«Когда-то их пекли, как булки. А сейчас они зачерствели, засохли и стали ломаться. Кто это? Да банки!»
Когда-то их пекли, как булки. А сейчас они зачерствели, засохли и стали ломаться. Кто это? Да банки! Которых мы клянем, топчем ногами, но все равно не можем без них обойтись.
Они засыхают на глазах. Еще 2 года назад, в сентябре 2013 г. их было 885. А сегодня – их осталось 685, на 200 меньше. Почти на четверть меньше.
Так им и надо, жирным котам – банкирам? Но этот массовый падеж означает только то, что для нас банки – минное поле, что, толкнув роскошную стеклянную дверь и зайдя в нечто, называемое «Банк», мы не знаем, где мы – в великолепной финансовой машине или в жалкой деревянной будочке.
Банки – поле самых отчаянных человеческих конфликтов. Мы не знаем, кто виноват, когда падает под серпом ножа очередное банковское существо. Его ли надзорный? Банк России, который пережал, а заодно и недосмотрел? Сам ли собственник банка, который поняв, что на него ведется атака, пытается вывести и сохранить активы? Или просто их схомячить? Или это жадная до жизни команда его управляющих?
В любом случае – результаты ужасны. Банки недолюблены, недосмотрены и, значит, опустыниваются вместе с нами. Вместе с брокерами - дилерами, страховыми компаниями, инвестиционными фондами и другой, самой разноцветной толпой, которая очень нужна - если в ней все в порядке - чтобы сохранить деньги и привести инвестиции в экономику.
Между тем насыщенность деньгами падает. Монетизация (очень простой показатель «Денежная масса M2 / ВВП») в 2013 г. – 43,7%, в 2015 г. – 41,4% (на 1 декабря). «Кредиты в рублях экономике / ВВП» в 2013 г. – 27,7%, в 2015 г. – 26,3%. Это очень низкие для мира показатели.
На кризис мы ответили сжатием денег, кредита. А еще – огосударствлением. Примерно 60% банковского сектора – у государства. Еще несколько лет назад – примерно 50%. А еще – сверхконцентрацией. Всего 5 банкам принадлежат 54% активов в банковской системе, 20 банкам – 75% активов.
Мы ответили сверхконцентрацией денег в Москве. В «Московском регионе» -89% ликвидности банков (остатки средств на корсчетах в Банке России). Еще год назад – примерно 80%. В начале 2000-х гг. – чуть больше 50% (и тогда этим возмущались).
Вот этот странный, сухой, ломающийся, сверхцентрализованный мир, в котором бессмысленно доверять именам, потому что неизвестно, что за ними стоит, и который гонит наши деньги только туда, где их подбирает государство.
Нашим деньгам неуютно в этом опустынивании, в этих рисках, и они естественным образом хотят сменить свой «национальный мундир» и откочевать в валюту.
А дальше читайте толстую книгу «Долларизация экономики: как выжить в пустыне и ничего не потерять». Или потерять все, потому что и на этой дорожке есть свои охотники, сидящие в кустах.