«Мы можем вернуться к ситуации, когда много денег будет бегать за малым количеством товаров — это 80-е годы СССР. Вся надежда на российский частный бизнес». Главные экономические итоги года СВО.
За год, прошедший с начала специальной военной операции России в Украине, апокалиптические прогнозы падения российской экономики не сбылись: по данным Росстата, ВВП упал всего на 2,5%. Катастрофы не должно произойти и в 2023-м: еще не все заначки растрачены, говорит регионовед Наталья Зубаревич. Однако уже в 2024 г. ситуация может стать гораздо сложнее. Что будет делать правительство, чтобы покрывать растущий дефицит бюджета и как экономика будет справляться с новыми вызовами?
Андрей Нечаев, бывший министр экономики России:
— Экономика в прошлом году упала на 2,5%, хотя предрекали падение на 8-10%. Но лучше бы она выросла на 2,5%, потому что во всем мире продолжался постпандемический рост. При этом ситуация очень разная в разных секторах. В автомобилестроении провал, потому что оно в значительной степени базировалось на импортных комплектующих или на сборке корейских и западных моделей.
Можно говорить с высоких трибун об импортозамещении, но для многих видов импортозамещения нужно импортное оборудование. Чудес не бывает. Сейчас у нашего правительства много креативных начинаний, например, параллельный импорт. Раньше это называлась контрабанда. В рамках этого параллельного импорта какие-то чипы из Тайваня в хозяйственной сумке привезти можно. А двигатель от «Боинга» уже не помещается.
Повторюсь, сейчас у нас много новаций: правительство обратилось к крупному бизнесу с предложением добровольно скинуться на 250 млрд руб. Дискуссия пока не кончилась, но думаю, бизнесу никуда не деться от своей ответственности перед бюджетом. А с нефтяных компаний будут брать такой налог, будто они продали нефть по $60: от цены Brent устанавливается фиксированная скидка. Хотя в январе российские компании продавали в среднем за $47 за баррель. То есть 13$ в среднем надо будет достать из кармана.
Игорь Липсиц*, доктор экономических наук, профессор:
— Для меня главный итог в том, что Россия очень сильно потеряла в экономическом суверенитете. Санкциями ее загнали в коридор, и она теперь не вполне вольна решать, кому продавать, что и почем. У кого покупать и по каким ценам, какими путями возить. Страна посажена на цепь, и ее натягивают все сильнее: другие страны заставляют отказываться от сотрудничества с Россией.
Другой итог — разрушение бюджетной системы. И это долгосрочная беда, мы не знаем ее глубины.
Среди экономистов можно открывать тотализатор на тему того, какой будет дефицит бюджета в этом году: кто-то говорит про 4 трлн руб., кто-то — про 5 трлн. Россия потеряла устойчивость бюджета, а это чревато бедностью: 60% населения кормятся с выплат бюджета, и если с ним начинаются проблемы, они начинаются и у огромного числа россиян.
2023-й мы проберемся с какими-то запасами, а в 2024-м надо будет резать расходы: на образование, медицину, соцподдержку — потому что денег не будет. Мы разрушили бюджет, потому что несем безумные расходы на СВО и присоединенные территории, а доходы падают, потому что экспорт сжимается. Разрушена стабильность государственного финансового механизма, а это мина под всю экономику и все население.
Третья беда — Россия убила шансы на хорошее будущее. Даже если СВО прекратится завтра, санкции не снимут: их можно быстро ввести, а снимать долго. Пока Россию не сделают нищей страной, санкции останутся.
Минфин годами кричал, что критический уровень дефицита бюджета — 3%, и он никогда не допустит больше. Но уже в этом году мы можем выйти на 4-5%, и Минфин может выйти за границы, которые сам допустил как предельные. Слишком большой дефицит будет означать, что в экономику будут вбрасываться ничем не обеспеченные деньги. Это означает рост инфляции и опустошение рынка. Сейчас дорога России — в 90-е годы 20 века, но есть и угроза, что мы приземлимся в 80-х, с пустыми магазинами.
Наталья Зубаревич, регионовед, профессор МГУ:
— Бюджет можно немного уменьшить структурными изменениями в расходах. Понятно, что никто не тронет оборону и нацбезопасность, невозможно тронуть трансфер Пенсионному фонду. Но можно не проиндексировать льготы федеральным льготникам. Точно будут скорректировать расходы на национальную экономику — в хорошие годы они доходили до 20% всех расходов федерального бюджета.
Точно не будет счастья вузам и высокотехнологичным центрам, которые из него финансируются. Культура — крошечный кусочек расходов, но она всегда «девочка для битья».
То, что военные расходы не будут сокращать, мы прекрасно понимаем. Это более 30% расходов бюджета: мы не знаем точных цифр, но сужу по 2014-2015 г., когда максимизировались выплаты на перевооружение армии и доля расходов на оборону и нацбезопасность составляла треть всего бюджета, и мы при этом жили. Сейчас — тем более.
Как правительство будет справляться с дефицитом бюджета
Андрей Нечаев: Тревожная ситуация подталкивает правительство к креативным новациям. Первое, что придумали — фактически повысить налоги. Можно назвать это добровольными взносами, но это все-таки красивая вербальная декорация. Правительство будет активно занимать: западные рынки капитала закрыты, надо будет занимать на российском. Когда на рынок выходит такой заемщик, как государство, частному бизнесу и даже госкомпаниям придется потесниться и платить повышенный процент за размещение своих ценных бумаг. А за последние 10 лет фондовый рынок действительно стал источником длинных денег. Частные компании будут отодвигать от денег, частные инвестиции будут сжиматься.
Игорь Липсиц*: Россия активно начала почти ничем не ограниченную эмиссию. Во-первых, Центробанк выкупает замороженные валютные активы Минфина и получает их себе на баланс, отдавая живые рубли на траты. Во-вторых, идет хитрая игра. Чтобы получить деньги, Минфин продает облигации государственного займа. Их покупают банки: они берут кредит в Центральном банке, покупают на него облигации, которые тут же закладывают в ЦБ, получая обратно деньги. Фактически Минфин через банки выдает деньги самому себе на поддержку экономики, это эмиссия чистой воды и она будет разрушать экономику. В прошлом году денежная масса выросла на 24%.
Далее: люди получают зарплату, но у нас сворачивается гражданский сектор. Все силы и средства идут в военный, он растет, мы видим это по отчетности. Это значит, что гражданских товаров будет меньше и люди просто не смогут покупать. Мы можем вернуться к ситуации, когда много денег будет бегать за малым количеством товаров — это 80-е годы СССР. Российский бизнес пытается это предотвратить, но не знаю, сможет ли.
Читайте также на DK.RU: «Газпром» сожмется, расходы на развитие урежут. Экономические тренды-2023 от Зубаревич
Инфляция и курс рубля: чего ждать
Игорь Липсиц*: Мы ожидали, что до лета курс доллара не уйдет дальше 75 руб. и дальше 80 руб. к концу года. Но темпы обесценивания рубля уже довольно сильные и угроза девальвации все сильнее. Может, уже в этом году мы уйдем за 80 руб., а что будет в будущем, мы не знаем. Бюджет уже пошел во все тяжкие и затыкает дыры любыми способами. Представить себе, какой курс будет нужен, чтобы закрыть дыру, очень трудно. Мы не понимаем, что происходит с доходами.
Я бы сказал, что Минфин находится в истерике, он рушит все нормальные правила работы в экономике, начинает менять налоговые правила на ходу. Появились проекты добровольных взносов бизнеса в бюджет: ты виноват лишь только тем, что хочется мне кушать. Из-за разрушенной финансовой системы инфляция, боюсь, будет приближаться к 20%, а курс уйдет за 80 руб. довольно быстро. Подорожает весь импорт, и инфляция будет еще сильнее.
Наталья Зубаревич: Как только сжалась дельта между экспортом и импортом, все случилось —доллар ушел за 70 руб. Рынок будет реагировать на эти вещи. Зачем мучить ЦБ и правительство дополнительными хлопотами — и так само пойдет. Вопрос, с какой скоростью рубль будет слабеть.
Пока во главе российских финансовых органов стоят люди, которые доказали свой профессионализм, 80-е годы воспроизведены не будут. Поскольку я внутри страны, у меня несколько другой взгляд на происходящее, более реалистический. Вниз инфляцию будет опускать эффект высокой базы прошлого года, и по первым месяцам цифры будут шикарные. Что летом — будем смотреть.
Уровень жизни уже стал хуже. Оптимистические прогнозы на 2023 г. предполагают, что у нас даже будут расти доходы населения в реальном выражении. В 2022-м были дополнительные выплаты населению, и по году объем реальных доходов составил всего 1%. Не забываем, что осенью инфляция замедлилась, и в октябре-ноябре начали расти реальные зарплаты.
Идут огромные социальные выплаты. Если брать только пособия малоимущим семьям с детьми от 7 до 17 лет, то это 440 млрд руб. Индексация пенсий и повышение МРОТ — это полтриллиона. Мы не знаем, каким будет масштаб программ поддержки населения. Уже сказали, что пенсии будут проиндексированы, но весьма скромно. Пока мы не понимаем вводных.
Игорь Липсиц*: Если все будет идти так, как в 2022-м, то Россия может проскрежетать до конца 2024-го, до середины 2025-го — страшного обвала не будет. Повторюсь: мы не знаем, какими будут расходы на СВО, всякие военно-полицейские цели. Если будет худший вариант, есть опасность, что мы начнем осыпаться уже в 2024 г. На 2023 г. еще есть какие-то запасы, но если тратить их такими темпами, то уже в 2024-м может начаться беда: может кончиться ФНБ — подушечка, которая была придумана, чтобы подстраховывать Пенсионный фонд России. А с ПФР тоже будет плохо: молодые люди уходят на военную операцию, уезжают из России. А ведь именно они платят те взносы, с которых потом платят пенсии старикам.
Если число молодых сокращается, возникает вопрос: откуда мы будем платить пенсии? Есть угроза, что мы лихорадочно проедим ФНБ, и уже с будущего года у нас могут начаться проблемы с пенсиями.
Андрей Нечаев: Российская экономика уже частично перешла к схеме «все для фронта, все для победы», исходя из того, какие там приоритеты. Сейчас мы сравнительно легко пережили эти геополитические потрясения, санкции, закрытие западного рынка капитала благодаря остаткам рыночной экономики, которая обладает гораздо большими адаптивными возможностями, чем плановая экономика. Мы наблюдали это во второй половине 80-х, когда падение цен на нефть привело к тому, что советская экономика просто рухнула. Сейчас она все-таки адаптируется.
Но я боюсь, что будет взят курс на мобилизационную экономику советского типа — концентрация ресурсов на сравнительно небольшом числе приоритетных направлений.
Понятно, что в первую очередь они будут связаны с оборонно-промышленным комплексом, вооружениями и так далее. Соответственно, остальные секторы экономики будут в положении аутсайдеров, будут все больше отставать от передовых стран, прежде всего в области высоких технологий. Да, по отдельным направлениям возможны серьезные прорывы, но я всегда говорю: к сожалению, туалетную бумагу в СССР начали производить только в 1969 г. А 25 лет лучшим автомобилем были разные модификации автомобиля «Жигули» — модификация Fiat 1962 г.
Наталья Зубаревич: Если экономика России перейдет к «все для фронта, все для победы», она раскурочится очень быстро.
Ее держат российский бизнес, рынки и рыночное ценообразование. Это то, что устанавливает новый баланс, подстраивает экономику к меняющейся ситуации. Если вам надо, чтобы все грохнулось к чертовой матери, то — «все для фронта, все для победы».
Я с осени слежу за производством спецодежды, это единственная открытая статистика: в сентябре рост в 2,2 раза, октябре-ноябре — в 2,3 раза, в декабре — в 3 раза! Их (компании) что, заставили? Да нет, они получили контракт, который выполняют, потому что они на этом зарабатывают.
Игорь Липсиц*: Закон о специальных условиях производства в условиях спецоперации принят. По нему любая частная компания обязана принять заказ на производство военной продукции и не имеет права от него отказаться. Обязана принять те цены, которые дает государство. Получил ты при этом прибыль, выгоден ли бизнес, никого не волнует. И мы видим, как правительство заставляет швейников шить форму для тех, кто находится на СВО. Военная сфера уже охватывает частный бизнес, ему никуда не деться. В каком-то смысле это даже радует людей — гарантированный сбыт, не нужно заниматься маркетингом. Только это оголяет гражданский рынок.
Последствия роста военных расходов для населения
Наталья Зубаревич: Это приведет к росту зарплат в ВПК, к тому, что целая часть населения получает бронь и не сидит под рисками мобилизации. Туда уже и айтишники побежали, кто не хочет уезжать из страны. ИТ-вакансии в ОПК почти закрыты, потому что у тебя бронь и ты работаешь по специальности — ты защищен.
Увеличивается заказ в некоторых отраслях, том же производстве спецодежды. Кому война, а кому мать родна — так всегда.
Пока пенсионерам индексируют пенсии почти в масштаб инфляции, они будут терпеть. Бюджетникам (зарплаты) не проиндексировали, но, видимо, какое-то решение будет предпринято — не индексировали уже давно, немножечко будет добавлено. Не уверена, но это логично.
Малый и средний бизнес количественно не сократился. Ему сняли прессинг страховых выплат, отложили на 2023 г. Государство «зачло» за них 770 млрд руб. взносов. МСБ стало легче, и поэтому не так сильно падали зарплаты. Если с вас сняли страховые взносы, вы не увольняете людей и более-менее сохраняете зарплаты. Идет очень тонкая подстройка, убирайте лозунги. Надо внимательнейшим образом следить за тем, как подстраивается экономика, какие решения властей способствуют этому, а какие — нет. И понимать, что в социально-экономическом блоке (кабмина) дураков нет. Это тоже опыт шестого кризиса постсоветской истории — научились очень многому.
У нас еще не все заначки растрачены. Умеренные эмиссии никто не отменял. Сложный конструкт из дойки бизнеса, дальнейшего распечатывания ФНБ, внутренних займов, которые иногда имеют «эмиссионный душок» — из всего этого количества ингредиентов будет сварено то количество доходов, которые будут. Это тонкая работа, а там сидят профессионалы.
Запад стал ближе к цели сократить доходы России?
Игорь Липсиц*: Думаю, да. У них возникла ясность: Россия долго была постоянным торговым партнером, была надежда быстро договориться. Сейчас, когда ушло много западных компаний, российский рынок перестал быть интересным. Я не очень верю, что многие западные компании ушли по моральным принципам. Им стало понятно, что российский рынок будет сжиматься, беднеть — нет смысла работать: спрос будет сокращаться, а доходы маленькие. Теперь, когда Россия мало что может дать Западу, ему уже легче и проще проводить политику, направленную на разрушение России, на ее превращение в резервацию бедности. К сожалению, это так.
Наталья Зубаревич: Короткий ответ — нет. Перераспределение ресурсов будет продолжаться. Мир огромен, и сырьевая страна очень многое может перенаправить на другие, неевропейские территории, пусть меньше, но продать, сохранив при этом жизнеспособность предприятий и занятость, хотя не везде. Устойчивость этой экономики оказалась значимой. А то, что по телевизору говорят: «Затягиваем пояса», очень сильно воздействует на значимую часть российского населения. Сочетание достаточно больших ресурсов и великого — не терпения, а одновременно отстранения большинства российского населения от реальности и принятия того, что говорят — дают то, что мы видим сейчас.
Материал подготовлен на основе интервью RTVI. Ведущий Марианна Минскер.
* - выполняет функции иностранного агента