«Когда меня берут на слабо, у меня забрало падает. Местная общественность создала нам именно такие условия, и пришлось впрягаться. Хотя было неоднократное желание просто все бросить» — Антон Халиков.
Портал DK.RU представляет спецпроект «Сделано в Екатеринбурге» — цикл публикаций о знаковых персонах и компаниях, ставших брендами города. Все герои этого проекта начинали свою деятельность в Екатеринбурге и шагнули далеко за пределы Урала. В очередном выпуске — бизнес-история Антона Халикова, основателя компании NetAngels.
Досье
Родился в Екатеринбурге в 1976 г., окончил школу №138 на Эльмаше. В 1993 году поступил на электрофак УГТУ-УПИ, специальность «Электроприводы и автоматизация промышленных установок». Участвовал в деятельности стройотряда «ЭлЭн» (который существует до сих пор).
Карьера: 1998 год – начал работать программистом в мебельной компании «Карат-Е»
2000 – стал сотрудничать с британской интернет-компанией voipfone
2003 год – основал NetAngels.
Увлечения: гитара, сноуборд, квадроцикл.
Семья: женат, воспитывает двух дочерей.
Не так давно компания NetAngels переехала в новый офис: тут много места — хоть в футбол играй, а часть рабочих столов пока пустует — это с прицелом на будущее. Дизайнеры готовят для этого пространства особенный проект, в лучших традициях IT-гигантов: чтоб и неформально, и удобно, и глазу приятно.
Нынешний NetAngels имеет большую инфраструктуру, круглосуточную техподдержку и целый багаж собственных решений, в которых иногда соревнуется и с «Амазоном». Все потому что клиентоориентированность здесь возведена в превосходную степень.
А начиналось все, если очень сильно обобщать, с пары-тройки компьютеров и двух людей в штате. Антон отвечал за всю технику, коды и программы, продажи, общение с клиентами, клиентскую поддержку, а его жена, Татьяна, за финансы. В таком формате «Ангелы Сети» работали около года.
Хотя, если вдаваться в подробности, то дело было так. В 2003 году трое не вполне трезвых приятелей на Дне города стали сравнивать, как устроен хостинг «там» (у двоих из них был опыт работы с английской IT-компанией, от которой, собственно, и было почерпнуто заморское слово с инговым окончанием), в Москве (с москвичами успели поработать все трое) и тут, в Екатеринбурге. Пришли к выводу, что здесь все плохо, потому что сервис у местных компаний всегда выносится за скобки, воспринимается по остаточному принципу. Правда, сформулировано это было покороче — с использованием более емкой лексики.
Скинувшись по 8 тыс. рублей, купив на эти деньги два компьютера и позаимствовав у англичан название их хостинг-проекта, который к тому времени свернулся, ребята и открыли свою компанию. Но за полтора года, что она работала в минус, двое соучредителей с дистанции сошли.
Это был краткий пересказ первой серии, а теперь — приквел.
Приквел
— Программированием я начал на самом деле заниматься еще в школе. Меня на это дело подсадил мой дядя, который всю жизнь работает программистом и начинал еще с каких-то древних компьютеров. Мне было лет 10, когда он меня притащил к себе на работу и посадил за ПК. Через некоторое время у меня появился и свой компьютер, который подключался к телевизору, а вместо накопителя у него был кассетный магнитофон. Назывался он «Спектрум». Я стал постепенно на нем писать какие-то свои программы.
Году в 90-м, когда мне было лет 14-15, у нас на Эльмаше открылась студия кабельного ТВ. Она занималась тем, что транслировала фильмы и показывала между ними разные анонсы. Анонсы эти там набивали даже не в текстовом редакторе, а просто в консоли на экране компьютера (у них был такой же «Спектрум», как у меня). Сейчас смешно вспоминать.
Я, школьник, набрался наглости и пришел к ним. Говорю: «А давайте я вам программу сделаю, чтобы вы все это нормально показывали». Они на меня посмотрели и говорят: «Ну, давай». Я им сделал программу, чтоб не только анонсы публиковать, но и бегущую строку во время фильмов показывать и телепрограмму. Потом и работать у них остался.
В школе к этому относились неоднозначно. С одной стороны, советский школьник, а с другой, какие-то пиратские фильмы хожу включаю по ночам. Вроде и учусь хорошо: по математике, по физике пятерки. В свое время я на олимпиаде по физике даже занял второе место по области. И тут, значит, одновременно в какую-то клоаку погружаюсь, с точки зрения идеологии советского человека.
Когда дело дошло до 10 класса, у нас началась информатика. Я пришел и сказал, что мне тут изучать нечего. В конечном итоге преподаватель сунула мне какую-то задачку и сказала: «Если решишь, то на уроки ходить не будешь». Я тут же при ней решил ее на бумажке. Она удивилась: оказалось, это было олимпиадное задание. Я сказал: «Извините, я не знал».
По совету отца я пошел на подготовительные курсы при УПИ. Электротехнику вел у нас очень прикольный преподаватель по фамилии Кленов, у которого еще мой батя учился. Собственно, поэтому я на эти курсы и пошел, а потом, благодаря им, меня зачислили на электрофак.
Преподаватели быстро поняли, что к компьютерам у меня есть какая-то тяга, а к электроприводам не особо. Поэтому какие-то сложные расчеты, которые они делали на бумажках, на калькуляторах, я им всячески автоматизировал. В конечном итоге, когда защищали диплом, я был одним из первых, кто нарисовал все чертежи на компьютере. Мне сказали, что придраться не к чему, но вообще-то так нельзя.
После института меня ждали в одной конторе: была у нас одна проектная организация со специализацией на электроприводах, куда шла половина выпускников моей специальности. Я там работать не хотел. И тут в бегущей строке батя мой замечает, что фирме по производству мебели требуется программист-аналитик, и говорит: «Вот, работа для тебя». И, надо заметить, я там проработал достаточно долго.
Пилотная серия
— Люди там все делали вручную: выписывали счета, распечатывали в ворде, а потом пачку этого добра отвозили на производство и там запускали в работу. Я сказал: «Вот-вот наступает XXI век, а вы тут какой-то ерундой занимаетесь», — и написал им программу, где счета выписывались в одной системе, а производство и отдел продаж были объединены в единую базу данных.
В августе я пришел на работу, а в ноябре этого же года зарплата у меня была выше, чем у мамы, которая была в налоговой инспекции начальником отдела выездных проверок. Мама от такой карьеры обалдела.
Потом я оттуда уволился, поработал в одном, другом, третьем месте (в том числе, с англичанами). Примерно тогда же появился NetAngels.
В конце прошлого года компания NetAngels стала спонсором детской хоккейной команды Юность-2007.
Speak English
Пресловутые англичане в истории NetAngels сыграли достаточно заметную роль. Начать хотя бы с того, что название компании уральцам досталось от них. Но об этом мы уже говорили, а вот и прочие подробности.
«Англичане» — это два друга, которые задумали в начале двухтысячных сделать IT-стартап, а именно хостинговую компанию. Они нашли программиста в России, а тот через форум предложил Халикову поработать с ним на этом проекте: работы, мол, много, один не справляюсь.
«Причем я в школе учил немецкий язык, — рассказывает Антон. И когда я начинал работать с англичанами, я не знал ни времен, ничего. Я разговаривал хуже, чем таджик, который в первый раз в Россию приехал. Но буквально через полгода мне сказали, что я по-английски говорю лучше, чем мои коллеги, которые учили его в школе».
За какое-то время до исторического разговора на Дне города основатели британского стартапа разругались, а одному из них пришлось даже сменить имя: то ли кредит большой взял, то ли подставил кого-то... Второй нашел инвестора и запустил другой проект, связанный с IP-телефонией.
В этом новом стартапе работало трое российских программистов. Каждому выдали по две акции общей стоимостью пять фунтов — условно говоря, 0,001% от стоимости компании.
Кстати, несколько лет назад по ряду причин с общей шапкой «Крымнаш» англичанам потребовалось вывести россиян из учредителей своей компании, и они предложили выкупить акции по рыночной цене.
«Я уже много лет там не работал, даже не знал, сколько это стоит, и готов был просто так отдать свои две акции, — вспоминает Халиков. — Они сказали, что так нельзя, и прислали 17 тыс. фунтов стерлингов».
Первая серия. «Слабо — не слабо»
— На самом старте у нас был бизнес-план. Через полгода после того как мы его написали, я понял, что бизнес-планы не работают: это всего лишь хотелки, которые никогда не воплощаются.
Тогда еще, кстати, была странная для сегодняшнего дня ситуация — трафик был платный. Казалось бы, идея хостинговой компании заключается в том, чтобы предоставлять людям площадку, где чем выше посещаемость, тем лучше. Для нас большая посещаемость сайтов клиентов перерастала в прямой убыток: чем больше к ним на сайт ходили, тем больше мы платили за трафик. А с клиентов за это мы не брали ничего, потому что такой мировой практики не существует. Цены у нас, как и у всех хостингов, были фиксированные.
К слову, интересно: самый простой тарифный план, «Лайт», в 2003 году стоил столько же, сколько он стоит в 2016-м — 180 руб. Но только тогда речь шла о 20 Мб места, а сейчас 1,5 Гб.
История с платным трафиком продолжалась до 2008 года, пока «Ростелеком» не построил тут дата-центр (в котором мы свое оборудование размещаем до сих пор) и не предложил такие же условия, как в Москве. А условия были следующие: для компании, которая является генератором трафика, порт любой ширины предоставляется бесплатно, с учетом, что в Сеть она отдает в четыре раза больше трафика, чем потребляет.
Пока же этого не случилось, чтоб работать хоть с какой-то рентабельностью, мы арендовали площадку в Москве. Часть услуг, например, электронную почту, которую мы не могли окупать нашими тарифами, мы вынесли туда.
Дважды в месяц я летал в столицу: утром садился в машину с сервером в багажнике, приезжал в Кольцово, пересаживался на самолет, летел в Москву, ехал в дата-центр, втыкал сервер и — обратно. Я тогда заметил, что самолеты Екатеринбург — Москва — для многих уральцев, как маршрутки.
Вас приветствует Nag.ru
На форуме Нагибина (Nag.ru), где собирается IT-тусовка, в 2005 году появился пост про местный хостинг: «Назваться хостером просто — для этого достаточно добавить на стойку близлежащего провайдера пару своих «писюков», поставить 10-ти минутный UPS, да нарисовать красивый сайт. Главное, никому из серьезных клиентов не показывать, как это выглядит в реале». О ком шла речь, вы, наверно, догадались. Текст сопровождался фотографией материальной базы NetAngels, состоящей на тот момент из двух обычных системных блоков.
Фото из блога Nag.ru к посту про местный хостинг, 2005 год
«Тогда все провайдеры города над нами ржали, что мы какие-то выскочки. Сейчас это нормальная ситуация: люди организовали стартап, денег у них нет, но есть идея, и они пошли ее пилить. А тогда к этому относились так: «Идиоты, куда вы лезете? У вас ничего нет, вы ничего в этом не понимаете и ничего не умеете!» Не так давно к нам, кстати, приходил устраиваться на работу человек, который на собеседовании сказал, что он тогда был в числе тех, кто над нами стебался, — рассказывает Антон. — А у меня есть такое дурацкое свойство: когда меня берут на слабо, у меня забрало падает. Даже если бы лучше было бы плюнуть, я впрягаюсь и начинаю доказывать, что мне не слабо. Тогда так получилось, что местная общественность создала именно такие условия, и пришлось впрягаться. Хотя было неоднократное желание просто все бросить».
Вторая серия. «В облаках»
— Пошел второй год нашей работы, и мы вышли в ноль. На тот момент только-только появились какие-то перспективы, а вместе с ними и первый офис. В скором времени мы приняли и первого наемного сотрудника. По специальности он был программист, но мы не нанимали программиста — нам нужен был человек на все руки.
Это было время, когда мы работали как самый настоящий стартап. Люди спокойно относились к тому, что мы работаем почти круглосуточно, потому что всем было просто интересно. По сути, у нас ничего не было, но было очень много задач: надо было делать одно, другое, третье.
Мы с самого начала старались быть компанией универсальной и оказывать все типы услуг, которые только может оказывать хостинг-провайдер, а все ПО писали сами. К примеру, первыми в регионе запустили услугу «Виртуальный выделенный сервер» (это то, что сейчас называется «облачные VDS»). До этого в нашей местности вообще никто таких услуг людям не предлагал.
Кстати, когда мы только организовались, «Уралрелком» объявил, что на их хостинге появился тысячный клиент. Тогда я подумал: «Если мы когда-нибудь наберем тысячу клиентов, это будет вообще супер!». Сейчас тысяча клиентов к нам приходит в среднем за квартал. А общее количество — от 20 до 30 тыс.
Конкуренты сегодня у нас, конечно, есть. Но смотря кого считать конкурентами. Компании, которые оказывают подобные услуги, есть и в Екатеринбурге. Другое дело, что когда клиентская база, грубо говоря, отличается на два порядка, то считать такие компании своими конкурентами сложно.
В основном, мы конкурируем с Москвой или Питером, если мы говорим про услуги хостинга, и с Западом, если про VDS. И тут интересная картина: довольно долго мы конкурировали не в нашу пользу — пока не случился кризис, и рубль не упал. А потом оказалось, что цены конкурентов в пересчете на рубли стали в два раза выше, а наши остались прежними. Так, в этом году оборот по облачным услугам у нас впервые превысил оборот по хостингу.
Аренда с хитростями
Со стороны может показаться, что хостинг — бизнес нехитрый: сдавай виртуальные мощности в аренду и живи спокойно. Но, хотя несколько раз в городе предпринимались попытки построить второй NetAngels, ничего не вышло. Оказалось, что хитрость не в «железе», а в услугах и сервисе.
«Если говорить о платформе, на которой работает наш хостинг, то на сегодняшний день какой-нибудь грамотный выпускник того же радиофака может такую же платформу сделать сам. Проблема не в том, чтобы собрать серверную часть, а в том, чтобы обеспечить клиентов сервисом.Изначально наша компания организовалась не потому что вокруг нас были какие-то идиоты, которые не могли из серверов собрать хостинговую платформу. Проблема была в том, что уровень сервиса, который они оказывали, был просто плачевным. Для того чтобы заключить договор, надо было солнце закатить вручную. А мы изначально строили свою компанию вокруг того, что мы помогаем решать клиентам их проблемы», — говорит Халиков.
Он вспоминает, что лет десять назад нормальной была ситуация, когда человек мог спокойно пойти и сам поковыряться в коде. А сейчас клиент говорит: «Я хочу поменять хостинг, потому что меня что-то не устраивает в старом: вот мои реквизиты, сами все заберите, перенесите и скажите мне, когда все заработает».
За 13 лет существования NetAngels построили свою инфраструктуру, чтоб фильтровать атаки, иметь собственное пространство IP-адресов и управлять биллинговой политикой, по необходимости перераспределять трафик — словом, чтобы все процессы держать под контролем.
Третья серия. «Компания из Интернета»
— Последние полгода мы активно пропагандируем среди сотрудников идею, что мы не «компания из Екатеринбурга», а «компания из Интернета». Мы убрали с сайта упоминание Екатеринбурга вообще, наш местный телефон не показывается в списке контактов на первом месте: мы сделали разные телефоны, в зависимости от того, из какого региона заходит человек. То есть если он заходит из Москвы, то ему показывается московский номер, если из Питера – питерский. Если это местный — то и номер местный, всем остальным показывается 8-800. Мы стараемся сейчас делать акцент на том, что мы работаем на всю Россию и на ближнее зарубежье (есть планы подружиться с Казахстаном). Хотя пока, если смотреть в процентах, большинство клиентов у нас, конечно, с Урала (60-70%).
Монетизация немонетизируемого
Как все сотрудники знают, что могут зайти в любое время к директору и обсудить с ним какую-то проблему, так и клиенты — что могут написать Антону личное сообщение в «Фейсбуке» или позвонить. Он всегда готов общаться, разбираться, вникать. Он не боится высказывать свое мнение и держит слово. Если «хостинг» (как минимум, в Екатеринбурге) ассоциируется с NetAngels, то NetAngels — непосредственно с Халиковым. Монетизируется ли такая персонификация бизнеса?
«Я думаю, в первую очередь это работает не на монетизацию, а на лояльность, — рассуждает он. — Клиенты лояльней относятся к такой компании, дают нам кредит доверия и терпимей относятся к просчетам. Они рекомендуют ее другим людям, а это лучшая реклама. Это нельзя померить деньгами, тут другая единица измерения».
Спрашиваю я и о том, насколько оправдано неформальное оформление офисов IT-компаний: дань ли это моде, заданной Google, или есть тут какой-то прагматический расчет. Антон уверяет, что расчет есть. А чтоб понимать, в чем он, надо представлять себе внутреннюю кухню IT-компании.
«Как правило, в нашей отрасли работают интроверты, — рассказывает Халиков. — Они тяжело идут на контакт с другим людьми. Совершенно реальная ситуация, когда мы с коллегами общаемся через Telegram, хотя сидим в одном офисе. Но общение им так или иначе нужно. И чем более комфортная атмосфера в офисе, тем приятней им приходить на работу и тем больше они будут общаться. Словом, все это работает на сплочение коллектива.Плюс, если говорить про техподдержку, то работать там большой стресс. И даже если человек звонит не с негативом, нередко бывает, что кто-то говорит: «Я в этом ничего не понимаю, но мне надо, чтоб было вот так — сделайте». И — хлоп по столу. Достаточно тяжело общаться с теми, кто выпячивает свою некомпетентность. В этом плане неформальная атмосфера в офисе позволяет прийти в себя гораздо проще. Однозначно, вложения в комфорт для сотрудников полностью себя оправдывают».
Серия четвертая. «Большой брат»
Портрет Антона Халикова в журнале «Бизнес и Жизнь»
— До момента, пока не была избрана последняя Госдума, все было более-менее одинаково. Был где-то какой-то Роскомнадзор, которому на нас было совершенно наплевать. Мы получили у него лицензию на оказание телематических услуг, потом выяснили, что она нам не нужна. Ну и все.
А тут пошло-поехало. Началось все с черных списков по блокировке сайтов, а закончилось, как все знают, принятием «пакета Яровой — Озерова».
По сути, у нас в стране есть две отрасли, которые, можно сказать, кризис обошел стороной. Это нефтегаз и телеком. У государства есть очередная хотелка — бороться с терроризмом путем тотальной слежки за каждым человеком. Где взять деньги? «Давайте ограбим операторов связи. Мы не будем думать, на какие шиши они это будут делать, мы просто скажем, что надо вот так, а операторы пусть выкручиваются, как хотят» — со стороны все выглядит так.
Насколько я понимаю, идея тотальной слежки пошла из США. Штаты организовали Агентство национальной безопасности (АНБ), построили кучу дата-центров, которые следят не только за гражданами США, а вообще за всем миром. Потому что под словами «национальная безопасность» имеются в виду не только внутренние дела США, но и внешние интересы. Поэтому они очень хорошо отслеживают все реакции на разные события, запускают информационные войны, утки, вбросы и т.д. Они все это мониторят, благодаря тому что большинство популярных соцсетей находится там же, в США. Но они не пришли в Facebook и не сказали: «Так, построй-ка нам дата-центр, для того чтоб мы потом там хранили копии твоих данных». Они создали определенный климат в стране, чтобы развивалось предпринимательство, чтобы людям было интересно открывать бизнес и зарабатывать деньги. С этих денег платятся налоги, и на эти налоги они кормят свою армию и флот, и в том числе построили дата-центры АНБ, которые хранят всю переписку за счет государства. Американские компании не скидывались ради этой прихоти.
А теперь у нас хотят то же самое, но только за счет бизнеса. Как это скажется на отрасли, никто не подумал. О том, что существуют совершенно иные способы анализа данных, предсказывание террористических угроз, тоже не подумал никто. На сегодняшний день есть такие решения, как big data: необязательно записывать и хранить мертвым грузом весь этот чертовый трафик — можно по каким-то определенным маркерам с помощью вычислительным мощностей его анализировать в реальном времени и путем машинного обучения научиться предсказывать, как люди поведут себя в зависимости от того, что они говорят и пишут. Нет никакой проблемы отследить конкретного человека — куча камер по городу висит: куда он пошел, куда поехал, на какой машине, где он и как он. Но вместо этого Госдума сказала: «А давайте вы будете все записывать, вдруг нам это понадобится».
С одной стороны, идея вроде бы благая, но с другой, то, как это предполагается реализовать — полнейшая ересь. В том виде, в каком сейчас принята, эта инициатива нанесет больше урона, чем пользы. И с финансовой точки зрения: она порушит целую отрасль, и с точки зрения безопасности: ведь все эти данные будут храниться в расшифрованном виде, и к ним смогут получить доступ злоумышленники. Надо же понимать, что дата-центры обслуживают простые люди, зачастую их зарплата не очень большая. И если такой человек, получив взятку, пустит к хранилищу данных того, кого не следовало бы, могут утечь серьезные секреты — и коммерческие, и государственные. Об этом опять же никто не подумал.
Флешбэк
24 июня, в последний день работы, Госдума во втором и сразу в третьем чтении приняла пакет антитеррористических поправок. Парламентарии предложили разрешить сотрудникам ФСБ и СВР «получать на безвозмездной основе от госорганов и государственных внебюджетных фондов» доступ к информационным системам и базам данных, причислить к разыскным мероприятиям получение правоохранительными органами «компьютерной информации», в том числе доступ к электронной почте, SMS и так далее. Со вступлением поправок в силу (согласно тексту документа, это 2018 год), провайдеры, представляющие услуги сотовой и интернет-связи, должны будут хранить все данные год на своих серверах.
Сообщество заняло выжидательную позицию. Все надеются, что когда дело дойдет до вступления поправок в силу, сама суть нововведений изменится. Так уже было, и не раз. Вспомнить хотя бы закон о персональных данных.
«Я общался с разными представителями отрасли, они говорят, что если их заставят писать весь трафик, они продадут бизнес и уедут из России, — рассказывает Антон. — Желание все бросить и уехать отсюда периодически появляется и у меня. Но я начинаю думать: здесь друзья, родители, квартира, дача — много всего, что нас держит. А за границей кто нас ждет? Был такой период в жизни, когда я думал, что надо еще до какого-то момента дорасти, а затем все продать и уехать. Но потом это у меня прошло, и по-серьезному я на этот вопрос больше не смотрю».
Конец первого сезона.