Как достичь пиковых позиций на мировом рынке керамических изделий, остановить производство, на два года запереться в лаборатории, сменить специализацию и вновь пойти на взлет? Читайте на DK.RU.
Мировая известность, схлопывание рынка, потеря поставщиков сырья, трансформация производства керамических изделий и создание сопутствующего направления деятельности — в интервью DK.RU свою бизнес-стори рассказал основатель бренда посуды сУРАЛа Дмитрий Омельченко.
— Участников на рынке в России очень много, десятки тысяч мастерских с минимальными объемами продукции. Если говорить о серьезных производствах крафтовой керамики высокого качества, то в Свердловской области есть три компании. В России, наверное, с десяток, за границей гораздо больше. Китайский массмаркет я в расчет не беру, это другой сегмент рынка, мы с ним не конкурируем.
Опыт работы компании в открытых источниках указывается как два десятилетия. Но это не ваш личный опыт?
— Моя супруга Дарья занимается керамикой 20 лет. Она скульптор, член Союза художников России. Я художник, учился делать витражи, работать с цветом. Мне нравились разные проявления цвета, цветообразование, переливы и это первое, что меня привлекло в керамику — баловство, игра с глазурями. Я поработал, понял, что это лучшее, что я могу в этой жизни. Плюс свобода творчества, можно делать любые формы малые и большие, предметы быта, посуду, скульптуры, раковины, ванны и т. д.
Фото: сУРАЛа
Путевка в жизнь
Практика на производстве показала Дмитрию, что у него есть талант керамиста, особенности ремесла схватывались на лету, а работа приносила удовольствие.
Как вы попали в керамисты?
— Примерно 10 лет назад в студенческие времена я подрабатывал на керамическом предприятии. После колледжа пришел к руководителю этого предприятия, чтобы устроиться на работу, но в разговоре понял, что у него дела плохи. Он мне сказал — на зарплату взять не могу, но можешь делать, и если сумеешь продать — то заработаешь. Я днем делал кальянные чаши, а вечером ходил по злачным заведениям, по кальянным барам, предлагал продукцию. Наторговал немало, и у меня завязалась вся цепочка — от производства до продажи.
Потом я ушел в армию, там было достаточно времени, чтобы все обдумать. К тому же я работал в штабе, учился управлению и организации. За два-три месяца до возвращения домой я начал готовить почву, чтобы запустить свое дело по производству кальянных чаш. Вернулся 20 ноября, а 1 декабря началась работа, загрузка сразу была 200%.
Для производства требуется помещение, стартовый капитал, оборудование, откуда они появились?
— У моей жены как у члена Союза художников России была государственная творческая мастерская, за которую надо было платить только коммуналку. Там поставили электрическую печь для обжига, хотя правилами это было запрещено. Нонсенс — какая мастерская керамиста может быть без печи? Сейчас можно про это рассказать, от мастерской Дарья отказалась, у нас есть свои помещения.
На старте мы обошлись без больших финансовых вложений, не было огромной финансовой нагрузки, не было даже необходимости брать кредит.
Я начал с небольшой суммы наличными и площади 3х3 м. Если бы мне кто-то в начале пути сказал, что в какой-то момент вложения в материальную базу и сырьевые запасы достигнут 50 млн руб., я бы попросил не рассказывать мне сказки. Да я и представить себе такого не смог бы. Знал бы — может, и не стал бы ввязываться.
Как принималось решение о масштабировании производства?
— Через три месяца после армии я как частный мастер выполнил заказ на 500 кальянных чаш. Отправил, и буквально через 1,5 часа после его получения заказчик написал, что отправил фотографии своим контактам, и те тоже захотели купить, заказывают еще 1500 штук. Тут я понял, что нужно место для производства и дополнительные руки.
В Екатеринбурге аренда даже не рассматривалась. Оборотных средств не было, постоянно приходилось выбирать, на что тратить — на семью или на производство. Я поехал к себе на малую родину, поселок Махнево Алапаевского района в 240 км от Екатеринбурга, и с тех пор мы уже семь лет там базируемся, наш семейный бизнес процветает во всех аспектах, от духовных до финансовых.
Я перевел производство кальянных чаш из индивидуальной работы на поток и раздул до таких объемов, что мы десятками тысяч их ежемесячно продавали. Мы стали одним из лидеров мирового рынка по производству кальянных чаш, были известны повсюду, очереди из заказчиков были на полгода вперед.
Но сначала мы уперлись в потолок по объемам, а потом достигли пика рынка. При этом я совмещал семь должностей и сам уперся в потолок в определенный момент: пропало желание что-то дальше делать, наступило выгорание. Сейчас мы начинаем новый этап, развитие пойдет в русле правильного завода, потому что иначе я просто не справляюсь, а с холодом в сердце жить не хочется.
В будущее смотрите с оптимизмом?
— На сегодняшний день сложностей нет. Но я же останавливал производство на два года, я сделал это 25 февраля 2022 г.
Трудности были и до начала СВО. Мы зарабатывали только на кальянных чашах и начиная с 2021 г. этот рынок схлопывался. Но мы изготавливали, продавали, я надеялся, что нас проблемы не коснутся, мы будем продолжать поставлять продукцию в Европу. Однако уже в декабре 2021 г. у нас была нулевая загруженность производства, я думал, как нам пережить традиционно низкие по продажам январь и февраль, и тут случается 24 февраля.
Я все закрыл. Нас осталось пять человек, мы на два года превратились в арт-лабораторию.
Деньги — это важный фактор успешности предприятия, но, как показала моя жизнь и практика, можно долго жить и без денег, делать очень хороший продукт, если есть желание.
Мы разрабатывали новую продукцию, искали локальное сырье, создавали свои глазури. Тогда и родился бренд посуды с уральским характером сУРАЛа. Этот торговый знак отражает нашу идентичность, наше сознание, то, кто мы есть и что мы делаем.
Все проблемы делают нас сильнее. Необходимое сырье сейчас поставляют Россия, Турция и Китай. Частично Европа, но это все завозится втридорога. Мы уже прошли этапы взлета, падения и сегодня мы в процессе взлета. Сейчас мы уже наученные, знаем, что должен быть запас сырья и материалов — это дало нам возможность экспериментировать. У меня большие территории на производстве, там 700 кв. м — только теплое помещение, есть склады и открытая территория. У меня очень много места, чтобы размещать сырье, я закупаюсь вперед и по сей день.
Освоение новых рынков
После двухгодовой паузы и смены ассортимента производство вновь вышло на полные обороты. Ставка была сделана на керамическую посуду для домашнего обихода, ресторанов и заведений HoReCa. Производственная мощность составляет 25 тыс. изделий в месяц, сейчас используется четверть количественного потенциала.
Почему выбор пал на производство именно ресторанной посуды? К ней ведь предъявляют жесткие требования.
— Что такое ресторан? Это же производство, где посуда — это оборотный ресурс, который постоянно крутится, вертится, приносится, уносится, многократно моется в течение дня.
У тех, кто действительно работает, одна тарелка или чашка за день проходит порядка 50 клиентов. И посуде нужно выжить. Мы это гарантируем за счет соблюдения технологии, мы все отработали на опыте работы с кальянными чашами.
Я не мог сразу начать заниматься посудой, моя совесть бы не позволила делать что-то неидеальное. В течение пяти лет у меня были эксперименты, опыты, я делал посуду периодически, смотрел, пробовал формы, делал выводы, как получить абсолютный результат. Постепенно пришел к тому, что для этого нам нужно делать глазурь самим.
Не устраивало качество или ассортимент поставщиков?
— Глазурь — это материал, которым покрывается изделие. В ее составе есть разные химические элементы,15-20 компонентов. Для меня важно было делать посуду не только отвечающей требованиям рестораторов, но и невредной для их клиентов. Когда это условие было выполнено, мы сразу начали делать огромный ассортимент глазури, более тысячи вариантов.
И это уже совершенно другое производство.
— Да, но это был необходимый шаг. После февраля 2022 г. мы лишились лучших немецких глазурей, наш поставщик был из Германии. Я сам не занимаюсь глазурями, работает команда, разрабатывает рецепты, делает пробы. Мы вырастили собственного технолога, а точнее она сама себя вырастила, раз был энтузиазм, желание этим заниматься и любовь к делу. Теперь у нее колоссальный опыт и она продолжает развиваться, мы даем такую возможность.
Производство глазурей обслуживает только ваше предприятие?
— В прошлом году мы попробовали продавать не только свою посуду, но и свою глазурь. Интерес есть, люди активно покупали. Мы проработаем маркетинг и будем усиливать это направление.
В Екатеринбурге есть рестораны, где представлена посуда сУРАЛа?
— В Екатеринбурге нет, но есть во многих других городах. Сейчас в работе большой проект с сетью кофеен Skuratov Coffee, у них более 70 точек в семи городах и каждый месяц открываются новые. До конца 2024 г. запустим их коллекцию посуды.
Еще у нас есть кейс с итальянской компанией DeLonghi, мы для них делали кофейную посуду. Когда только начались переговоры, представитель бренда не афишировал марку, я не знал, с кем разговариваю. При обсуждении условий я сказал, что мы обязательно будем ставить клеймо сУРАЛа. Заказчик согласился, и потом уже, когда мы стали готовить контракт и собирать документы, я увидел, кто будет продавать мою посуду.
Изменился ли ваш бизнес после 2022 г.?
— Во времена кризисов люди не знают, что делать, и они не тратятся. Потом, когда все немного успокоились, тратить стали даже больше, розничный покупатель, который раньше брал тарелки по 500 руб., сегодня с легкостью покупает их по 1500 руб. При этом совершенно изменилась структура клиентов.
Если еще год назад я рассматривал два направления, розницу и опт, то сейчас на розницу я оставил 10%, а на опт 90%. Цена на продукцию постоянно меняется, и это нормально, что она живая, может упасть, может подняться. Это наша цена, я не люблю ни краснеть, ни врать, поэтому создавать рыночную цену как раздутый шар не буду, расчеты всегда обоснованны. В целом у нас все нормально, средний оборот в текущем году составляет 1 млн руб. в месяц.
Мы планируем развиваться дальше, расширять производство, закупать оборудование.
С кадровыми проблемами не сталкиваетесь?
— Мои требования к сотрудникам очень высокие. Когда ты собираешь команду, везде примерно одна и та же история: люди не выполняют то, что от них требуется, на 100%. Раньше, когда работали 35 человек, требования выполнялись на 50%, и это меня, естественно, не устраивало.
Сейчас у нас сформировался на предприятии костяк из 10 человек. Это семья, кто-то родные по крови, кто-то просто очень хорошие друзья, и это люди, которые делают все как минимум на 90%, это высокий процент. Но когда снова начнет расти штат, то начнется опять эта история. Я готовлюсь, будем прорабатывать заинтересованность и осознанность новых сотрудников.
Читайте также на DK.RU:
>>> Новая реальность завода «Фарфор Сысерти»
>>> Кирилл Бородин: «Картины — не материальный мир, это то, без чего люди живут без проблем»