В начале 90-х занимался проектированием и строительством домов и офисов для VIP-персон, магазинов и ресторанов. После дефолта преуспевающий коммерсант Пантюхов остался без средств к существованию
После дефолта 98-ого я видел, как талантливые инженеры, механики, которых я считал своими учителями, от безысходности шли работать на бензоколонку и в пункт приема стеклотары. Я думал: «Если такие люди оказались не востребованы, то мне-то куда деваться?..» Особняки, рестораны и казино уже никто не строил – мы сидели без заказов. Пытаясь сохранить компанию и сотрудников, которых годами собирали и обучали, я в надежде, что все это скоро закончится, два года содержал всю структуру на личные средства. За что и поплатился. Продал загородный дом, два автомобиля и остался ни с чем.
Готов был уже на любую, даже самую тяжелую, работу, но точно знал, что, если в России буду трудиться дворником или охранником, денег мне не хватит даже на самое необходимое. И решил попытать счастья в Америке. На тот момент мне казалось, что это единственная возможность заработать денег, прокормить семью и начать жизнь заново.
В Штаты поехал с двадцатью долларами в кармане. Это был абсурдный, совершенно авантюрный шаг. Но другой возможности начать жизнь заново я не видел. Америка с детства притягивала меня, как могут притягивать только самые отрицательные персонажи сказок. Я сам был отрицательным персонажем – безотцовщиной, изгоем, которого воспитывала улица. А все вокруг говорили о том, как плохо живется на «континенте скорби». Я решил, что если это место, хуже которого не бывает, то мне туда самая дорога. Как-то в подкорке отложилось, что, если будет совсем край, Америка мне поможет.
Если вы думаете, что в Америке вас никто не ждет, то заблуждаетесь. Как и триста лет назад, эта страна по-прежнему нуждается в рабах. Таких, как я тогда – отчаявшихся и надеющихся на лучшую жизнь – там ждут с распростертыми. В Америке есть одна особенность – любое твое желание исполняется прямо сейчас, right now. Хочешь работу, жилье, деньги? Пожалуйста, все для тебя. Только взамен придется отдать за это всего себя. В первые же минуты меня окружили какие-то ребята и предложили работу. Отвезли на заправочную станцию на окраине, забрали паспорт и пообещали платить два с половиной доллара в час после того, как всему научусь. Работа начиналась в пять утра и заканчивалась в час ночи. Каждый третий клиент заправки, видя мои дорогие ботинки, оставшиеся еще с прошлой жизни, с удивлением спрашивал, что я тут делаю. А я был настолько счастлив оттого, что имею работу в стране, о которой мечтал всю жизнь, что даже забыл о том, кем я был раньше. Через неделю выяснилось, что платить мне не собираются и придется работать за еду. Вот тут во мне проснулся парень с улицы. Отвел управляющего заправки подальше и крепко поколотил его. Я готов был на многое, но только не на то, чтобы стать рабом.
В России это сложно представить, но по американским меркам я, нелегал, вкалывающий с утра до ночи, считался успешным человеком. Судьба свела меня с русским миллионером Михаилом – днем я работал на его фабрике, а вечером занимался частными заказами – отделкой и ремонтом домов. Все как в американском кино – скоро мой телефон разрывался от звонков, я был обеспечен заказами на несколько месяцев вперед. Эмигранты часто называют Штаты «тюрьмой с усиленным питанием», и в этом что-то есть. Это страна, население которой по большей части составляют потомки отребья со всего мира, и порядки там действительно отдают тюрьмой. В России можно пустить пыль в глаза, подъехав к ресторану на сверкающем авто или показав визитку с должностью. До 98‑го года я всерьез считал, что обладание дорогим автомобилем, часами, костюмом от кутюр есть большая ценность, к которой надо стремиться. Сейчас, в России, я имею эти атрибуты красивой жизни лишь потому, что не могу явиться на важные переговоры без всего этого. Хотя денег чертовски жалко. Америка прочно вбила мне в голову одну важную мысль: здесь все плевать хотели на твой лоск. Либо у тебя есть имя, либо его нет. А заработать его можно, только вкалывая на износ, иначе не получишь хороших рекомендаций.
Здесь не может быть ситуации, когда Люся сидит в офисе, красит ногти и звонит Маше, потому что ей скучно. Среднестатистический представитель миддл-класса в Америке – это не ленивый толстяк, жующий гамбургеры. Это человек, который встает в пять утра, пьет кофе в стаканчике по дороге на работу и возвращается домой часов в десять, выжатый как лимон. И, представьте себе, он счастлив. В Америке одинаково уважают и полицейского, и чернокожего мойщика окон, и преуспевающего бизнесмена, если они заняты делом и востребованы. Работодатели всегда задают там один и тот же вопрос: «Что ты умеешь?». Никто не будет слушать, как хорошо ты умеешь играть на гитаре, а вот если бы еще тебе инструмент покруче да полный зал публики, ты сыграешь не хуже Маккартни. Нет, надо брать гитару и прямо сейчас показывать класс. Иначе ты просто не будешь востребован. Человека, у которого много свободного времени, в Штатах называют не иначе, как looser – неудачник, который нигде и никому не нужен. Страшнее оскорбления там быть не может. И это заставляет быть проще, конкретнее в своих желаниях. В России вся жизнь соткана из каких-то бесконечных размышлений, перетрясания воздуха и беспредметных разговоров экзистенциального толка о том, как же нам всем жить. А на самом деле нужно всего ничего – четко сформулировать свою цель и идти к ней. Все просто.
Я дал клятву, что никогда не вернусь в Россию, но через год пришлось ее нарушить. Натурализоваться и перевезти семью в Америку после 11 сентября стало невозможным. В США моя жизнь уже была полностью налажена: у меня было полно заказов, был хороший дом и автомобиль, перспективы открывались безграничные. Но я чертовски соскучился по родным. И я снова оказался перед выбором: уехать из Штатов и бросить все, что нажил, либо же вернуться обратно в Россию. По сути – в тюрьму. Но на тот момент мое сознание было полностью перекроено. Я уже думал и рассуждал по-американски. Хочу увидеться с семьей? Значит, надо возвращаться. Хочу зарабатывать деньги? Можно и в России пытаться быть востребованным, а не рефлексировать о том, как же я снова пойду на стройку работать. Терзать себя страхами – только невроз наживать. Лучше, как в голливудских ужасах – переть туда, где страшнее. Я снова оказался в той же ситуации, что и год назад, – летел в никуда без гроша в кармане. Все мои деньги ушли на адвокатов и сборы.
Америка сделала меня закоренелым трудоголиком – уже через день после возвращения стал искать работу. Работодатели, открыв мою трудовую книжку, говорили в один голос: нет, нам тут топ‑менеджеры не нужны! Будь я по-прежнему в душе русским, наверное, сильно переживал бы по этому поводу. Но американская прививка гнала меня вперед – я многое умею, а значит, все равно буду востребован. Так и случилось. Я познакомился с человеком, который готов был инвестировать большие деньги в загородное строительство и предложил мне партнерство. И я построил несколько домов по американской технологии, а вскоре создал «Русскую строительную компанию» – холдинг, в который вошли восемь фирм.
В 2007 году я понял, что кризиса снова не миновать, и на сей раз поступил как американец. Не стал, как десять лет назад, надеяться на чудо, а просто собрал всех и сказал: «Так, господа, сворачиваемся». И никаких слез и сантиментов по поводу того, что я теряю свое детище.
Если вдруг снова стану бомжем, уже не буду жалеть о несовершенстве мироздания и спать на лестнице. Я буду драить эту лестницу. Старательно и на совесть. И не посчитаю это ниже своего достоинства потому, что вчера был владельцем бизнеса, расписывался золотым «Паркером» и ездил на дорогой машине. А потом мне доверят мыть весь подъезд. Через несколько месяцев я стану бригадиром мойщиков, а через пару лет – начальником ЖКО. Я бы каждого жителя нашей страны в принудительном порядке отвозил в Америку, чтобы мы поняли наконец: надо уметь плыть против течения, не ждать милости от судьбы. Не то чтобы я не любил Россию. Просто мне ближе страна, которая научила меня самому главному – никогда не становиться looser.