«Нелегалам необходимо объяснять их риски и плюсы законной деятельности. Хотя, по мнению некоторых предпринимателей, их все меньше — налоговая, проверочная и иная нагрузка становится все выше и выше».
Елена Артюх, уполномоченный по защите прав предпринимателей в Свердловской области:
— Точно сосчитать, сколько компаний работает в стране нелегально, невозможно. Я могут сказать, что в нашем регионе зарегистрировано чуть больше 202 тыс. легальных субъектов предпринимательской деятельности — вот они все в реестре, посчитаны до штуки. А сколько нелегалов и работающих у них сотрудников, точно не скажет никто. Хотя, по некоторым прикидкам, в России в нелегальное предпринимательство вовлечено 15-20 млн человек.
И в последнее время проблема обостряется: недавно ко мне массово обратились представители индустрии красоты Екатеринбурга, в конце декабря-начале января была лавина обращений от перевозчиков из разных городов Свердловской области — суммарно больше 20 фирм из 16-17 муниципалитетов. Очень много жалоб было, помимо прочего, на нелегальные такси.
Реальный пример: рейсовый автобус из Полевского в Екатеринбург выезжает в 7 утра — а многие жители городов-спутников работают в мегаполисе. И перед автобусом стоят 2-5-10 автомобилей таксистов-частников, которые собирают пассажиров и увозят в город раньше. Соответственно, автобус стоит пустой и предприниматель зарабатывает меньше, чем мог бы. Причем поездки этих нелегальных такси, разумеется, никто не контролирует.
Казалось бы, при чем тут бизнес-омбудсмен. У меня в силу закона нет задачи заниматься выявлением и пресечением незаконного бизнеса. Я должна защищать легальный. Причем в ситуациях, когда в отношении добропорядочных компаний есть факты незаконных действий или бездействия со стороны органов власти.
Так вот, оказалось, факты такие есть. Полиция и контрольно-надзорные органы на обращения легальных предпринимателей пойти и выявить, например, нелегальный маникюрный салон, работающий по конкретному адресу, реагируют не всегда.
Предприниматели сигнализируют: их не слышат и не противодействуют нелегалам. Я направила обращения во все контрольные и надзорные органы, которые так или иначе могут быть задействованы. Это прокуратура, органы внутренних дел, налоговая — потому что если есть нелегалы, есть и наличный оборот денег без учета, налогообложения, кассовой техники.
Если говорить про индустрию красоты, подключаться могут Роспотребнадзор и Росздравнадзор — ситуативно, что касается перевозок — управление Государственного дорожного надзора. ГИБДД тоже могла бы себя найти в этом процессе. Мы провели несколько рабочих совещаний и дело сдвинулось — сейчас ведомства перестали делать вид, что нелегального предпринимательства у нас не существует.
Пришло время, когда эту проблему уже нельзя не замечать, количество нелегалов достигло критической массы. В индустрии красоты, по оценкам участников екатеринбургского рынка, больше половины игроков — нелегальный сектор. В сфере пассажирских перевозок эта цифра меньше, но все равно доля такова, что влияет на работу законопослушных игроков. Тем, что создает совершенно неконкурентные условия по цене.
Перевозчики, например, работающие по муниципальным или государственным контрактам, несут весьма существенные издержки. Они должны оборудовать свой транспорт тахографами, ГЛОНАСС и др. — в соответствии со всеми требованиями по транспортной безопасности. И в итоге становятся неконкурентоспособными по цене с нелегалами, которые на оборудование не тратятся. Из-за высокой себестоимости своих услуг порядочные игроки не могут предложить такую стоимость билетов, которая даст им значительное число клиентов. Когда, условно говоря, по маршруту Екатеринбург-Уфа легальный перевозчик не может везти пассажира дешевле, чем за 1 тыс. руб., а нелегал может и за 500 руб. — это существенная разница. Совершенно понятно, кого предпочтут пассажиры.
Помимо цены есть еще причины, почему нелегалы более жизнеспособны — та же проверочная нагрузка.
К легальному предпринимателю проверяющие органы приходят и планово, и внепланово — при наличии жалоб. К нелегалу не идет никто, потому что его не существует в правовом поле: он нигде не зарегистрирован, не подконтролен ведомствам и не существует для них как предмет интереса.
Хотя может работать в соседнем подъезде с легальной фирмой и оказывать услуги тем же клиентам. А проверочная нагрузка — это, конечно, и материальные издержки, и трата времени, и риск быть привлеченным к ответственности.
Кроме того, появлению нелегалов способствует не совсем качественное управление разными сферами бизнеса. Так, участники такого регулируемого рынка как перевозки рассказывали мне, что много лет борются за включение в муниципальный маршрут одной остановочной точки — где людям удобно садиться в автобус. Но органы, которые регулируют эти вопросы, этого не делают. И в итоге останавливается в нужной точке не муниципальный автобус, а частники-нелегалы. Налицо не вполне гибкое регулирование.
Да, когда 10 лет назад формировался маршрут, возможно, в том квартале жило не так много людей, и остановка транспорта была не нужна. Но жизнь идет, города развиваются, возникает новая жилая застройка, и остановка уже необходима — почему ее там не создать? Почему нельзя делать расписание автобусов сезонным, подстраивая под садоводов? Почему не сделать остановки более частыми, если это объективно необходимо? Почему не сделать график автобусов гибче?
Ведь, надо отдать должное нелегалам, они ездят из той точки, в которой людям удобно садиться, и до той, где удобно выходить. В то время, которое комфортно пассажирам, а не тогда прописано ездить по муниципальному или региональному контракту.
Я убеждена, и профессионалы это подтверждают: есть вопросы, решение которых не требуют грандиозных усилий. Вполне возможно отрегулировать работу легальных игроков и не создавать рынок для нелегалов.
Также можно решить еще одну проблему, льющую воду на жернова мельницы нелегального предпринимательства — отсутствие эффективного межведомственного взаимодействия. Возможность пресекать незаконное предпринимательство есть у многих органов, но нет единого координатора, который бы собрал представителей всех ведомств и вывел в рейд на проверку. Или предложил, на каких условиях возможно легализовать тех, кто в «тени». Сейчас настройка межведомственного взаимодействия только начинает вестись.
Также проблемой является и отсутствие действительных стимулов для легализации «теневого» предпринимательства. Я считаю, если это явление существует, его необходимо проанализировать и посмотреть на проблему глазами тех, кто в «серой зоне». Ведь почему-то люди пользуются их услугами, наверняка у каждого есть знакомые, кто ходил в маникюрный салон на дому или ездил на сомнительном междугороднем такси. Почему-то туда идут клиенты, им важнее немного сэкономить, чем быть уверенным в собственной безопасности. Они готовы рисковать здоровьем — а ведь если их поранят необработанными маникюрными инструментами, исход может быть весьма печальным, вплоть до заражения неизлечимыми болезнями. А если неудачно прокатиться с таксистом-нелегалом, в случае ДТП зачастую бывает невозможно получить никакую компенсацию. Но цена, как правило, решает.
Не все эти проблемы можно решить на уровне муниципальных или региональных властей, ряд вопросов требует изменения федерального законодательства. Но в правоприменительной практике многое реально изменить к лучшему на месте: наладить межведомственное взаимодействие, выстроить эффективную разъяснительную работу, в конце концов. Потребителям услуг не вполне легальных предпринимателей необходимо объяснять, что это опасно. Люди, к сожалению, осознают это только когда происходят трагические случаи.
Предпринимателям-нелегалам тоже нужно разъяснять их риски. В стране просто еще не объявлена кампания по борьбе с незаконным бизнесом — не исключено, что это случится. А ведь за это есть и административная ответственность, и уголовная.
Также нелегалам необходимо объяснять плюсы законной деятельности. Хотя, по мнению некоторых предпринимателей, их все меньше — налоговая, проверочная и иная нагрузка становится все выше и выше.
Мы проводили опрос бизнесменов: что могло бы сподвигнуть нелегальный бизнес перейти на законную форму работы. Подавляющее большинство ответов было связано со снижением страховых взносов. Сейчас отчисления на фонд оплаты труда 30,2%, хотя до 2011 г. было 14%. Многие говорят о снижении объема отчетности и называют другие проблемы, но чаще всего речь именно о снижении издержек. При этом я уверена: многие нелегалы готовы были бы перестать находиться в рисковой зоне и начать работать правильно — при грамотной разъяснительной работе с ними и внятных стимулах. Далеко не все они бесстрашные авантюристы, некоторые осознают, что существуют в нелегальной сфере и не чувствуют себя комфортно.
Нужно найти инструменты и механизмы, чтобы предложить им удобные, выгодные, понятные и безопасные на старте условия. Например, объявить амнистию в течение года — за это время фирмы смогут стать легальными и начнут работать в интересах потребителей, государства и самих себя, обезопасившись от возможных санкций. Причем примеры позитивные есть.
Год назад я была на встрече с предпринимателями Новой Ляли. Один из них рассказывал свою невеселую историю: взял кредит, построил небольшой автосервис, начал работать, а рядом в подвальном помещении открылся «левый» сервис с ценником, условно, на 100 руб. дешевле. Конечно, клиенты пошли туда. Предприниматель недоумевал: почему нелегала никто не закрывает, при том, что добропорядочный игрок несет убытки и находится на грани разорения.
На той встрече также присутствовал городской прокурор, я попросила его взять ситуацию на контроль. В итоге того «подвального» предпринимателя пригласили на профилактическую беседу, как-то так убедительно с ним поговорили, что он через некоторое время зарегистрировался в качестве ИП.
Хотя поначалу его долгое время то не могли найти, то нашли, пригласили в прокуратуру, а он не пришел.
Да, этот случай, скорее, исключение, чем правило, но ряд предпринимателей определенно готовы поменять «серую зону» на белую. Главное — не переставать заниматься этой проблемой.