Город-завод, горный город, промышленный город, а еще город деловых и авантюрных людей, крестьян, победивших сословное неравенство и ставших аристократами… Иначе он не стал бы таким, как сейчас.
В рамках спецпроекта DK.RU «Ген уральского предпринимательства» продолжаем изучать историю Екатеринбурга с историком, старшим научным сотрудником Института истории и археологии УрО РАН, ведущим научным сотрудником Свердловского областного краеведческого музея им. О. Е. Клера Владимиром Микитюком.
В этот раз мы решили подойти к теме глобально и попросили его высказать мнение о том, что современный Екатеринбург не был бы сейчас столицей Урала, если бы не его первые предприниматели.
Первые предприниматели — это условно те люди, которые жили здесь начиная с XVIII в. и до революции. Хоть про них и говорили, что они «выучены на медные деньги», они стратегически переиграли другие уездные города Урала, добившись, чтобы город постепенно стал крупным транспортным узлом, а также значимым торгово-промышленным и административным центром.
Да, в основе города — государственный завод, и в последующем различные ведомства играли важную роль в его жизни. Но торговля и промышленность, образование, медицина и культура до революции были по большей части отданы на откуп частной инициативе.
Жизнь первых екатеринбургских предпринимателей — это история головокружительного успеха: бывшие крестьяне, открыв свое дело, становились известными благотворителями, строили для города детские приюты, концертные залы, рестораны, гостиницы. Какими качествами обладали эти люди, чтобы прожить такую жизнь? Есть ли у нас с ними что-то общее?
Екатеринбург как результат борьбы и таланта его первых предпринимателей
В последней четверти XIX в. решающую роль для нынешней столицы Урала сыграло то, что местные предприниматели в ходе длительной борьбы добились строительства железной дороги. Кроме того, благодаря им Екатеринбург, будучи не самым многочисленным и не имеющим статуса губернского центра, до революции считался одним из самых развитых городов Урало-Сибирского региона.
Мы уже написали несколько статей, в том числе по мотивам ваших лекций, об уральских предпринимателях дореволюционной России. Складывается впечатление, что они-то и были теми, кто заложил основу современного Екатеринбурга.
В конце XVIII в. в Екатеринбурге появляется городская дума, но ей не было суждено стать полновластным хозяином города. В начале XIX в. Екатеринбург получил статус горного города и был подчинен горной администрации, в силу чего горные инженеры также играли большую роль. Особенно существенной была роль начальника Екатеринбургского горного округа, а затем Главного начальника горных заводов хребта Уральского.
Однако в том, что предприниматели внесли огромный вклад в развитие города, нет никаких сомнений. Они стояли за многими начинаниями, в том числе в сфере торговли и промышленности, общественной деятельности, образования, медицины, культуры.
Обычно, когда люди пишут о факторах роста Екатеринбурга, то, как правило, переоценивают такой фактор, как выгодность географического положения. Да, город находился в выгодном географическом положении между Европой и Азией — на пересечении торговых путей. Но если посмотреть, то подобных поселений наберется множество — немало городов на Урале находились в таком положении.
На самом деле, чтобы Екатеринбург оставался одним из первенствующих городов на Урале, надо было постараться.
Речь идет о железной дороге? В истории Ирбитской ярмарки то, что пути прошли через Екатеринбург, сыграло для нее фатальную роль.
— Вторая половина XIX — начало XX вв. ознаменовались борьбой за железные дороги. Местные предприниматели поняли их роль довольно быстро, но желающих, чтобы дорога прошла именно через их населенный пункт, было пруд пруди.
Среди претендентов были Пермь и Ирбит, причем и тем и другим хотелось, чтобы железная дорога миновала Екатеринбург. И ирбитчане, и пермяки, и другие долго обижались (некоторые и сейчас обижаются), что железная дорога миновала их город, так как это болезненно сказалось на экономике этих городов.
Возьмем, например, Касли. По тем временам это был крупный населенный пункт (заводской поселок) с большим предприятием, известным своим художественным литьем даже в Европе, кроме того, он также был крупным центром хлебной торговли. Но как только железная дорога прошла мимо, хлебная торговля в Каслях упала до минимума: ворочать миллионами уже не получалось.
Борьба за железную дорогу была очень серьезная. К решению этого вопроса подключались городские думы и только что народившиеся органы земского самоуправления, а также создавались инициативные группы, объединявшие в основном предпринимателей.
По большому счету, борьба шла за три направления, которые представляли интересы разных групп предпринимателей. В 1878-1879 гг. благодаря стараниям фирмы, во главе которой стоял москвич П.И. Губонин, появилась Уральская горнозаводская железная дорога, соединявшая Пермь, Екатеринбург и несколько крупных металлургических заводов. Ее направление было во многом результатом компромисса между разными группами предпринимателей. Минус этой дороги — она была внутренняя, имела лишь региональное значение. В 1880-е гг. была построена ветка от Екатеринбурга до Тюмени.
С общероссийской сетью железных дорог мы соединились только через десять лет, в 1890-х гг. И каждый раз это было не без борьбы. Те же пермяки продолжали вставлять нам палки в колеса (мы им отвечали тем же самым), и Ирбит поддерживал Пермь, потому что считалось, что с ней выгоднее сотрудничать — ведь это был центр губернии, а Екатеринбург — лишь уездный город.
Был у нас такой известный предприниматель — Михаил Ананьевич Нуров. Он составлял записки о наиболее рациональных направлениях железных дорог и входил в различные железнодорожные комиссии. Его деятельность была поддержана многими местными предпринимателями, а также городской думой. Их усилия были направлены сначала на то, чтобы Екатеринбург получил железную дорогу, а затем на то, чтобы город стал крупным железнодорожным узлом, и, надо сказать, они своего добились.
Это стало залогом развития Екатеринбург на протяжении всего ХХ века. Сеть железных дорог постепенно расширялась. И вот это заслуга не какого-то конкретного предпринимателя, а именно всего предпринимательского сообщества и городской думы.
А как шла застройка города? Основу екатеринбургского современного центра построили предприниматели — купцы и владельцы предприятий.
Возникновение исторического центра города — в основном заслуга казны, которая возвела завод с плотиной, крепость, а также административные здания, в первую очередь Уральское горное управление. И здание Уральского горного училища, позднее переданное мужской гимназии, дело рук горного ведомства (находилось на Главном проспекте, сейчас ул. Ленина).
Генеральные планы Екатеринбурга, начавшие появляться, также дело рук государства. Со временем к застройке центра подключилась городская дума, по инициативе которой был возведен гостиный двор, и частники, построившие жилые дома и торговые помещения. Строительство строго регулировалось государственными органами, в первую очередь горным ведомством, постепенно в это вопросе росла роль городской думы, которая многое контролировала, причем довольно жестко.
Жилой сектор, в основном, частная застройка. Дома строились за свой счет, тротуары у своего дома — тоже. Проезжая часть дорог, позднее замощенных, создавалась за счет средств городских властей и приведение ее в порядок также входило в их обязанности. А вот тротуары, построенные домовладельцами, вызывали нарекания. Долгое время их сооружение никак не регулировалось: кто-то мостил деревянными досками, кто-то — гранитными плитами (у дома Железнова они лежат до сих пор — Розы Люксембург, 56).
Из книги В. Микитюка «Екатеринбург деловой» о строительной отрасли в XIX в.:
«В 1873 г. в Екатеринбурге проживали 236 стекольщиков, 175 плотников, 94 столяра, 89 печников, 73 маляра, 67 штукатуров, 19 обойщиков, восемь кровельщиков. В переписи также упоминаются 27 «кирпичеделателей», под которыми, по-видимому, следует подразумевать владельцев так называемых кирпичных сараев — небольших заводов с ручным производством кирпича… Строительство и ремонт домов являлось прерогативой ремесленников. Несмотря на общий рост численности ремесленников и появление новых мастеров, Екатеринбург всё же сталкивался с дефицитом специалистов самого разного профиля. В разгар строительных сезонов городу остро не хватало столяров, плотников, каменщиков, печников и т. д. Как правило, дефицит устранялся за счет приезжих мастеров, нередко объединяющихся в артели».
А больницы и приюты? Мы привыкли, что это обязанность государства, но тогда проблему можно было решить только за счет частников. И они ее решали. По крайней мере, в Екатеринбурге.
— Долгое время часть богоугодных заведений в Екатеринбурге содержало горное ведомство, но со временем стало расти значение частных лиц и органов самоуправления.
Известный екатеринбургский предприниматель Михаил Ананьевич Нуров еще в 1857 г. построил детский приют. Он выделил для него дом и средства. В России таких случаев было немало, но проблема была в том, что приют был обеспечен всем необходимым до тех пор, пока был жив его основатель. После смерти основателей приюты порой оказывались на грани выживания. Нуров, стремясь избежать подобного, договорился с горным ведомством о создании горного попечительства, которое взяло Нуровский приют под свое крыло.
Несколько позже, в 1869 г., городская элита создала благотворительное общество, вскоре учредившее приют — детское убежище. В этом обществе была велика роль местных дам, жен и дочерей зажиточного купечества и чиновничества. Общество и приют просуществовали до 1919 г.
В 1880-е гг. по пути Нурова пошел купец Семен Алексеевич Петров. По духовному завещанию он все свое состояние отдал на сооружение сиротского приюта, который должен был быть построен на ВИЗе. Не имея наследников, Петров передал средства городской думе, которая должна была построить приют и взять его под свое управление. Она избирала попечительский совет и заботилась о пополнении бюджета — расходы были большие.
И благоустройство улиц в те времена не было головной болью государства…
— В Екатеринбурге не все земельные участки и дороги были собственностью города, кое-что принадлежало ведомствам. Они и отвечали за благоустройство своих владений. За состояние большинства дорог и площадей несли ответственность городские власти, за усадебные и приусадебные участки отвечали домовладельцы. Что делает конкретный предприниматель, если он думает о городе — мостит мостовые, осушает болотца, которых в Екатеринбурге было полно. Те же Поклевские-Козелл большой участок одной из улиц, где народ калоши топил, осушили и проложили там хорошую дорогу.
Освещение в основном — заслуга города и его обязанность. До поры до времени на улицах ставились всевозможные плошки с маслом и поджигались. Позже появились керосиновые и газовые фонари. С середины 1890-х у нас появилась небольшая частная электростанция, которая обслуживала и частников, и город, в основном центр. Горожане жаловались как на нехватку электрического освещение, так и его слишком раннее отключение.
Представьте — в определенный момент все лампы гаснут, и город погружается во тьму. Ругались. Окраины постоянно жаловались на то, что там темным-темно. А у нас, чтобы дороги не топило в грязи, около них всегда устраивались канавы и через них делались мостики. Пока светло, люди ходили по этим мостикам легко, а как только фонари погасли, то найти в темноте этот мостик и не бухнуться в канаву было чрезвычайно сложно. А они, надо сказать, порой были достаточно глубокие.
В 1880-е гг. некоторые екатеринбуржцы начинают понимать, что городу не хватает телефонизации. Предприниматель и городской голова Илья Иванович Симанов первым соединил телефонным кабелем свой дом, мельницу и городскую думу. Дальше уже государственная власть перехватила инициативу и открыла телефонную станцию. Тогда все, кто владел крупными торговыми точками и предприятиями, постарались обзавестись телефонами. Кроме того, среди владельцев телефонов было немало врачей и юристов.
И тем, что город был интересен людям, он тоже был обязан местным предпринимателям.
— Горожанам нужно куда-то ходить, что-то смотреть. В 1885 г. у нас появился ипподром. Это полностью заслуга предпринимателей. Позже, в 1900 г., велодром. В Екатеринбурге было общество велосипедистов-любителей, которое позднее было переименовано в общество велосипедистов и любителей физического развития. Это общество со временем стало развивать разные виды спорта, в том числе футбол, теннис и другие виды спорта. Часть состязаний проходила на велодроме.
Илья Захарович Маклецкий, высокопоставленный банковский служащий, в 1900 г. построил концертный зал. Сейчас это училище имени Чайковского (Первомайская, 22). У него вся семья была связана с искусством, и прежде всего одна из дочерей — Анна Ильинична Маклецкая, оперная певица. Народ утверждает, что он строил этот зал для нее. Но это не совсем так. У нее после окончания консерватории в столице карьера складывалась хорошо — она вряд ли вернулась бы сюда.
Это здание долгое время по акустике было лучшим не только в дореволюционном Екатеринбурге, но и в советском Свердловске. Да, Маклецкий его эксплуатировал и получал за это какую-то мзду: сюда приезжали гастролеры. Но, тем не менее, это широкий шаг с точки зрения меценатства. В частности, зал Маклецкого постоянно использовался местными любителями пения, в том числе музыкальным кружком. И таких примеров можно привести немало. Стоит упомянуть, что и старый городской театр был возведен на средства местных купцов, а их потомки подарили его городу.
В какое художественное произведение ни ткнись, найдешь упоминание о постоялых дворах. В Екатеринбурге ими была забита улица Вайнера, потому что квадрат 8 Марта — Малышева — Ленина — Вайнера (современные названия) — это торговый центр Екатеринбурга XVIII — нач. ХХ вв. Соответственно, приезжие старались селиться здесь.
Гостиницы в Екатеринбурге начинают открываться с середины XIX в. Одна из самых фешенебельных — «Американская» (здание сохранилось и сейчас — это училище имени Шадра, улица Малышева, 68А).
Любителей ночной жизни в городе было достаточно много. Тогда вечерние спектакли заканчивались после 23.00, очень поздно закрывались и клубы (Благородное, Общественное и Коммерческое собрания). К услугам жаждущих продолжения банкета на рубеже XIX-XX вв. появились рестораны. Были и более простенькие заведения, но в ресторанах выбор был больше и прислуга более вышколенная. В ресторанах того времени для трапезы были отдельные кабинеты — семейные и для мужчин с дамами.
Екатеринбург, будучи провинциальным городом, учитывал опыт более развитых российских городов и Европы и старался не отставать.
По переписи 1897 г. в Екатеринбурге проживало 43 тыс. 239 чел., в то время как в губернских городах более 100 тыс. чел. Но с 1913 по 1917 гг. население города вдруг практически удвоилось до 71,5 тыс. чел.
— По населению, если сравнивать с другими провинциальными городами XIX в., Екатеринбург был не такой уж маленький. Пермь, которая в тот момент была губернским городом, не сильно нас опережала. Разница была буквально в сотню человек.
Прирост за счет рождаемости у нас был очень низким: из десятков новорожденных выживали буквально единицы. Город рос в основном за счет приезжих. С середины 1890-х гг. Екатеринбург вошел в общероссийскую сеть железных дорог и начал развиваться не как город-завод, а как торгово-промышленный и административный центр.
И еще один момент: с начала ХХ в. начинается размещение в городах воинских частей. Сначала пришел один батальон, потом Оровайский пехотный полк. И это не просто солдаты и офицеры, которых было до 4 тыс. человек. Многие офицеры приезжали с семьями.
Кроме того, Екатеринбург бился не только за саму железную дорогу, но еще и за то, чтобы управление этой дороги разместилось здесь же, а это опять же целый штат чиновников, которые переезжают с семьями.
Еще один момент. Мы сейчас привыкли, что Уктус, Шарташ, ВИЗ — это части Екатеринбурга, а тогда они были пригородами и в составе города не числились. ВИЗ вошел в состав Екатеринбурга только в 1919 г. Тогда между ВИЗом и Екатеринбургом было 1,5 незастроенных версты. А между Уктусом, Шарташом и Екатеринбургом почти все было застроено. Тем не менее к Екатеринбургу до революции они не относились.
Самый массовый рост населения города пришелся на годы Первой мировой войны. Потому что сюда загнали так называемые запасные полки — те, которые формировали резервы русской армии. В городе прибавилось практически 50 тыс. населения.
Каким бы ни был Екатеринбург по статусу и численности, в XIX в. он был одним из самых развитых городов Урало-Сибирского региона. Несмотря на то, что мы назывались уездным городом, мы по многим параметрам опережали некоторые губернские города. Даже если взять театр 1912 г. — тогда Новый городской театр, впоследствии театр имени Луначарского, а с 2018 г. Урал Опера Балет — многие считали, что он был построен не по меркам уездного города.
Ментальные особенности первых уральских купцов
История жизни уральских купцов говорит о том, что капитал часто появлялся у необразованных людей. Для того чтобы сколотить состояние, хватало элементарных навыков счета и письма. Но это только в первом поколении. Хотя эти люди в принципе были очень разношерстной публикой.
Какие черты отличают уральских предпринимателей XVIII — XIX вв.? Наверное, можно отметить невысокий уровень образования?
— Во-первых, на людей отпечаток накладывает время, в которое они живут. Демидовы и Турчаниновы — это семьи, которые обогатились в XVIII в. Небезызвестный современный историк и писатель Алексей Иванов все время сравнивает Строгановых и Демидовых и делает выводы в пользу Строгановых. Но он забывает, что Демидовы — выходцы из XVIII в. К тому времени Строгановы уже несколько столетий были предпринимателями и добрались до графских и княжеских титулов. Их отпрыски в XVIII в. уже были вышколены образованием, воспитанием. А Демидовы-то в XVIII в. только-только начинаются — это вчерашние кузнецы.
Да, Демидовы от Строгановых в XVIII в. сильно отличаются по некоторым привычкам, но пройдет совсем немного времени, и один из Демидовых в одном из европейских университетов станет главой аристократической партии… А у него прадедушка — кузнец из Тульской губернии.
А далее предприниматель сталкивается с тем, что практика бизнеса усложняется. Надо вести торговые и другие книги, разбираться в бухгалтерии, знать законы — и купцы начинают отправлять своих детей в средние и высшие учебные заведения. Да и сами не чураются самообразования.
А дальше больше: купец понимает, что престиж требует, чтобы он не только посещал театр, но и покупал билет в первые ряды. Да, для него это не всегда в радость и как обязанность, но уже его дети театр воспринимают совершенно по-другому.
В XIX в. в Екатеринбурге появляется музыкальный кружок, среди участников которого было немало купеческих детей, которые с охотой пели и музицировали. Более того, многие из них не желали заниматься предпринимательством и пытались себя реализовать уже в совершенно другой области. Так что время людей, действительно, шлифует. Иногда даже в течение одного поколения.
Купцы Ошурковы, например, родились в семье казенных мастеровых. Начинали с того, что строили барки, чтобы сплавлять уральский металл, во втором поколении стали купцами первой гильдии. И по виду это уже далеко не мастеровые: на них прекрасно сидят дорогие костюмчики и галстуки, и по ним не скажешь, что это выходцы из мастеровых.
Есть расхожее мнение, что уральских предпринимателей всех времен отличало стремление обосноваться подальше от столиц и от власти.
— «Подальше от власти» — подобное ощущение характерно для москвичей и петербуржцев в момент их приезда на Урал. Они отмечают, что мы свободнее. До революции было так же. Это не связано с тем, что у нас не было крепостного права, оно просто существовало в другом виде (крестьяне были приписаны к заводам). Это связано с расстояниями между городами.
Между Пермью и Екатеринбургом не одна сотня верст. До поры до времени кроме телеграфной связи ничего и не было — когда там губернатор доберется: даже если он поедет гужевым транспортом, ему потребуется несколько суток. Поэтому здесь местные чиновники предпочитали первыми шапку снимать, встречая крупного купца, а купцы не торопились снимать шапку перед чиновниками.
Но это было до поры до времени. Наши предприниматели были в основном торговцы. А это означало, что надо было либо в Ирбите, либо в Нижнем Новгороде перекупать товары, что делало неизбежной встречу с той или иной властью.
А что касается психологии, купцы-старообрядцы, например, были деспотичные, неуступчивые, потому что от родственников требовалось неуклонно соблюдать все семейные устои — это описано в литературе.
— Если брать екатеринбургских купцов на стыке XVIII и XIX вв., часть пришла с Шарташа, часть — выходцы из Подмосковья, Рязанщины, Нижегородья, Вятки, Владимирской губернии. Из Подмосковья и Нижнего Новгорода — старообрядцы, а рязанцы и владимирцы — православные и бывшие крепостные крестьяне.
Они все с разной психологией. Кроме того, когда ты начинаешь бизнес, то ведешь себя скромно, но если ты разбогател, особенно в первом поколении, тот тут крыша может поехать — примеры такие были. И самомнение, и завышенная самооценка имели место.
Для наших купцов женитьба дважды или трижды была не редкостью, потому что смерть женщин во время родов, даже купеческих жен, случалась часто. После смерти жены купец старался жениться как можно скорее, чтобы в доме была женщина. И тут возникали конфликты — мачеха по возрасту могла быть едва ли не младше старших детей.
И скандалы на фоне конфликта отцов и детей были неотъемлемой частью жизни многих предпринимательских семей. Был у нас такой купец Яков Андреев. Занимался и банковским делом, и винокурением. Один из его сыновей очень хотел учиться, но во время гимназических волнений попал под отчисление. Отец ему запретил даже думать о дальнейшем образовании, но он тайком, получив от родственников денежки, уехал в Санкт-Петербург, там поступил и обнаружил хорошие познания. Есть сведения, что его приметил будущий министр финансов России и предложил место. Но поскольку отец его не содержал, молодой человек был вынужден подрабатывать и заболел чахоткой. Отец узнал, кинулся к сыну, примирился и смог его вылечить…
В среде предпринимателей тех лет были люди широкого кругозора, которые с большим интересом относились к наукам и искусству. Но были такие глубоко верующие, что считали театр бесовским занятием. Были и те, кто ходил в театр как в публичный дом, совершенно не понимая разницы, делая ставку на ухаживания за хорошенькими артистками.
Что считалось признаком надежности? В одном из наших материалов мы писали, что на Урале было важно, чтобы у тебя и твоей фирмы была прозрачная история и желательно, чтобы ты занимался одним делом длительное время.
— В те времена было мало купцов, которые занимались одним делом. Были купцы-сальники, которые во многих местах скупали сало, делали из него на своих салотопенных заводах сальные свечи, а затем продавали их. Но, кроме всего прочего, почти все сальники были золотопромышленниками.
По законам XIX в. должны были публиковать отчеты только акционерные общества — здесь подноготная была видна хорошо. Остальные предприниматели, в том числе владельцы товариществ на вере или торговых домов, ничего не публиковали. Сведения о их надежности можно было получить только косвенным путем по практике ведения дела: если человек расплачивается наличными — хорошо, если подписывает один вексель за другим — то это тревожный звоночек для кредиторов.
Большое значение для определения финансового благополучия имело наличие недвижимости. Наши купцы обзаводились большим количеством домов, старались их обустраивать красиво. Потому что чем лучше дом, тем он надежнее в качестве заклада.
Я наталкивалась на исследования, где социологи подсчитывали количество бизнесменов, готовых на риск, в разных районах земного шара и сравнивали. Получилось, что в лидерах европейский юг. Что насчет Урала?
— Уровень авантюрности у екатеринбуржцев несколько выше, чем у других купцов Урала. Самым предприимчивым всегда считалось московское купечество, но и у нас на Урале немало предприимчивых людей, готовых рискнуть. Неслучайно кунгурские купцы Губкины в 40-е годы XIX в. научили всю Россию пить чай.
Золотодобыча — это всегда риск. Разориться в золотопромышленности — дело предельно простое. Зашли в Сибирь, начали промывать песок — не дай бог вы там задержались и зима началась раньше времени, вы уже выехать не сможете.
Фильм «Угрюм-река» — нисколько не придумка, это действительно огромный и подчас смертельный риск. У нас были артели, которые исчезали бесследно. Стоит отметить, что именно екатеринбуржцы составляли немалую часть урало-сибирских золотопромышленников.
Очень интересно, что стало с екатеринбургскими предпринимателями после революции. Многие из них буквально растворились — следов не найти.
— Были случаи ареста и расстрелов уже в 1918 г. Кого-то советская власть вывезла на работы на каменноугольные копи, но они оттуда вернулись. Больными, но, тем не менее, живыми. В 1919 г. многие ушли с Колчаком до Сибири, дошли до Читы и далее до Владивостока. Кто-то жил там, когда была Дальневосточная республика. Потом многие оказались в Китае. Когда Япония начала захватывать китайские территории, они из знаменитого Харбина переехали сначала в Шанхай, а потом в США, Австралию и Европу. Но многие потомки их, тем не менее, в советское время оказались в Москве и Ленинграде.
Были те, кто никуда не уезжал, или, уехав в 1919 г., в 1921 г. уже вернулся. Некоторым даже оставили их дома, и они тихо доживали в них свою жизнь (как Эмма Филитц). Естественно, они попали в категорию лишенцев — людей, лишенных политических прав. Кто-то успел посидеть в лагерях.
Советской власти требовались клерки, машинистки, бухгалтера, и зачастую купеческие дочки и сыновья работали. Но их травили. Если вы откроете «Уральский рабочий» 1920-х гг., там сплошь и рядом идут письма, что вот, присосались к трудовому народу такие-то граждане, и их гнали с работы. Но некоторые из бывших умудрялись даже карьеру сделать в СССР.
Были у нас купцы Брагины. У них один из сыновей закончил училище, получил профессию военного летчика, служил и делал карьеру в 1930-е. При нашем театре можно было найти выходцев из екатеринбургской предпринимательской элиты, а также в кино.
Люди возвращаются, ищут свои корни. Иногородних больше, чем местных. Но песня одна и та же: «были живы бабушка с дедушкой, они что-то рассказывали, мы особо не запоминали, теперь возник интерес, но…». На руках иногда оказываются письма, документы, альбомы с фотографиями. Однако в 1930-е гг. от таких вещей многие старались избавиться, так что иногда следов действительно не найти.
Иллюстрации в тексте из книги В. Микитюка «Екатеринбург деловой», фотографии датированы кон. XIX - нач. XX вв.
Читайте также на DK.RU: Ген уральского предпринимательства. Эмма Филитц и Мария Гребенькова