? Транснациональные корпорации с оборотом $50 млрд и стоимостью фондирования в 0,5% заходили на российский рынок. Они были готовы работать с низкой прибылью, но стремились занять определенную долю рынка. Вы можете представить, как сложно было нашим производителям бытовой химии конкурировать, например, с Procter & Gamble.

Не все иностранные компании уходят. Многие компании продолжают работать по различным схемам. Наверняка на рынке останутся такие гиганты, как Nestlé и Coca-Cola. Но и в этом случае у российских компаний появляется шанс занять ниши транснациональных игроков, которые покинули рынок. Нужно использовать тренд на импортозамещение. Многие российские бизнесы сейчас ведут сделки по покупке иностранных активов. Я не буду скрывать, что мы тоже ищем для себя такие возможности в тех сегментах, в которых мы уже работаем или только хотим работать.

Я считаю, что российский бизнес за 30 лет вышел на такой уровень, что наши товары стали конкурентоспособны по отношению к импортным. Если бы эта ситуация сложилась 20 лет назад, нам было бы гораздо тяжелее. За это время в стране выросло новое поколение предпринимателей и управленцев. Да, мы до сих пор учимся делать бизнес и строить систему управления у таких великих компаний, как, например, Mars и McDonald’s. Но многое можем сделать сами.

Я думаю, что отечественные компании смогут адаптироваться к новым условиям. Будут обновляться торговые цепочки. Но не Китаем единым. Есть другие хорошие интересные партнеры, в том числе в Азии. Я думаю, что будет усиление торговых цепочек внутри СНГ. В целом, будет пересборка очень серьезная.

Какие ниши могут быть интересны потенциальному инвестору и почему?

— Как я уже сказал, с рынка ушло большое количество иностранных брендов и освободилась поляна для развития российских компаний. Сейчас интересно все, что связано с импортозамещением: начиная с авиастроения, заканчивая какими-то банальными вещами. Как уже заявляли наши политики, оказывается, в стране не производят гвозди и пуговицы. Думаю, наши предприниматели как-то справятся с этой задачей.

Стоит обратить внимание на сельское хозяйство. Сейчас оно занимает в структуре ВВП страны 4% и имеет потенциал роста до 12-15%. Мы можем стать огромной продовольственной державой, обеспечивая не только самих себя, но и стать более крупным экспортером. Тем более, на мировых рынках сейчас происходит некий отыгрыш справедливости. Раньше продовольствие стоило достаточно дешево и была низкая рентабельность на многие продукты. Сейчас продовольствие растет. Также, например, в секторе общепита огромное окно возможностей.

У нас есть классные передовые отрасли, которые были такими исторически. Например, продуктовый ритейл. Наши компании конкурентоспособны, держат конкуренцию с любой мировой сетью. Кроме этого у нас очень крутые IT и финтех.

Вообще, ниш много. И их сейчас будет еще больше. Если в ближайшее время решится вопрос со стоимостью капитала и ЦБ с правительством дадут реальному сектору нормальный процент по кредиту, эти ниши начнут заполняться. Все надеются на то, что пойдет дальнейшее снижение ключевой ставки. Потому что стоимость капитала не должна быть такой высокой.

Шаг Банка России по поднятию ключевой ставки до 20% был оправданным, но сейчас достаточно быстро ее нужно снижать. Ставка ЦБ коррелирует со стоимостью кредитов. Все переживают, сколько будет стоить овердрафт, сколько будет стоить лизинг. Не покупая новое оборудование в лизинг и не кредитуясь, невозможно развиваться.

Сейчас у инвесторов есть деньги для вложений в компании?

— Мы можем наблюдать большой приток капитала. Люди возвращают в страну деньги с Кипра, других европейских стран. Но и внутри страны есть необходимые запасы: у людей на депозитах лежит 26 трлн руб., на депозитах компаний — сопоставимая цифра.

С деньгами в России проблемы нет. Есть проблема с нехваткой интересных проектов. Кого ни спроси из инвесторов, которые готовы во что-то вкладываться, — все говорят, что вкладывать деньги некуда.

Когда мы говорим об интересном проекте, мы предполагаем, что его реализует структурированная компания, которая имеет понятную модель управления, толковую команду, сильного основателя-лидера. Проектов-то много, но выбрать нечего. Я очень надеюсь, что уровень менеджмента у стартапов будет возрастать и интерес инвесторов к этим компаниям будет расти соответственно.

Наверняка люди, у которых есть капитал, рассматривают и другие возможности его сохранения. Не только путем вложения в развитие предприятий.

— От вкладов, мне кажется, мы никогда не уходили. Приток всегда был серьезный. Интерес к этому инструменту в последние месяцы возник на фоне роста ставок, который был вызван геополитической ситуацией. Сейчас ставки начинают снижаться.

Какое-то время назад большое внимание инвесторы обратили на фондовый рынок, причем появилось много неквалифицированных инвесторов. А если человек не имеет определенных знаний и покупает акции напрямую, вероятность, что он потеряет деньги, высока. В этом смысле, конечно, хотелось бы, чтобы у людей повышался уровень знаний о фондовом рынке. Чтобы не было ситуаций, когда человек спонтанно решает: «Ставка депозита упала до 4%, пойду прикуплю акции».

Идти ли на фондовый рынок — выбор каждого человека. Лично у меня есть ментальные ограничения на этот счет и я предпочитаю вкладывать напрямую в реальный сектор экономики. Есть и экономический аспект: сейчас огромная волатильность рынка, он непрогнозируемый. Никто не понимает, когда он пойдет вверх, а когда вниз.

Есть и другие формы сохранения капитала. Например, кто-то предпочитает вкладываться в недвижимость. Все эти варианты имеют право на существование.

Инвестиции получают только 2% компаний

Сейчас отрасль инвестиций в России только зарождается, говорит Андрей Гончаров. В стране работает буквально два-три десятка инвестиционных фондов. Их задача — соединить интересные компании с рынком акционерного капитала. При этом нужно научить компании соответствовать инвестициям.  

Сейчас многие предприятия малого и среднего бизнеса чувствуют потребность в оборотном капитале. Как они могут заинтересовать инвесторов?  

— Объясню на примере работы нашей компании. Есть вещи, в которые мы не готовы инвестировать — например, в алкоголь, сигареты, вооружение. А то, на что мы смотрим, это,  во-первых, философия компании, ее ценности. Во-вторых, мы смотрим на личность основателя, его пассионарность, продуктивность. Насколько он готов стоически воспринимать все «прелести» ведения бизнеса в России. Насколько он умеет держать удар.

В-третьих, смотрим на саму услугу: насколько качественно она оказывается сейчас, и сможет ли компания удерживать уровень качества при бурном росте. Далее — может ли бизнес-модель компании тиражироваться. Анализируем ее текущее финансово-экономическое состояние. Проверяем, насколько компания соответствует отраслевым бенчмаркам.

Крайне важно оценить емкость рынка. Чтобы построить большую компанию, нужен большой рынок. А нам интересно строить именно большие компании с выручкой от нескольких миллиардов.

Понятно, что каждый основатель считает, что его компания — идеальная. С одной стороны, это здорово, с другой — для инвестора важно получать объективную оценку бизнеса.

По статистике российских инвестиционных фондов, инвестиции получают около 2% компаний, которые рассматриваются фондами. То есть хороших, интересных компаний, которые готовы стать из среднего бизнеса крупным, сейчас на рынке действительно не так уж и много.

Как предпринимателям можно исправить эту ситуацию?

— Нужно идти в фонды и говорить: «Ребята, мы верим в нашу компанию и рынок. Что нужно сделать, чтобы получить инвестиции?». И во время такого визита компания получает список из условных 15 пунктов, которые нужно выполнить. Например, там будет совет — привести в порядок юридическую структуру, сделать бюджет, прописать, кто сейчас ключевая команда. Это на самом деле понятный набор. Через полгода, когда компания сделала «домашнее задание», она может вернуться и заинтересовать инвесторов.

Мы всеми возможными способами стараемся донести до компаний, что найти инвестиции реально. Что не обязательно брать кредит в банке на развитие, вместо этого можно пожертвовать 30% компании и получить хороший толчок в развитии.  Привлекая инвестиции, компания получает двойной эффект: с одной стороны — деньги на развитие, с другой — дополнительную экспертизу и компетенции.

Расскажите, каким образом проекты для инвестиций подбирает ГК PRO?

— У нас есть четкая инвестиционная стратегия. В фокусе — семь-восемь отраслей, которые нам интересны. В их числе — ритейл, сельское хозяйство, fashion и легкая промышленность в целом, переработка отходов, FMCG и общественное питание. Мы для себя решили, что не будем вкладываться в стартапы (для этого есть венчурные фонды). Мы хотим вкладываться в действующие уже несколько лет на рынке компании с выручкой от 100 млн руб. до 1 млрд руб.

В отраслях, которые нам интересны, мы стараемся сами найти такие компании. Выходим на них, проводим переговоры, выясняем, нужны ли им деньги для развития. А мы считаем, что инвестиции должны идти именно на развитие. Для этого нам нужно, чтобы у предпринимателя был бизнес-план, чтобы он знал, допустим, как из выручки в 300 млн руб. через 5 лет сделать 5 млрд руб. Вот это наш тип клиентов.

Мы, конечно, рассчитываем на входящий трафик. Но хорошая компания — эта компания, к которой мы сами пришли. Вот мы видим, ребята, что у вас есть огромный потенциал, давайте мы в вас вложимся, вместе вырастем и сделаем компанию другого масштаба.

Есть ли сейчас в России какие-то инвестплощадки, где видно, какие компании нуждаются в инвестициях?

— Пока их нет, и не думаю, что в ближайшее время они появятся. Например, Сбербанк проводил акселератор: набирал несколько сотен венчурных проектов, помогал им с обучением, а потом сам Сбербанк на приоритетной основе в них инвестировал. На западе есть классные акселераторы.  Надо отметить, что в основном все акселерационные программы – это венчурное инвестирование. Но, как я уже сказал, мы не готовы инвестировать в стартапы.

Я не очень понимаю, как можно сделать эту площадку. Это точечная ювелирная работа. Более того: когда ты находишь какую-то непубличную интересную компанию, ты получаешь конкурентное преимущество. Это же суть инвестиционного бизнеса — найти алмаз, огранить и сделать так, чтобы он заблистал.

Вы как-то помогаете развиваться своим компаниям?

— Конечно, мы готовы поддерживать компании в управлении, помогать им в поиске крупных клиентов. Покупая в таких компаниях долю в 30-40%, мы входим в совет директоров и активно участвуем в решении стратегических вопросов.

На определенных жизненных циклах компании сталкиваются с типичными проблемами: нетворкинг, GR, постановка систем управления. Мы помогаем компаниям пройти стадии роста менее болезненно. Предлагаем им помощь своих экспертов, свои системы учета и решения. Это достаточно большой набор в зависимости от компании и отрасли. Каждый проект — это отдельная маленькая жизнь.

Сейчас мы ищем инвестдиректоров. Это очень узкий рынок: таких специалистов в России сейчас, наверное, не более 50 чел. Мы не хотим перевозить человека из Москвы, мы хотим найти его на Урале или воспитать сами. Такой специалист должен хорошо знать маркетинг, продажи, менеджмент, иметь отраслевые навыки, чтобы разговаривать с основателем компании на одном языке. Один инвестдиректор будет курировать от 2 до 4 компаний.

Как мировая блокада России повлияла на ваш бизнес?

— Не согласен с постановкой вопроса. Мы не чувствуем мировую блокаду, только часть мира объявила нам экономические санкции, но есть и другая часть, готовая к сотрудничеству с Россией. И, тем не менее,  нам пришлось решать непростые кейсы. Например, у нас в портфеле есть компания «Экопак», которая производит бумажные стаканчики. Они работали с европейским и китайским картоном. Сейчас Европа отказалась поставлять сырье. Китай продолжает работать. Но логистическая цепочка нарушена. Сейчас нам приходится заказывать сырье в Китае на полгода вперед. К сожалению, так исторически сложилось, что в России не производят нужный для производства бумажных стаканов пищевой картон. Надеюсь, ситуация скоро изменится. По крайней мере, мы работаем в этом направлении и подсказываем целлюлозно-бумажным заводам, что заинтересованы в такой продукции.

Почему разрыв цепочек критичен? Потому что компаниям необходимо вносить предоплату за сырье. А стоимость денег в России сейчас очень высока. Кредиты для бизнеса предлагаются по ставке около 25%. С такими затратами никакая экономическая модель не выдерживает.

Еще пример, наша портфельная компания «Кейтеринбург» столкнулась с резким инфляционным шоком. Мало того, что продукты питания в реальности выросли в цене на 30-40%, вдобавок поставщики начали задерживать поставки и у нас в столовых мог образоваться дефицит продуктов. Поставщики поставили условие: или предоплата, или очень короткая отсрочка платежа, но высокая цена. И нам тоже пришлось изыскивать оборотный капитал и вести непростые разговоры с поставщиками. В итоге мы справились и с этой задачей.

Поэтому понятно, что сложившаяся ситуация — это удар по всей экономике. Ни одно предприятие не прошло мимо нее. Но я думаю, что все получится. Сама структура нашей экономики имеет мобилизационный характер: какое-то время турбулентность продлится, а потом ситуация начнет выравниваться. Сейчас нужно просто работать, засучив рукава.

>>> Читайте также на DK.RU 

«Под риском все активы, включая недвижимость, золото и криптовалюты», — Андрей Мовчан

«Неприятие потерь»: почему мы не готовы принять убытки и, скорее, откажемся от выигрыша