Свердловская музкомедия — один из 600 государственных театров, разбросанных по России. От большинства его отличает менеджмент, точнее, его соответствие современным правилам, а еще точнее, готовно
За последние шесть лет Свердловский академический театр музыкальной комедии завоевал двенадцать «Золотых масок» — это самая топовая театральная премия России. Для провинциального коллектива — это высший пилотаж, подобного вне Москвы и Питера не добивался никто. Директору театра Михаилу Сафронову удается монетизировать награды и зарабатывать на постановку четырех новых спектаклей в год.
Текущую деятельность театра финансирует областной бюджет. Это зарплата артистов и обслуживающего персонала, а также расходы на содержание здания. Образно говоря, Музкомедия — это завод со штатным расписанием на 530 человек. Одни делают шоу и живую музыку, другие строят и монтируют декорации, шьют костюмы, отвечают за свет. До кризиса область выделяла театру порядка 100 млн руб. в год, в 2010-м подписали бюджет в 75 млн руб.
Свои 40% в основной структуре доходов — довольно неплохой результат для учреждения культуры. Ваш основной источник заработка — билетная касса?
— Да, билеты. В этом году я поставил задачу зарабатывать 4,5 млн руб. в месяц. Основную кассу, конечно же, делают премьеры и титулованные спектакли. У нас есть вполне экономическое понятие «поднять занавес». Это значит, сколько я должен заработать за вечер, показав спектакль. Сегодняшний максимум — 263 тыс. руб. И собирает эти деньги «Екатерина Великая» — самый дорогой спектакль, он идет по премьерной цене, мы показываем его два дня (только сутки декорации монтировать надо) 2-4 раза в месяц. Четыре спектакля нам дают миллион в месяц. Для остальных спектаклей у нас есть три градации цены «поднятия занавеса»: 161, 121 и 97 тыс. руб. Если приводить примеры, то это «Мертвые души» (3 раза в месяц), «Принцесса цирка» (1-2) и «Тетка Чарли» (2-3).
Какова структура затрат на подготовку премьеры?
— 60-70% — это создание декораций и материалы. Нам их делает в основном Александр Потемкин1 — великолепный человек и инженер, идею схватывает прямо с листа Ну и понимает, что мы не всегда вовремя финансируем его работу, терпит задержки, как-то выкручивается. Костюмы мы шьем сами. Взять, допустим, «Екатерину Великую» — там 427 костюмов, 300 головных уборов, 400 пар обуви. Вы поймите, в театре работают фанаты. Швея работает не разгибая спины и получает 12 тыс. руб., в этом же диапазоне зарабатывают технические цеха. Я так скажу, все доходы мы тратим на доплаты сотрудникам, новые постановки, проекты. Я связан по рукам и ногам единой тарифной сеткой — зарплату устанавливает государство. Я уже двенадцать лет бьюсь, чтобы подняли зарплату техническим цехам, но безрезультатно, никто не слышит.
Даже по скромным прикидкам получается, что окупаемость спектакля — год с небольшим. В остальное время он работает на прибыль. Весьма неплохой бизнес-показатель.
— Да бросьте! После всех обязательных выплат там остаются рожки да ножки. Каждый спектакль обложен авторскими лицензиями выше крыши. У нас некоторые спектакли с 30% авторских выплат. В среднем расклад такой: 5% — автору произведения, за либретто — 8%, хореографу и композитору — до 5%... Только авторские права режиссера не включают роялти, смешно, правда?! Но если он захочет их получать, я не смогу возразить — он просто может отказаться ставить спектакль. Хорошо хоть, что Гоголь — неохраняемый автор и Моцарт тоже. Нам сейчас приходится снять с репертуара «Цыганскую любовь» — там заломили $2,5 тыс. за изменения в либретто и еще 12% с каждого спектакля плюс ежегодный взнос за использование музыки — 1,5 тыс. евро.
В июле мы должны были сыграть премьеру — «Белая гвардия» по Булгакову. В 90-х гг. композитор Марк Минков написал музыку к нему, год назад художники сделали эскизы декораций Но спектакль заморожен. Не можем договориться с родственниками Булгакова и получить согласие на музыкальную постановку. Хотя вариант, который мы хотели ставить, был выпущен еще при жизни Булгакова, а в законе есть строчка, что мы имеем право использовать прижизненную редакцию произведения. И все же сезон мы закрываем мюзиклом «Кошка» по Киплингу.
Я так понял, что модельный спектакль для вас — «Екатерина Великая». Как вы его раскручивали?
— За полгода до премьеры мы провели две презентации. Сперва сняли трейлер на основе репетиционного материала и продемонстрировали его спонсорам, деловой элите города и СМИ. Потом вживую им же показали десять музыкальных номеров из будущей «Екатерины». Двум исполнительницам главных ролей ювелирный салон «Студия Золота» предоставил бриллиантовые гарнитуры на сумму в 22 млн руб. Смех, но за каждой на протяжении всей презентации следил вооруженный охранник.
Нам хотелось имперского размаха, это была очень нервная, но полезная работа. Она существенно подняла, как я это называю, «интеллектуальную капитализацию» театра. Представьте, композитор Сергей Дрезнин за три дня до премьеры еще переписывал партитуру, оркестр должен был сыграть премьеру практически с листа, все страшно переживали. Почему? Накануне мы узнали, что десяток театральных продюсеров из Европы забронировали через Интернет билеты на спектакль и летят в Екатеринбург. Потом поступила информация, что около 40 иностранных изданий будут писать о премьере «Екатерины» — от Figaro до Washington Post. Их помогла привлечь жена Сергея Дрезнина, которая работает в Financial Times. Вы понимаете, как мы волновались! Все прошло успешно, но успех этот трудно повторить.
Насколько я знаю, у вас в репертуаре более 20 спектаклей, вы их тоже отыгрываете или зарабатываете исключительно на премьерах и титулованных спектаклях?
— Премьеры и спектакли с логотипом «Золотая маска» собирают 100% зала. Плановые — 75-80%. Это готовый продукт, там ничего дополнительного не надо: декорации и костюмы есть. Нужно только репетировать. Есть исключения, конечно. Например, «Черт и девственница» у нас идет с 1999 г. при полных аншлагах. Ну или классика, скажем, «Принцесса цирка» — там великолепная музыка, мы не можем ее не показывать и в этом году полностью обновили спектакль. У некоторых постановок название некассовое. Например, на «Крошку» зритель не шел, переименовали в «Скандал по-французски» — аншлаги.
Билеты для VIP-театралов
В этом году театр получил статус автономного учреждения, что позволяет распределять доходы по внутренней смете, а не перенаправлять в бюджет и возвращать обратно через казначейство. Схема дает возможность получать дополнительные деньги. Например, у театра было несколько проектов с парфюмерными сетями «ЛЭтуаль» и «Орифлэйм», с коньячным брендом «Хеннесси». Промоакции, как правило, идут на премьерных спектаклях и приносят единовременно в фонд развития театра порядка 50-70 тыс. руб. Впрочем, по признанию г-на Сафронова, маркетинговые, арендные и «билетные» бюджеты не смогли бы обеспечить новые постановки, не будь у театра спонсоров. Фандрайзингом занимается отдел развития театра. Это три человека, которым помогают все сотрудники Музкомедии, у кого есть полезные связи.
Известно, что, например, в филармонии отдел по работе со спонсорами насчитывает 20 человек. Как вы управляетесь таким небольшим составом?
— А мы и не управляемся. У нас нет возможности содержать такой штат. Филармония в состоянии продавать этот бизнес, а мы нет. Если у них покупают абонемент за 20 тыс. руб., то почему бы его не продавать. У нас гораздо более скромный ценник: самый дорогой билет — 1 200 руб., и практика показывает, что дороже нельзя — не придут.
Странно. На спектакле «Мертвые души» я сидел рядом с Тимуром Горяевым, он тоже с семьей пришел. Потом в фойе мы поговорили — он сказал, что впечатлен постановкой. Думаю, такие люди вполне могли бы составить ядро «друзей Музкомедии», их в городе достаточно.
— Да, он потом говорил, что мы достойны большего, чем в этом городе показывать свое искусство. Я очень хорошо знаю его маму Полину Яковлевну и давно пытался подобрать к нему ключи Но театр его не интересовал абсолютно никак. Говорил, что есть люди больные, более нуждающиеся — им и буду помогать. А вам нет. Вы знаете, самое интересное, что после «Мертвых душ» Тимур Рафкатович буквально через три дня пришел на «Екатерину Великую». Думаю, сейчас с ним можно продолжить разговаривать, поскольку продукт его заинтересовал.
Почему бы тогда не создать на базе театра центр притяжения городской элиты? Организовать какие-нибудь театральные рауты, чтобы VIP могли посмотреть шоу в приятной компании, а потом пообщаться. Или люкс-ложу сделайте.
— Как это классно вы говорите о вещах, от которых у меня уже давно мозги набекрень. Музкомедия — единственный в городе театр, который не строился как театр. Не приспособлено здание для подобных реконструкций. У нас сцена-то не позволяет артистам нормально за кулисы уйти, а вы о VIP-ложе говорите. Хорошо, что хоть помещения «Совкино» удалось отвоевать, а по уму тут надо многомиллиардную реконструкцию делать.
Как тогда выглядит ваша спонсорская схема?
— Есть попечительский совет, который возглавляет Виктор Кокшаров. Мы представляем ему проекты театра, он выносит их на совет, и там они решают, как помочь.
Я знаю, что раньше бизнесмен с визиткой члена попечительского совета Музкомедии мог зайти в кабинет Виктора Кокшарова (тогда еще премьер-министра Свердловской области) вне всякой очереди. Это часть спонсорского пакета?
— Я такого не слышал. Для меня работа со спонсорами выглядит иначе. Ты просишь, когда у тебя готов проект или есть задумка. Тебя выгоняют. Через неделю снова выгоняют. Через две — соглашаются: или от усталости, или потому, что мы нашли какую-то изюминку. И так годами.
Известно, что нынешний областной премьер Анатолий Гредин любит Театр драмы. Как вы с ним договариваетесь?
— Пока никак не договариваемся. Но есть надежда. Виктор Кокшаров, например, любил не только наш театр, но и не пропускал ни одного значимого концерта в филармонии Понимаете, о чем я?!
Понимаю. Помощь в основном оказывают фанаты театра, люди, которые не могут без этой культурной подпитки. Таких единицы. Пожалуй, самый яркий пример — Анатолий Павлов, который недавно получил «Золотую маску» за поддержку театра. Но «Пневмостроймашина» сегодня проходит через процедуру банкротства. Да и вообще очень многие предприятия Урала до сих пор в кризисе. На кого вы рассчитываете?
— Анатолий Иванович — очень показательный индикатор. Но я вижу, что сейчас ему легче становится, по настроению вижу. Во многом благодаря ему мы поставили «Екатерину Великую». Сейчас он договорился со своими партнерами в Минске (завод МАЗ, он ему гидравлику поставляет) о больших гастролях театра. В 2012 г. будем работать в Минске 25 дней, представляете! Тут минимум 20 млн руб. нужно, чтобы вывезти труппу в 190 человек, расходы ложатся на принимающую сторону. А в 2013-м к нам приедет Белорусский академический музыкальный театр.
Я не смогу назвать ни одного бизнесмена, который так хорошо знает наш театр, как Анатолий Павлов и Владимир Кузюшин (гендиректор ЗАО «Уралсевергаз». — Прим. ред.), все последние премьеры театра созданы благодаря этим двум людям.
Может быть, еще Олег Гусев, который тоже интересуется Музкомедией, несмотря на свою любовь к Оперному театру. В общем, есть меценаты, это не единичные случаи. Но я не могу называть их имена, потому что они этого не хотят, просто помогают — кто деньгами, кто советами и связями.
Родился 10 апреля 1949 г. в Ирбите.
Образование: в 1972 г. окончил Белорусский государственный театрально-художественный институт (Минск) по специальности «Режиссер театра»; в 1999 г. окончил Высшую школу деятелей сценического искусства (РАТИ, Москва) по специальности «Менеджер театра высшей квалификации».
Карьера: 1979-1984 гг. — директор Театра юного зрителя; 1985-1996 гг. — начальник Управления культуры администрации Свердловской области; 1996 г. — начальник Управления региональной национальной и культурно-досуговой политики Министерства культуры РФ (Москва); 1986-1999 гг. — директор Свердловского академического театра драмы; с 1999 г. — директор Свердловского академического театра музыкальной комедии.
Семья: женат, дочь.
Увлечения: путешествия, кулинария.
Самые дорогие спектакли
«Екатерина Великая» — более 15 млн руб.
«Мертвые души» — 6 млн руб.
«Силиконовая дура» — 4 млн руб.
«Кошка» — 2 млн руб.
Самые популярные спектакли
(стабильно 100% заполнение зала)
«Екатерина Великая»
«Мертвые души»
«Силиконовая дура»
«Тетка Чарли»
«Черт и девственница»
«Как вернуть мужа»
«Принцесса цирка»
Спектакли-долгожители
«Тетка Чарлея» (1977 г.) — 600 спектаклей за 10 лет, новая постановка — «Тетка Чарли» (2009 г.) — 25 спектаклей за полгода
«Принцесса цирка» — 323 спектакля за 19 лет
«Приключения Буратино» — 239 спектаклей за 20 лет
Источник: Свердловский академический театр музыкальной комедии.
Я не хочу оправдываться. Не дали «Маски», значит, спектакль не показался жюри, значит, недостоин. Отчасти мы были к этому готовы. Наверное, по столичным меркам мы оказались слишком напористыми и самоуверенными. Я осмелился арендовать площадку московской «Новой оперы» на четыре спектакля. Из них организаторы оплачивали один день, но везти труппу на один спектакль нерентабельно. Накануне мы сами заклеили Москву афишами и получили подтверждение от жюри, что контрольным будет четвертый вечер. Началось все с того, что нам дали полдня на монтаж декорации и прочую подготовку, т. е. в два раза меньше. Вдобавок изменили планы премии — жюри пришло на премьерный спектакль. Караул! Мы не успели порепетировать, не отстроили ни оркестр, ни свет Спектакль по нашим меркам вышел провальным. «Маски» получили только за костюмы и лучшую женскую роль. Хотя в остальные три вечера московская публика ревела от восторга и долго-долго аплодировала стоя. Поверьте, вот так сыграть три спектакля в Москве непросто. Если бы жюри пришло, как договаривались, лучший спектакль был бы нашим.
«Маска» нас любит, но и опасается. Это внутренние интриги премии. Я потом понял, что в 2009 г. она должна была достаться «Коньку-Горбунку» МХТ им. Чехова. Художественный руководитель театра — Олег Табаков, а это тяжелая артиллерия. Непонятно, почему драматический спектакль с музыкальными номерами приравняли к мюзиклу Но как поют драматические актеры и артисты музыкального театра — это, слава богу, небо и земля.
В этом году на «Маске» порадовались, что не будет такого тяжеловеса, как наш театр. Зато в 2011-м мы надеемся привезти «Мертвые души» и тогда посмотрим — кто кого.
Свердловская музкомедия — один из 600 государственных театров, разбросанных по России. От большинства его отличает менеджмент, точнее, его соответствие современным правилам, а еще точнее, готовность пойти на многое, чтобы вновь и вновь поднимать занавес. Михаил Сафронов называет это «взволновать зрителя» и оговаривается, что это единственный известный ему способ продавать билеты и заполнять зал. На все новые постановки Музкомедия зарабатывает самостоятельно. В год это составляет 30-40 млн руб., плюс спонсорская и меценатская помощь, которую привлекает фандрайзинговый отдел театра, но сумма тут крайне нестабильна. Цена самой дорогой постановки — спектакля «Екатерина Великая» — перевалила за 15 млн руб. В среднем стоимость мюзикла — 3-5 млн руб., ну а постановочный минимум — 800 тыс. руб. Премьерный спектакль способен вернуть инвестиции за год-полтора.
Текущую деятельность театра финансирует областной бюджет. Это зарплата артистов и обслуживающего персонала, а также расходы на содержание здания. Образно говоря, Музкомедия — это завод со штатным расписанием на 530 человек. Одни делают шоу и живую музыку, другие строят и монтируют декорации, шьют костюмы, отвечают за свет. До кризиса область выделяла театру порядка 100 млн руб. в год, в 2010-м подписали бюджет в 75 млн руб.
Свои 40% в основной структуре доходов — довольно неплохой результат для учреждения культуры. Ваш основной источник заработка — билетная касса?
— Да, билеты. В этом году я поставил задачу зарабатывать 4,5 млн руб. в месяц. Основную кассу, конечно же, делают премьеры и титулованные спектакли. У нас есть вполне экономическое понятие «поднять занавес». Это значит, сколько я должен заработать за вечер, показав спектакль. Сегодняшний максимум — 263 тыс. руб. И собирает эти деньги «Екатерина Великая» — самый дорогой спектакль, он идет по премьерной цене, мы показываем его два дня (только сутки декорации монтировать надо) 2-4 раза в месяц. Четыре спектакля нам дают миллион в месяц. Для остальных спектаклей у нас есть три градации цены «поднятия занавеса»: 161, 121 и 97 тыс. руб. Если приводить примеры, то это «Мертвые души» (3 раза в месяц), «Принцесса цирка» (1-2) и «Тетка Чарли» (2-3).
Какова структура затрат на подготовку премьеры?
— 60-70% — это создание декораций и материалы. Нам их делает в основном Александр Потемкин1 — великолепный человек и инженер, идею схватывает прямо с листа Ну и понимает, что мы не всегда вовремя финансируем его работу, терпит задержки, как-то выкручивается. Костюмы мы шьем сами. Взять, допустим, «Екатерину Великую» — там 427 костюмов, 300 головных уборов, 400 пар обуви. Вы поймите, в театре работают фанаты. Швея работает не разгибая спины и получает 12 тыс. руб., в этом же диапазоне зарабатывают технические цеха. Я так скажу, все доходы мы тратим на доплаты сотрудникам, новые постановки, проекты. Я связан по рукам и ногам единой тарифной сеткой — зарплату устанавливает государство. Я уже двенадцать лет бьюсь, чтобы подняли зарплату техническим цехам, но безрезультатно, никто не слышит.
Даже по скромным прикидкам получается, что окупаемость спектакля — год с небольшим. В остальное время он работает на прибыль. Весьма неплохой бизнес-показатель.
— Да бросьте! После всех обязательных выплат там остаются рожки да ножки. Каждый спектакль обложен авторскими лицензиями выше крыши. У нас некоторые спектакли с 30% авторских выплат. В среднем расклад такой: 5% — автору произведения, за либретто — 8%, хореографу и композитору — до 5%... Только авторские права режиссера не включают роялти, смешно, правда?! Но если он захочет их получать, я не смогу возразить — он просто может отказаться ставить спектакль. Хорошо хоть, что Гоголь — неохраняемый автор и Моцарт тоже. Нам сейчас приходится снять с репертуара «Цыганскую любовь» — там заломили $2,5 тыс. за изменения в либретто и еще 12% с каждого спектакля плюс ежегодный взнос за использование музыки — 1,5 тыс. евро.
В июле мы должны были сыграть премьеру — «Белая гвардия» по Булгакову. В 90-х гг. композитор Марк Минков написал музыку к нему, год назад художники сделали эскизы декораций Но спектакль заморожен. Не можем договориться с родственниками Булгакова и получить согласие на музыкальную постановку. Хотя вариант, который мы хотели ставить, был выпущен еще при жизни Булгакова, а в законе есть строчка, что мы имеем право использовать прижизненную редакцию произведения. И все же сезон мы закрываем мюзиклом «Кошка» по Киплингу.
Я так понял, что модельный спектакль для вас — «Екатерина Великая». Как вы его раскручивали?
— За полгода до премьеры мы провели две презентации. Сперва сняли трейлер на основе репетиционного материала и продемонстрировали его спонсорам, деловой элите города и СМИ. Потом вживую им же показали десять музыкальных номеров из будущей «Екатерины». Двум исполнительницам главных ролей ювелирный салон «Студия Золота» предоставил бриллиантовые гарнитуры на сумму в 22 млн руб. Смех, но за каждой на протяжении всей презентации следил вооруженный охранник.
Нам хотелось имперского размаха, это была очень нервная, но полезная работа. Она существенно подняла, как я это называю, «интеллектуальную капитализацию» театра. Представьте, композитор Сергей Дрезнин за три дня до премьеры еще переписывал партитуру, оркестр должен был сыграть премьеру практически с листа, все страшно переживали. Почему? Накануне мы узнали, что десяток театральных продюсеров из Европы забронировали через Интернет билеты на спектакль и летят в Екатеринбург. Потом поступила информация, что около 40 иностранных изданий будут писать о премьере «Екатерины» — от Figaro до Washington Post. Их помогла привлечь жена Сергея Дрезнина, которая работает в Financial Times. Вы понимаете, как мы волновались! Все прошло успешно, но успех этот трудно повторить.
Насколько я знаю, у вас в репертуаре более 20 спектаклей, вы их тоже отыгрываете или зарабатываете исключительно на премьерах и титулованных спектаклях?
— Премьеры и спектакли с логотипом «Золотая маска» собирают 100% зала. Плановые — 75-80%. Это готовый продукт, там ничего дополнительного не надо: декорации и костюмы есть. Нужно только репетировать. Есть исключения, конечно. Например, «Черт и девственница» у нас идет с 1999 г. при полных аншлагах. Ну или классика, скажем, «Принцесса цирка» — там великолепная музыка, мы не можем ее не показывать и в этом году полностью обновили спектакль. У некоторых постановок название некассовое. Например, на «Крошку» зритель не шел, переименовали в «Скандал по-французски» — аншлаги.
Билеты для VIP-театралов
В этом году театр получил статус автономного учреждения, что позволяет распределять доходы по внутренней смете, а не перенаправлять в бюджет и возвращать обратно через казначейство. Схема дает возможность получать дополнительные деньги. Например, у театра было несколько проектов с парфюмерными сетями «ЛЭтуаль» и «Орифлэйм», с коньячным брендом «Хеннесси». Промоакции, как правило, идут на премьерных спектаклях и приносят единовременно в фонд развития театра порядка 50-70 тыс. руб. Впрочем, по признанию г-на Сафронова, маркетинговые, арендные и «билетные» бюджеты не смогли бы обеспечить новые постановки, не будь у театра спонсоров. Фандрайзингом занимается отдел развития театра. Это три человека, которым помогают все сотрудники Музкомедии, у кого есть полезные связи.
Известно, что, например, в филармонии отдел по работе со спонсорами насчитывает 20 человек. Как вы управляетесь таким небольшим составом?
— А мы и не управляемся. У нас нет возможности содержать такой штат. Филармония в состоянии продавать этот бизнес, а мы нет. Если у них покупают абонемент за 20 тыс. руб., то почему бы его не продавать. У нас гораздо более скромный ценник: самый дорогой билет — 1 200 руб., и практика показывает, что дороже нельзя — не придут.
Странно. На спектакле «Мертвые души» я сидел рядом с Тимуром Горяевым, он тоже с семьей пришел. Потом в фойе мы поговорили — он сказал, что впечатлен постановкой. Думаю, такие люди вполне могли бы составить ядро «друзей Музкомедии», их в городе достаточно.
— Да, он потом говорил, что мы достойны большего, чем в этом городе показывать свое искусство. Я очень хорошо знаю его маму Полину Яковлевну и давно пытался подобрать к нему ключи Но театр его не интересовал абсолютно никак. Говорил, что есть люди больные, более нуждающиеся — им и буду помогать. А вам нет. Вы знаете, самое интересное, что после «Мертвых душ» Тимур Рафкатович буквально через три дня пришел на «Екатерину Великую». Думаю, сейчас с ним можно продолжить разговаривать, поскольку продукт его заинтересовал.
Почему бы тогда не создать на базе театра центр притяжения городской элиты? Организовать какие-нибудь театральные рауты, чтобы VIP могли посмотреть шоу в приятной компании, а потом пообщаться. Или люкс-ложу сделайте.
— Как это классно вы говорите о вещах, от которых у меня уже давно мозги набекрень. Музкомедия — единственный в городе театр, который не строился как театр. Не приспособлено здание для подобных реконструкций. У нас сцена-то не позволяет артистам нормально за кулисы уйти, а вы о VIP-ложе говорите. Хорошо, что хоть помещения «Совкино» удалось отвоевать, а по уму тут надо многомиллиардную реконструкцию делать.
Как тогда выглядит ваша спонсорская схема?
— Есть попечительский совет, который возглавляет Виктор Кокшаров. Мы представляем ему проекты театра, он выносит их на совет, и там они решают, как помочь.
Я знаю, что раньше бизнесмен с визиткой члена попечительского совета Музкомедии мог зайти в кабинет Виктора Кокшарова (тогда еще премьер-министра Свердловской области) вне всякой очереди. Это часть спонсорского пакета?
— Я такого не слышал. Для меня работа со спонсорами выглядит иначе. Ты просишь, когда у тебя готов проект или есть задумка. Тебя выгоняют. Через неделю снова выгоняют. Через две — соглашаются: или от усталости, или потому, что мы нашли какую-то изюминку. И так годами.
Известно, что нынешний областной премьер Анатолий Гредин любит Театр драмы. Как вы с ним договариваетесь?
— Пока никак не договариваемся. Но есть надежда. Виктор Кокшаров, например, любил не только наш театр, но и не пропускал ни одного значимого концерта в филармонии Понимаете, о чем я?!
Понимаю. Помощь в основном оказывают фанаты театра, люди, которые не могут без этой культурной подпитки. Таких единицы. Пожалуй, самый яркий пример — Анатолий Павлов, который недавно получил «Золотую маску» за поддержку театра. Но «Пневмостроймашина» сегодня проходит через процедуру банкротства. Да и вообще очень многие предприятия Урала до сих пор в кризисе. На кого вы рассчитываете?
— Анатолий Иванович — очень показательный индикатор. Но я вижу, что сейчас ему легче становится, по настроению вижу. Во многом благодаря ему мы поставили «Екатерину Великую». Сейчас он договорился со своими партнерами в Минске (завод МАЗ, он ему гидравлику поставляет) о больших гастролях театра. В 2012 г. будем работать в Минске 25 дней, представляете! Тут минимум 20 млн руб. нужно, чтобы вывезти труппу в 190 человек, расходы ложатся на принимающую сторону. А в 2013-м к нам приедет Белорусский академический музыкальный театр.
Я не смогу назвать ни одного бизнесмена, который так хорошо знает наш театр, как Анатолий Павлов и Владимир Кузюшин (гендиректор ЗАО «Уралсевергаз». — Прим. ред.), все последние премьеры театра созданы благодаря этим двум людям.
Может быть, еще Олег Гусев, который тоже интересуется Музкомедией, несмотря на свою любовь к Оперному театру. В общем, есть меценаты, это не единичные случаи. Но я не могу называть их имена, потому что они этого не хотят, просто помогают — кто деньгами, кто советами и связями.
Михаил Сафронов
Родился 10 апреля 1949 г. в Ирбите.
Образование: в 1972 г. окончил Белорусский государственный театрально-художественный институт (Минск) по специальности «Режиссер театра»; в 1999 г. окончил Высшую школу деятелей сценического искусства (РАТИ, Москва) по специальности «Менеджер театра высшей квалификации».
Карьера: 1979-1984 гг. — директор Театра юного зрителя; 1985-1996 гг. — начальник Управления культуры администрации Свердловской области; 1996 г. — начальник Управления региональной национальной и культурно-досуговой политики Министерства культуры РФ (Москва); 1986-1999 гг. — директор Свердловского академического театра драмы; с 1999 г. — директор Свердловского академического театра музыкальной комедии.
Семья: женат, дочь.
Увлечения: путешествия, кулинария.
Свердловский академический театр музыкальной комедии
| 174 артиста |
| задействованы в постановках театра |
| 20 тыс. костюмов |
| в гардеробе театра, из них 5 тыс. в активном использовании |
| 660 мест |
| зрительный зал театра |
| 30 млн зрителей |
| посмотрело спектакли театра за 77 лет (32 тыс. спектаклей) |
| 127 млн руб. |
| составила доходная часть бюджета театра в 2009 г. |
| 5 млн руб. |
| стоит вывезти спектакль «Екатерина Великая» на премию «Золотая маска» |
Самые дорогие спектакли
«Екатерина Великая» — более 15 млн руб.
«Мертвые души» — 6 млн руб.
«Силиконовая дура» — 4 млн руб.
«Кошка» — 2 млн руб.
Самые популярные спектакли
(стабильно 100% заполнение зала)
«Екатерина Великая»
«Мертвые души»
«Силиконовая дура»
«Тетка Чарли»
«Черт и девственница»
«Как вернуть мужа»
«Принцесса цирка»
Спектакли-долгожители
«Тетка Чарлея» (1977 г.) — 600 спектаклей за 10 лет, новая постановка — «Тетка Чарли» (2009 г.) — 25 спектаклей за полгода
«Принцесса цирка» — 323 спектакля за 19 лет
«Приключения Буратино» — 239 спектаклей за 20 лет
Источник: Свердловский академический театр музыкальной комедии.
Почему «Екатерина Великая» не завоевала главную «Золотую маску»
Я не хочу оправдываться. Не дали «Маски», значит, спектакль не показался жюри, значит, недостоин. Отчасти мы были к этому готовы. Наверное, по столичным меркам мы оказались слишком напористыми и самоуверенными. Я осмелился арендовать площадку московской «Новой оперы» на четыре спектакля. Из них организаторы оплачивали один день, но везти труппу на один спектакль нерентабельно. Накануне мы сами заклеили Москву афишами и получили подтверждение от жюри, что контрольным будет четвертый вечер. Началось все с того, что нам дали полдня на монтаж декорации и прочую подготовку, т. е. в два раза меньше. Вдобавок изменили планы премии — жюри пришло на премьерный спектакль. Караул! Мы не успели порепетировать, не отстроили ни оркестр, ни свет Спектакль по нашим меркам вышел провальным. «Маски» получили только за костюмы и лучшую женскую роль. Хотя в остальные три вечера московская публика ревела от восторга и долго-долго аплодировала стоя. Поверьте, вот так сыграть три спектакля в Москве непросто. Если бы жюри пришло, как договаривались, лучший спектакль был бы нашим.
«Маска» нас любит, но и опасается. Это внутренние интриги премии. Я потом понял, что в 2009 г. она должна была достаться «Коньку-Горбунку» МХТ им. Чехова. Художественный руководитель театра — Олег Табаков, а это тяжелая артиллерия. Непонятно, почему драматический спектакль с музыкальными номерами приравняли к мюзиклу Но как поют драматические актеры и артисты музыкального театра — это, слава богу, небо и земля.
В этом году на «Маске» порадовались, что не будет такого тяжеловеса, как наш театр. Зато в 2011-м мы надеемся привезти «Мертвые души» и тогда посмотрим — кто кого.