Если ложь сулит финансовые приобретения, стоит покривить душой — казалось бы, это логично. Но люди часто говорят правду в ущерб кошельку, почему? У нас есть страх, превышающий материальную выгоду.
Рациональность «человека экономического» предполагает, что нам незачем говорить правду, если ложь выгоднее. Однако люди все равно чаще поступают честно, мирясь с материальными потерями, пишет «ЭКОНС», описывая исследование оксфордского экономиста.
Джоханнес Абелер говорит, что от того, солжет человек или скажет правду, зависит не только его жизнь и решение какой-то бытовой ситуации, но и экономические взаимодействия. Подающий налоговую декларацию бизнесмен, врач, который назначает дорогостоящее обследование, автомеханик, настаивающий на масштабном ремонте — это ситуации, когда у одной стороны есть информация, недоступная другой, а, значит, и возможность обмана.
Честность очень важна в экономиках со слабо развитыми институтами, где проблема исполнения контрактов стоит очень остро, а также в ситуациях, когда соблюдение контрактов сложно отследить, например, из-за недостатка знаний и технологий. Абелер объясняет, что с точки зрения экономической политики исследования лжи могут быть полезны при формировании институтов.
Зная, какие категории людей более склонны лгать и в каких ситуациях они поступят нечестно, можно задать правильные стимулы: например, это актуально в вопросах взимания налогов.
Экономисты долгое время использовали классическое упрощение, которое предполагает рациональность. Homo economicus стремится получить максимальную выгоду, поэтому он обязательно предпочтет солгать, если выигрыши от лжи превышают издержки, которые можно понести, будучи пойманным на вранье. Именно на этом мнении основаны, например, штрафы за уклонение от уплаты налогов: они повышают издержки неуплаты налогов, в итоге людям становится выгоднее заплатить налоги.
Но недавние исследования показывают, что люди чаще предпочитают поступить честно, даже если им это не очень выгодно.
Читайте также: «Люди меняются только под страхом смерти. Все остальные перемены — максимум на год»
Абелер и его соавторы проанализировали 90 научных работ, в основе которых были лабораторные эксперименты, позволяющие отследить, как часто и при каких условиях люди поступают нечестно. Они привели результаты всех описанных экспериментов к общему знаменателю, чтобы выявить общие закономерности.
Мы увидели, что люди в этих экспериментах врали довольно редко, а многие вообще не лгали, — подчеркнул Абелер, представляя свое исследование на семинаре ВШЭ «Политическая экономика», состоявшемся 1 октября в Москве.
Во время различных тестов оказалось, что честность людей не зависит от суммы на кону: в экспериментах, где можно выиграть и несколько центов, и $50, были одни и те же результаты. Женщины были в среднем чуть честнее, чем мужчины, и завышали выигрыш меньше. А пожилые оказались честнее молодых: чем старше человек, тем меньше он преувеличивал свой выигрыш.
Экономисты нашли и межстрановые различия: средний выигрыш, который сообщали испытуемые, варьируется от 0,07 в Бельгии до 0,59 в Южной Корее. В России он составил 0,47, то есть вдвое выше среднего уровня в 0,23.
Зачем людям честность
Люди предпочитают быть честными или выглядеть честными, поскольку хотят соответствовать социальной норме. Издержки от лжи равны не только упущенной материальной выгоде, страдает еще и репутация, что для многих очень важно.
Получается, что в реальной жизни добиться честного поведения можно не только при помощи мер принуждения. Проще и дешевле создать стимулы быть честным добровольно.
Если речь идет о профессиональной этике, может с успехом использоваться аналог врачебной клятвы Гиппократа. При этом сохранить репутацию, будучи уличенным во лжи, должно быть предельно сложно за счет максимальной прозрачности и публичного осуждения.
Экономисты, однако, не могут уверенно заявлять, что честность — всегда лучшая опция для отдельного человека, поскольку мало знают о ее последствиях для благосостояния, оговаривается Абелер. Возможно, политикам во время выборов и адвокатам на судебном процессе намного выгоднее лгать.