Как стабильная рекламная компания со штатом сотрудников и клиентской базой была отдана в жертву мечте снимать кино, а не рекламу (которую все переключают), и что из этого вышло.
Географически жизненный путь Ивана Соснина начался в городе Кировоград Свердловской области. Сейчас он живет и работает в Екатеринбурге, хотя большинство режиссеров предпочитает Москву: «Снимать в Москве проще, но почему я должен работать там, когда Россия настолько богата и разнообразна?». За каждым фильмом Иван едет в новое место, открывая его для себя и для своих зрителей.
Есть еще одна интересная особенность восхождения этого человека к любимому делу — стремление не угодить мнению клиента или зрителя, а подчинить его себе, отстаивая право художника делать так, как он видит. Вопреки расхожему постулату креативной индустрии о том, что кто платит тот и прав, Иван доказал, что прав автор, и именно эта позиция — залог творческого успеха.
DK.RU пообщался с Иваном Сосниным, чтобы на его примере показать, как можно стать успешным режиссером и сценаристом, какова цена творческой авторитарности по отношению к заказчику, сложно ли работать со звездными артистами и как заработать, вкладываясь в кино.
С чего все начиналось в вашем случае?
— Мой профессиональный путь начался в рекламной компании Red Pepper, куда меня пригласили на должность «джуниор криэйтор» — типа младший креативщик, который придумывает слоганы и пишет сценарии для рекламных роликов.
Поначалу я работал удаленно, параллельно учился в университете на металлурга и снимал малобюджетные музыкальные клипы. Со временем меня стали приглашать в большие проекты на полную ставку, времени на учебу оставалось все меньше, и я ее бросил, сделав выбор в пользу работы.
Так я начал снимать свои первые рекламные ролики для разных небольших компаний Екатеринбурга. Одними из первых были ролик для компании «Агора», которая производила полы, для компании «Царь» — про муку и крупы, для благотворительной организации «Аистенок». Гонорары были тогда 15-20 тыс. руб. за ролик — я сам писал сценарий, сам снимал и сам монтировал.
Все было малобюджетно и скромненько. Параллельно делал клипы для «Сансары», «Курары» и других групп и постепенно пришел к более дорогостоящей рекламе.
Где-то здесь должен быть переходный момент, иначе вы так и остались бы в Екатеринбурге снимать рекламу макарон.
— Однажды пришло осознание, что можно делать серьезные вещи, захватывающие зрителя, а реклама, которую мы снимали поточно, никому неинтересна. Конечно, есть классная креативная реклама, но 90% заказов — это слоган с майонезной картинкой, когда счастливая семья достает продукты из холодильника, нарезает колбасу и начинает мазать сверху майонез, и потом все едят со счастливыми улыбками.
Люди воспринимают такую рекламу как спам, а ты тратишь на это свои силы и энергию. И вот однажды захотелось превратить их во что-то стоящее, что останется с людьми на более долгое время. И мы подумали, что классно было бы создавать вместе с клиентами брендированный контент. Это вроде как и реклама, но интересная людям — то, что не хочется переключить. Например, музыкальные клипы, короткометражки, социальные эксперименты, которые сделаны при поддержке бренда.
Один из первых брендированных фильмов, которые я снял, — документальный фильм для Samsung про незрячего фотографа Александра Журавлева. Он ходил с телефоном Samsung по горам Урала и делал фотографии, ориентируясь на свои ощущения. Такие вещи, как дуновение ветра или хруст снега. становились поводом, чтобы запечатлеть момент. Фильм собрал миллионы просмотров. Начали приходить новые заказы. Мы стали снимать подобные вещи, и бренды поняли, что такие ролики могут быть намного полезнее, чем классическая реклама.
Судя по рекламе на телевидении и в интернете, далеко не все бренды заказывают такой контент, это ведь не поточные заказы, на которые может жить рекламная компания в Екатеринбурге, я правильно понимаю?
— Период, когда мы перешли из классической рекламы в видеоконтент, был тяжелым. Год-два у нас периодически не было денег на зарплату. Пришлось уволить часть штата. Инициатором этого глобального перехода был Данил Голованов, на тот момент директор Red Pepper. Я работал креативщиком, но когда мы сделали переход в продакшн, стал соучредителем, потому что тогда я был единственным режиссером в компании.
Так мы с Данилом стали соучредителями новой компании Red Pepper Film, которая производила рекламный контент, но в перспективе хотели снимать кино. К нам приходили бренды, которые просили нестандартную рекламу, мы предлагали им короткометражки за бюджет рекламного ролика. Первым, кто пошел на это, был бренд консервированных овощей «Дядя Ваня». Мы с ними сняли сначала один фильм, им понравилось, потом второй, третий, и в итоге получилось 10 фильмов. Это превратилось в глобальный проект «Иваны, помнящие родство».
Первые пять новелл мы объединили в альманах и сделали полнометражный фильм, который запустили в кинотеатрах. Он проехал по международным фестивалям и выиграл много наград. Это классный кейс, потому что фильм не воспринимался как реклама, в нем играли известные артисты, и сценарий был киношным. Получилось убить двух зайцев — выполнить обязательства перед заказчиком и реализовать личные амбиции.
Как вы перешли на полный метр?
— Нас заметили на кинорынке. Начали писать большие продюсерские компании и предлагать снимать с ними большое кино. Так через брендированный контент мы сделали шаг в большое кино и сняли свой первый полнометражный фильм «Далекие близкие» вместе с Газпроммедиа. Фильм шел в прокате более 1000 кинотеатров по всей России, на онлайн-платформе Kion и довольно успешно проехался по фестивалям. Нас начали воспринимать в киноиндустрии как полноценную кинокомпанию.
После этого мы сняли еще два полнометражных фильма, а я — еще и сериал «Юг» как режиссер. Сейчас мы продолжаем снимать и рекламные ролики, и музыкальные клипы, но основной вектор — это кино и сериалы.
Вы не пошли на поводу у основной массы заказчиков в рекламе, оставляя за собой свободу выбора — куда направить энергию и творчество. В большом кино так же?
— Да. В большом кино это даже проще. Чем больше фильм, тем больше свободы у автора. В Минкульте, скажем, предпочтение отдают фильмам, автор которых как можно теснее связан с проектом. То есть когда режиссер сам пишет сценарий и сам монтирует, финансирование дают легче. Если сценарист, режиссер и режиссер монтажа — разные люди, шансов, что получится хорошо, меньше.
Рынок делится на две части, есть зрительское кино и авторское. Зрительское — это комбинированная работа режиссера и продюсера, чтобы фильм хорошо продавался. Мне такой подход не очень нравится. Мне нравится работать в жанре авторского кино — сам пишу и сам стараюсь набрать команду.
В кино есть инвесторы, которые не предлагают, а диктуют свои условия. Но я часто от таких проектов отказываюсь, и наша компания тоже. Пока есть возможность делать что-то свое, делаем. Может быть в будущем этого не будет.
Сценарист, который не подстраивается под заказчика, транслирует в мир свое видение, свое мнение. Любопытно узнать, о чем вы снимаете, у вас же должна быть какая-то глубинная идея — про что ваше творчество?
— В последнее время думаю над этим часто. Сам я смотрю разное кино — и социальные драмы, и комедии, и мюзиклы, и триллеры… Но когда сажусь за свой сценарий, мне сложно писать о чем-то негативном, темном, черном, страшном и я стараюсь писать истории, которые оставляют свет. Я понимаю, как кино влияет на меня, с каким чувством я выхожу из кинотеатра, и мне хочется, чтобы люди выходили из кинотеатра со светлыми чувствами. И кино их побуждало на что-то хорошее. Мне комфортно работать в жанре доброго наивного кино. Кино, после которого хочется жить, — я это так для себя сформулировал.
Кто-то из журналистов до меня заметил, что вы особое внимание уделяете миссии малых городов. Почему?
— Я сам из маленького города. Родился в Кировограде, вырос в Невьянске. Приехал в Екатеринбург и принципиально не очень хочу переезжать в Москву. Благодаря тому, что я сам из небольшого города, мы много путешествовали по всей России, снимая короткометражные фильмы. Мы вообще старались снимать их по всей России — во Владивостоке, Мурманске, на Кавказе, на Байкале, где угодно.
Я вообще за децентрализацию, чтобы кино снималось по всей России, чтобы оно тонким слоем было «размазано» по территории страны, а не концентрировалось в павильонах Москвы и Московской области. Конечно, все продюсеры в первую очередь просят снимать только там. Потому что это проще контролировать, проще найти технику, команду, не нужно платить за перелеты и так далее.
Говорят, чем более звездный артист, тем проще с ним работать (с интервью так же) – почему?
— Я думаю, это связано с тем, что у человека большой опыт, большой кругозор, он понимает, зачем приходит на съемочную площадку, зачем соглашается на съемку у молодого режиссера. Когда мы снимали первые короткометражки с известными актерами, меня трясло, я боялся. Первыми звездами были Кирилл Кяро, Алексей Серебряков, Ольга Сутулова…
До съемок я видел их только по телевизору, мы с ними встречаемся, меня всего трясет, а они такие: «Да ты че, парень, расслабься». Они снимались в таких короткометражках в сотый раз в своей карьере и готовы были к тому, что что-то может пойти не так. И, естественно, когда они читают сценарий и узнают, что команда молодая и режиссер молодой, подозревают, что вообще все может пойти не так, и к этому они тоже готовы.
Как в кино можно заработать?
— В кино сложнее зарабатывать, чем в рекламе. Последний фильм, который мы снимали, был «Пришелец». Мы искали частных инвесторов, продюсеров, несколько человек вложились. Их доли делятся пропорционально. Чем больше ты сам вложил в фильм, тем больше твоя доля.
Как этот фильм может окупить себя? В первую очередь его показывают на фестивалях. То есть инвестор получает медийный охват. Дальше ты входишь в прокат, ищешь прокатную компанию, и тебя показывают в кинотеатрах нашей страны.
В прокате больше зарабатывают зрительские фильмы — детское кино, комедии, блокбастеры. Авторское кино не очень хорошо собирает. Поэтому на прокат надо делать ставку, если это большое коммерческое, семейное кино с популярными российскими актерами. Мне такой жанр, по правде говоря, не очень нравится. Но люди смотрят. И на этом можно заработать.
Дальше начинается этап «стриминги и платформы». Для авторского кино это самый реальный вариант продажи. Потому что авторское кино не очень дорогое в производстве, а на платформах его смотрят. Можно как минимум окупиться и выйти в ноль.
Дальше начинаются дополнительные продажи. Сейчас есть много стран, которые покупают российское кино, есть продажи в авиакомпаниях для показа на борту самолетов, в РЖД, кроме того, могут покупать телеканалы.
«Сказочное» кино сейчас снимают с бюджетом от 500 млн руб. и выше, часто сумма стремится к миллиарду. Частные инвесторы обычно в такое кино не вкладываются, их снимают большие компании или медиамагнаты. Средняя стоимость авторского фильма в России сейчас — 50-100 млн руб. Это кино без большого количества графики и спецэффектов. «Далекие близкие» стоил нам порядка 60-70 млн руб.
Ваше видение будущего российского кино?
— Сейчас у российского кино все хорошо. Его спасает большое количество интернет-платформ: «Кинопоиск», ОККО, Start, Kion, «Премьер», IVI, Wink борются между собой за зрителя, и благодаря этой конкуренции рождается продукт высокого качества.
Российское кино превратилось в закрытую экосистему, ушли западные партнеры, но при этом внутри индустрии появилось много новых людей со свежим взглядом.
Я думаю, все будет хорошо с российским кино. Конечно, в плане графики и глобальных блокбастеров пока тяжело. Но в плане своих сценариев и идей все довольно на хорошем уровне.
Читайте также на DK.RU: «Российское кино на подъеме. Только здесь с небольших инвестиций можно получить миллиарды».