Эдуард Россель перешел на общий язык с Bayer - 10.10.11

Фармацевтический концерн Bayer вложится деньгами и технологиями в производство в Свердловской области рентгенконтрастов и медицинского стекла. Чтобы убедить европейцев войти в проект, сенатор Эдуард Россель провел для них презентацию Уральского фармкластера на немецком языке.

Председатель наблюдательного совета НП «Уральский фармацевтический кластер», экс-губернатор Эдуард Россель сегодня выступает как лоббист. Продвигая уральского производителя лекарств, он искал поддержки в правительстве РФ и в регионах УрФО. А нашел — пока лишь обещание — у европейского концерна. «Для меня вопросы здоровья всегда были в приоритете, ведь если человек здоров, то остальные проблемы он может решить сам: учиться, заниматься бизнесом», — рассуждает г-н Россель.
Основное предприятие фармкластера, завод «Медсинтез» в Новоуральске, производит инсулин, который стоит на 25% дешевле импортного. Выпускает аппарат искусственной почки — но в России спрос есть только на импортные, которые в три раза дороже. Всему виной коррупция, считает Эдуард Россель:
— Мы давно искали солидного партнера, и не только в Германии, поскольку решить проблему доступа нашей продукции на другие рынки в одиночку очень трудно. Мы и так многое потеряли — известные мировые компании имеют десятилетнюю и даже столетнюю историю в области фармацевтики. Для того чтобы развивать производство соотносимого качества, нам нужен был мощный союзник.
Я посоветовался с генеральным консулом Германии в Екатеринбурге Ренатой Шимкорайт. Она порекомендовала присмотреться к компании Bayer, которая собиралась открывать у нас представительство.
Зачем фармкластеру Bayer — понятно, а зачем немцам фармацевтический бизнес на Урале? Как вы их убеждали войти в проект?
— Российский рынок — почти безграничный, он привлекает фармацевтов и в то же время страшит. Bayer тоже искал партнера в России, который бы понимал местные особенности. Компания давно наблюдала за развитием нашего кластера. Сегодня у них небольшой объем реализации в России — 180 млн евро. Это мизер, при том что годовая программа Bayer в мире — 17 млрд евро. Наши цели и задачи совпали. Им импонировало и то, что кластер занимается наукой: на Урале создан научно-исследовательский образовательный центр на восемь лабораторий — проект, реализуемый при поддержке «Сколково».
Мы продемонстрировали открытость, пригласив главу российского представительства Bayer Schering Pharma Виктора Гайслера в совет директоров кластера. В ответ немцы допустили нас к себе на производство. Не последнюю роль сыграли рекомендации г-жи Шимкорайт и, конечно, личное поручительство губернатора Александра Мишарина. На встрече с Bayer в феврале 2011 г. он сказал: «Работайте, у вас будут очень хорошие условия». Думаю, представителей Bayer удивил мой доклад на немецком языке — они даже аплодировали. Немецкий я решил выучить, когда узнал, что к нам собирается приехать канцлер Германии Ангела Меркель. Знание языка — 50% успеха. В итоге соглашение подписано.
В каких направлениях будете взаимодействовать?
— Обычно иностранные компании покупают в России фармзаводы, чтобы использовать их как площадку с рабочей силой, не передавая ноу-хау. Мы же мечтали о другой фармацевтической промышленности. И Bayer нас понял. Соглашение предусматривает совместную работу в области исследования, разработки новых лекарств и технологий. Самое главное — они согласились передавать нам свои разработки через создание СП. Мы тоже будем поставлять за рубеж свои идеи и продукты.
Определено несколько базовых направлений. Во-первых, производство рентгенконтрастов (диагностические препараты на основе инфузионных растворов), которые заменят часть импорта Bayer в Россию. Для нас это десятки миллионов рублей, причем без больших материальных затрат с нашей стороны. Раствор будет выпускаться малыми дозировками — по 5, 10 и 20 мл. Сейчас мы согласуем правила производства, которое должно быть запущено в 2012 г.
Второе — Bayer заинтересовало производство стекла первого гидролитического класса, которое мы собираемся наладить в поселке Уфимка для расфасовки медицинских препаратов. Планы у нас грандиозные: со временем медицинского стекла хватит и на закрытие нужд России — сегодня это около 5 млрд единиц стекла, и отчасти на нужды наших немецких партнеров. На заводе будут работать 700 молодых ребят.
Третье направление — совместные научные исследования как по нашему заказу в лабораториях Bayer, так и по заказу Bayer в России. Например, немцев заинтересовала модель искусственного сердца, которую разработал Институт математики УрО РАН.
Помимо этого мы будем работать в сфере сахарного диабета. Удаленный мониторинг пациента — одно из перспективных направлений здравоохранения. Мы хотим достигнуть того уровня, когда глюкометр будет мерить уровень сахара в крови без прокола пальца, а данные передавать в медицинский центр. Если показатели будут достигать критического значения, об этом сразу же узнают медицинские работники и позвонят больному на мобильный телефон. Своевременно принятые меры помогут предотвратить множество смертей. Это программа будущего, на которую Bayer живо отозвался. Такие же проекты готовятся для кардиостимулятора и искусственной почки. Технологически мы сегодня к этому готовы. Возможно, немцы поучаствуют в производстве противовирусного средства триазавирин и диагностических препаратов — радиофарм­изотопов.
Какие обязательства такое партнерство накладывает на уральские фармпредприятия?
— Все наши предприятия должны соответствовать немецким стандартам — не меньше, чем GMP. К тому же мы находимся в самом начале пути в области научно-исследовательской работы. Только представьте: Bayer на это тратит 2 млрд евро — столько, сколько, наверно, вся Россия. Мы тоже должны вкладывать соотносимые средства.
Уральскому фармацевтическому кластеру всего полгода. Какие задачи поставлены и что уже сделано?
— К 2020 г. нам нужно выйти на уровень производства лекарств на сумму 100 млрд руб. Для сравнения: в прошлом году было в 50 раз меньше. Это пугает даже людей, разбирающихся в вопросе, но мы взялись. Разработано 30 программ на сумму 27 млрд руб. — это гораздо меньше, чем планировалось. Но вначале были иные вводные: что нам будет помогать Федерация.
А теперь что изменилось?
— Финансирование должно было вестись в соотношении 50/50 (половину дает федеральный бюджет, половину — мы). По-другому не справиться — фармацевтика не приносит таких глобальных прибылей, как нефть и газ. Мы представили свои программы в Минэкономразвития и Минпром. Но правительство отменило собственное решение. Сказали, что будут помогать лишь в исследовательской работе. Делать нечего, мы составили программу исследовательской деятельности на 2 млрд руб. и отправили в те же министерства. Сейчас формируется бюджет следующего года. Посмотрим, что будет дальше.
Я разговаривал с премьером Владимиром Путиным, изложил ему свое видение развития фармкластера. Он согласился со многим и попросил направить наши предложения в правительство. Мы их передали в аппарат премьер-министра. Там говорится о необходимости, во-первых, софинансировать проекты в фармацевтике, а во-вторых, освободить нас на какое-то время от налогов на имущество, на землю и на прибыль в какой-то части. В правительстве обещали учесть наши пожелания, но не для кластера в отдельности, а для фармотрасли в целом.
С какими еще проблемами вы столкнулись?
— Я не ожидал, что встречу такое противодействие и коррупцию на своем пути. Мы не можем проникнуть с инсулином даже в регионы УрФО! Препарат отвечает всем мировым стандартам (его уже сейчас готовы купить Сирия, Иран, Пакистан) и при этом стоит на 25% дешевле импортного. На момент пуска завода в Новоуральске упаковка инсулина зарубежного производства стоила 1400 руб., а мы установили цену 550 руб. Иностранные фирмы вынуждены были спуститься до 800 руб. А это прямая экономия бюджетных денег. Тогда губернатор Челябинской области сказал, что будет переводить свою территорию на наш инсулин. Был объявлен тендер. Но каково было наше удивление, когда в конкурсный список вошли только иностранные фирмы. Мы вмешались в процесс. Стартовал второй тендер на 76 млн руб. регионального заказа на инсулин. Но нас допустили только к лоту в 200 тыс. руб. Процедура была перезапущена вновь. По итогам третьего тендера нам позволили войти в Челябинскую область на 5 млн руб., а 71 млн взяла иностранная фирма, у которой инсулин на 25% дороже. Другой пример. Мы выпускаем искусственную почку за 10 тыс. евро, а покупают у немцев — в три раза дороже. Поэтому сегодня, к сожалению, на первом месте для нас не производство лекарств, а проникновение на рынок.
По-вашему, расклад сил можно изменить?
— Нужно вводить квотирование на наши препараты, которые соответствуют нормативу GMP. Эту идею я также внес в правительство. Надо отдать продукции отечественного производства 75% рынка. Тогда коррупция исчезнет.
Не опасаетесь, что со снижением конкуренции и качество лекарств снизится?
— Нет. Ведь есть международный стандарт: мы не сможем открыть завод, пока не получим заключение, что он соответствует требованию. С 2014 г. все предприятия, которые не соответствуют стандарту GMP, будут закрыты. Какой смысл нам вкладывать деньги в развитие, чтобы кануть в Лету?

Bayer HealthCare

Источник: сайт компании Bayer HealthCare.
Завод «Медсинтез»

Источник: СПАРК, сайт завода «Медсинтез».