Владилен Фуфаров — о том, как выглядела национализация «Макфы» изнутри, новой роли (исполнительного директора) на «СМАКе» и почему он и другие наемные менеджеры холдинга оказались в «заложниках».
2024-й стал годом радикальных перемен для одного из старейших, наиболее стабильных и успешных производственных предприятий региона — завода «СМАК». Он перешел из частных рук под контроль государства, в июле на предприятии появилось новое руководство. Владилен Фуфаров, возглавлявший «СМАК» с 2001 г., сейчас занимает должность исполнительного директора.
Он рассказал DK.RU о текущей ситуации на «СМАКе», о том, как в 2019 г. стал акционером предприятия, а в 2024 г. «задолжал» государству 100 трлн руб., и почему не связывает дальнейшую профессиональную деятельность с производством хлеба, несмотря на то, что работает в этой отрасли более четверти века.
Справка DK.RU
По версии Генпрокуратуры, эти активы имеют коррупционное происхождение: бенефициары — экс-губернатор Челябинской области и экс-депутат Госдумы Михаил Юревич, экс-депутат Госдумы Вадим Белоусов — контролировали бизнес, занимая государственные должности. Кроме юрлиц, Михаила Юревича и Вадима Белоусова ответчиками по иску стали их родственники и топ-менеджеры холдинга (всего 10 человек).
1 апреля 2024 г. для обеспечения иска Генпрокуратуры Федеральная служба судебных приставов наложила арест на активы «Макфы» и связанных с ней предприятий, а также на имущество и банковские счета ответчиков-физлиц. Согласно тексту постановления пристава, «общая сумма наложения ареста на денежные средства каждого должника составляет 100 трлн руб.». При этом Генпрокуратура оценила имущество примерно в 46 млрд руб.
8 мая центральный районный суд Челябинска удовлетворил требования Генпрокуратуры: активы отошли Российской Федерации (их владельцем стало Росимущество).
В июле они перешли под управление дочерней компании Россельхозбанка — ООО «РСХБ-Финанс». 29 июля Челябинский областной суд (апелляционная инстанция) оставил решение о национализации холдинга в силе.
В декабре 2023 г. вы рассказывали о новом заводе в Кольцово и делились планами на будущее. Как говорится, ничто не предвещало. Как выглядело дальнейшее развитие событий изнутри?
— 2024 год начался, как обычно. У нас были большие планы в части развития предприятия, мы готовились к получению нового оборудования, рассчитывали на рост выпуска продукции. Внезапно в конце марта пришло извещение о подаче иска Генпрокуратурой. В мае состоялся суд первой инстанции, по решению которого акции предприятий холдинга, в том числе «СМАКа», были переданы Росимуществу. Это произошло стремительно: требования Генпрокуратуры были удовлетворены даже до рассмотрения дела в апелляционной инстанции.
3 июля в конце рабочего дня секретарь сказала мне, что на электронную почту предприятия пришла выписка из ЕГРЮЛ, согласно которой мои полномочия как генерального директора были прекращены. То есть я узнал об этом из электронного извещения.
Через несколько дней на «Макфе» состоялась встреча с представителями «РСХБ-Финанс». Они сообщили, что уполномочены управлять предприятиями от лица государства и представили новую управленческую команду. На каждое предприятие холдинга пришел новый управляющий директор, а прежние генеральные директора были переведены на другие должности, например я — на должность исполнительного директора.
Апелляционный суд оставил решение суда первой инстанции в силе. Сейчас адвокаты экс-собственников холдинга готовят обращение в кассационную инстанцию, таким образом, судебная тяжба продолжается.
В чем состоит ваш функционал как исполнительного директора? Находитесь ли вы в диалоге с управляющим директором?
— Когда нас представили друг другу, я сказал, что на предприятии не должно быть двух центров силы, и, поскольку он наделен всеми полномочиями и правом подписи, управление переходит к нему в полном объеме, и я этого никоим образом не оспариваю.
По большому счету, сейчас моя роль на предприятии не совсем ясна. Я нахожусь в несколько странной ситуации: я отодвинут от дел, но вопрос о моем увольнении вроде бы не стоит. Дальнейшие планы нового руководства в отношении меня мне неизвестны.
Что поменялось на «СМАКе» со сменой собственника и гендиректора?
— Резких изменений не произошло. Они вряд ли возможны за столь короткий срок, поскольку любое большое предприятие обладает определенной инертностью. Растет объем выпуска продукции и объем продаж. Но так было все эти годы, а сентябрь и октябрь по показателям всегда были лучшими месяцами в году.
Новое руководство вносит свои коррективы в работу предприятия, подстраивая под свои принципы управления. Это его право, его работа, могу только заметить, что предприятие на момент перехода в новые руки работало вполне успешно и никаких антикризисных «оздоровительных» мер не требовало. По ряду показателей мы входили в число лучших, передовых хлебопекарных предприятий страны, имели собственные уникальные разработки в технологических и в управленческих процессах, а собранная команда опытных менеджеров сама по себе представляла ценный ресурс.
Адвокат экс-владельцев «Макфы» Павел Хлюстов отметил, что даже за короткий период пребывания предприятия в руках государства возможны «необратимые негативные последствия». Например связанные с отказом зарубежных партнеров от обслуживания оборудования, что приведет «к качественному и количественному снижению продукции и к потере доли рынка». Справедливо ли это опасение?
— Наверное, в части моментов. Так, ограничения, наложенные судебными приставами, до сих пор действуют, несмотря на все изменения: счета предприятий по-прежнему арестованы, сохраняются ограничения по хозяйственной деятельности. В частности закрыты операции по валютным счетам, что делает невозможными расчеты за новое оборудование и ремонт текущего. Летом этого года «СМАК» запустил большую линию по производству батонов. Она была смонтирована в мае-июне. Но при запуске линии возникали проблемы с партнерами, которые производили наладку оборудования и поставляли запчасти. Их удалось решить с большим трудом.
Меня радует, что инвестиционные проекты, которые были запущены мною в 2023-м и 2024-м, удалось довести до конца. По некоторым сейчас идет процесс «дошлифовки».
Вы упомянули арест счетов предприятий. Но весной приставы арестовали не только их, но и имущество и банковские счета ответчиков-физлиц, в том числе ваши. Кто эти люди, помимо членов семьи бенефициаров? Сохраняются ли наложенные на вас ограничения?
— В холдинге работало достаточно большое количество управленцев, генеральных директоров, среди них были даже родственники главных акционеров. Однако иск генеральной прокуратуры затронул только менеджеров, владевших акциями или долями в уставных капиталах обществ. Вне зависимости от их размеров. Подчеркну, у государства нет претензий к ответчикам (включая меня) по ведению хозяйственной деятельности, предприятия не обвиняются в совершении каких-либо противоправных действий. То есть мы, топ-менеджеры, стали ответчиками по делу наряду с основными бенефициарами просто потому, что владели акциями.
Обеспечительные меры, принятые в отношении нашего имущества и счетов, до сих пор не сняты. Несмотря на то, что прошел суд второй инстанции, наши акции давно изъяли и мы передали работающие в привычном режиме предприятия новым собственникам. Насколько мне известно, с их стороны претензий к нам нет.
>>> Читайте также: Когда препятствие и есть путь. СМАК: история одного из самых успешных предприятий Урала
Закономерно возникает вопрос: о каком количестве акций идет речь в вашем случае и как вы их получили?
— Чтобы ответить на него, придется углубиться в историю: в начале 90-х предприятие (тогда оно носило название Свердловский хлебомакаронный комбинат) было приватизировано. Акционерами стали сотрудники комбината, члены их семей, частные лица, которые были связаны с предприятием, и инвестиционный фонд. В течение нескольких лет Свердловский хлебомакаронный комбинат был «народным предприятием», которым управляли работники. В 1998 г. они заложили свои акции банку, чтобы взять валютный кредит на покупку производственной линии. Но произошел дефолт, курс доллара резко вырос, и они не смогли погасить долг. В результате банк забрал акции и передал их в управление одной коммерческой структуре. Она пыталась наладить работу на предприятии, но в 2000 г. предпочла продать акции «Макфе».
Ключевыми акционерами предприятия стали члены двух семей — Юревичей и Белоусовых. Перед запуском строительства завода в Кольцово (2019 г.) они решили выкупить акции, оставшиеся в руках частных лиц, и у инвестиционного фонда. Что и было сделано.
Буквально за полгода до этого на собрание акционеров пришла женщина в возрасте. Она была очень расстроена тем, что мы не выплачиваем дивиденды. А мы их действительно не выплачивали все эти годы, поскольку 100% прибыли направляли на развитие предприятия. Чтобы она хоть что-то получила, я предложил выкупить у нее акции (меньше 1%) за свои личные деньги. Я ни у кого не спрашивал разрешения и ни с кем не согласовывал эту покупку.
Вы заплатили ей сумму, которую сочли разумной?
— Да, и она была выше номинальной стоимости. Мне показалось, это правильно: чтобы человек получил хоть что-то.
В результате я с моим мизерным количеством акций стал третьим собственником «СМАКа». Но в марте 2024 г. акции изъяли. Этот пакет не был для меня источником дохода, не представлял жизненно важной ценности, я к нему даже не относился серьезно, однако сам факт того, что акции просто так отобрали, конечно, неприятен. Но хуже всего арест, наложенный на мое личное имущество и банковские счета в рамках иска. Приведенные в нем основания противоречат не только закону, но и, на мой взгляд, здравому смыслу.
Сумма требований, которую выставили приставы, составляет 100 трлн руб. — это три годовых бюджета Российской Федерации. Сейчас у меня на счетах в графе «остатки» стоит минус 99,999… трлн рублей. Не знаю, что происходит с банковскими служащими, когда они видят эту сумму. С одной стороны, думаешь, можно ли вообще воспринимать такую ситуацию всерьез, с другой, приходится это делать.
В таком же положении находятся еще несколько человек?
— Да, такие же наемные менеджеры, которые, как и я, случайным образом стали микроакционерами. Примечательно, что стоимость арестованного у нас имущества несопоставима со стоимостью наших акций. Кроме того, приставы запретили «нашим» предприятиям перечислять нам любые выплаты, в том числе заработную плату. Таким образом, мы работаем все это время, не получая заработную плату в установленном ТК РФ порядке — она начисляется и депонируется.
Пробовали ли вы оспорить арест имущества в суде?
— Разумеется, но нас просто «отфутболивают». Мы месяц за месяцем получаем формальные отписки в духе: «рассмотрение дела перенесено». Сначала мы ждали, что проблема вот-вот разрешится, но сейчас горизонта не видно. Мы не понимаем, с какой целью эта ситуация создана. Может быть, чтобы мы молчали? «Большие» акционеры живут за границей, до них прокуратуре и суду не дотянуться. Складывается ощущение, что в отношении нас государство просто действует по принципу: лес рубят, щепки летят.
Вы занимаетесь производством хлеба более 25 лет. Какой вам видится возможная профессиональная траектория? Возглавите другое предприятие отрасли?
— В нашем регионе больше нет такого предприятия, как «СМАК», даже в стране заводов подобного масштаба с десяток. По результатам прошлого года мы заняли пятое место в отрасли по выручке, по росту производства у нас одни из лучших показателей в стране.
Когда я пришел на предприятие, оно было в предбанкротном состоянии. Я его вытаскивал, перестраивал, формировал коллектив. Без ложной скромности, и завод на Свердлова, и новый завод в Кольцово строились и развивались на моем энтузиазме, на моей энергии. Когда я сегодня выхожу и смотрю вокруг, я понимаю, что сначала все это родилось в моей голове, потом я это реализовал. Я знаю, почему это оборудование установлено здесь, а это — там.
«СМАК» — мое детище. Я отдал ему много лет, но, видимо, в ближайшее время мне придется его покинуть. Если я уйду на другой хлебозавод, мне придется бороться с тем, что я создавал много лет. Для меня это неприемлемо. Поэтому буду рассматривать другую отрасль.
У «СМАКа» большой запас прочности?
— Конечно. Так бывает, что на каких-то этапах возникают точки бифуркации. Я пришел на предприятие в 2001-м, став седьмым по счету директором за два года. Сейчас у «СМАКа» начинается новый этап, будут другие люди, другие задачи. Предприятие сможет без меня прожить.
Я отдал «СМАКу» много времени и сил. Но связанный с ним период жизни подходит к концу. Я это принял и отпустил. Я могу пожелать удачи тем, кто здесь работает, кто будет руководить предприятием. Мне бы хотелось, чтобы оно развивалось и дальше.
Какие задачи вы ставите перед собой на ближайшее время?
— Я не привык жить без больших задач и у меня достаточно сил и опыта для реализации новых проектов. Но мне бы хотелось, чтобы завершение текущего этапа профессиональной деятельности выглядело достойно. Что для этого требуется? Проявление ответственного отношения со стороны органов власти, с которыми мне «удалось» соприкоснуться. Чтобы работники одной госструктуры не накладывали на меня аресты на 100 трлн руб., а представители другой не использовали аргументы, противоречащие законодательству Российской Федерации. Хотелось бы, чтобы перестали держать меня «на крючке», в заложниках, ведь я не представляю никакой помехи для выполнения их задач.
Так что моя главная цель на сегодняшний день — добиться торжества закона и здравого смысла и избавиться от неприятных «хвостов».
— Решение Центрального районного суда г. Челябинска было вынесено 8 мая 2024 г. Суд удовлетворил требования Генеральной прокуратуры РФ в полном объеме. Решение было обращено к исполнению немедленно, не дожидаясь вступления в законную силу. Все активы, за которыми «приходила» Генеральная прокуратура, были переданы государству. Более того, прошло заседание апелляционной инстанции, по итогам которого решение суда первой инстанции вступило в законную силу.
Все, об остальном можно забыть? Обеспечительные меры, наложенные судом на момент подачи иска и абсолютно не связанные с заявленными требованиями, что с ними делать? Почему они не снимаются? Имущество ответчиков-физических лиц описано и находится под арестом. В отношении некоторых из них наложен запрет на выплату денежных средств и они не получают выплат по заработной плате. Складывается ощущение, что о людях-то забыли. В очередной раз.
Ограничения также не сняты с деятельности юридических лиц, перешедших в государственную собственность. Но вопрос их снятия стоит уже перед новым собственником.
Читайте также на DK.RU:
Отмена национализации «Исети» — это шанс на правосудие в деле «Макфы», — Евгений Ковалев
«Это опасные прецеденты». Роман Речкин — об изъятии акций СМЗ и «Макфы» в госсобственность
«В 2023 г. произошло размывание «правил игры» для бизнеса. Государство меняет их на ходу»