«А» упало, «Б» пропало. Что осталось? По мнению директора Института экономики, члена-корреспондента РАН А.И. Татаркина, одним из недостатков реформирования отношений собственности в процессе при
«А» упало, «Б» пропало. Что осталось?...
По мнению директора Института экономики, члена-корреспондента РАН А.И. Татаркина, одним из недостатков реформирования отношений собственности в процессе приватизации было то, что из всего многообразия возможных вариантов трансформации был выбран лишь один, далеко не самый лучший, — ваучерный. Причина этого лежит в недостаточном использовании наработанных мировой практикой теоретических и методологических основ анализа отношений собственности. Проблема эта многогранна: существует по крайней мере три теоретических модели реформирования отношений собственности.
Так или иначе, приватизация у нас практически закончилась, и сегодня уже нет смысла обсуждать ее целесообразность — это свершившийся факт. По данным, приведенным в докладе зам. директора института д.э.н. Ю. И. Перевалова, во всем мире к началу 90-х годов было приватизировано примерно 15 тыс. предприятий, в России за 1992-1994 гг. — более 80 тыс.
Ученые-экономисты и практики-управленцы пока не решили, какая же из всего полученного многообразия форм собственности эффективнее и предпочтительнее. Анализ, проведенный под руководством Ю. В. Перевалова в 1997 г., и более поздние исследования аналитического отдела областного МГИ однозначно указывают на общее падение эффективности производственно-финансовой деятельности большинства предприятий, независимо от формы собственности. По мнению А. А. Родина, заместителя начальника аналитического отдела, это результат того, что приватизация породила собственника, не заинтересованного в получении прибыли самим предприятием. Основной мотив приобретения акций предприятий — использование их ресурсного потенциала, возможностей контролируемого предприятием сектора рынка, а часто и возможности убрать конкурента. Хотели породить массового собственника, а получили временщика, который использует право собственности для извлечения максимальной сиюминутной выгоды.
Как считает к.э.н. А. Г. Шеломенцев, вообще говорить об эффективности частного и государственного предприятия, игнорируя того, кто конкретно является собственником, бессмысленно. Потому, что каждый крупный акционер имеет свои интересы, свои амбиции, свои мотивы поведения — от отношения к предприятию, как к «дойной корове», до активной заинтересованности в его процветании.
По мнению д.э.н. О.А.Романовой, областная собственность является наименее эффективной не только с точки зрения финансовых показателей, но и по технико-экономическим показателям, таким как производительность труда, уровень затрат и т.д. Вопрос в том, правомерно ли сравнивать государственный и частный сектор экономики, учитывая, что у них разные задачи и конечные цели деятельности? То, что частный сектор эффективнее государственного, ни у кого не вызывает сомнений. Государственные предприятия должны отражать интересы граждан, основная цель их деятельности не получение наибольшей прибыли, а общехозяйственное и социальное регулирование. И все чаще и у нас и в мировой экономической практике раздаются голоса в пользу смешанной, рекомбинированной, формы собственности, в Китае это называется «гибридной» собственностью. Дело не в названии, а в сути — для эффективного управления совсем не обязательно иметь права полной собственности, вполне достаточно иметь только их определенный объем. Границы частной и общественной собственности, так же как и организационные границы предприятий, все более размываются. При этом многосубъектная собственность в условиях нестабильной экономики позволяет распределить риски, эффективно организовать производство и сохранить контроль государства не только над градо— или бюджетообразующими, но и над структурообразующими предприятиями. С точки зрения разработки областной промышленной политики это очень перспективное направление. Для улучшения положения в экономике области необходимо финансирование структурообразующих схем. Тем самым появляется возможность влиять на изменение формы собственности, чтобы такие предприятия находились под контролем государства.
С чем осталась область в результате приватизации? Работа, проведенная институтом экономики совместно с МГИ, показала, что областной уровень собственности сформировался по «остаточному принципу»: Федерация и муниципалитеты «растащили» существовавшую гос. собственность между собой, а все, что можно было приватизировать, — приватизировано. Любой уровень власти должен опираться на полноценную систему экономических отношений, и прежде всего — на отношения собственности. Это подразумевает возможность владения, пользования, распоряжения объектами собственности в виде имущества, интеллекта, услуг, товаров и т.д. Однако сегодня область как субъект экономических отношений осталась, по существу, без тех экономических возможностей, которые дает формирование собственности. По данным МГИ, в ее «портфеле» всего 204 гос. предприятия и 119 гос. учреждений. Кроме того, в собственности государства находятся пакеты акций, нежилые помещения, здания и сооружения, имущественные комплексы. Суммарно 1887 объектов, из которых лишь 633 принадлежит непосредственно области, остальное — Федерации. В том виде, как она есть сейчас, областная собственность не может обеспечить развитие области. И этот пробел необходимо восполнять.
Национализация здесь ни при чем
Как формировать государственную собственность вообще и областную в частности? Этому вопросу было посвящено выступление начальника информационно-аналитического отдела областного Министерства И.А. Будрина. Бедой нашего процесса приватизации, считает он, является то, что государство, передавая объекты в собственность, никогда не гарантировало право собственности, всегда оставляя за собой возможность изъять объект «в случае необходимости». При этом никогда четко не были очерчены ситуации, при которых могла быть применена процедура лишения собственности. Отсюда во многом проистекает поведение новоиспеченных собственников как «временщиков».
Однако изъять объект, как наказание в счет долгов или за невыполнение определенных нормативных требований — вовсе не равнозначно его национализации. Вообще, термин «национализация», которым сейчас стало модным размахивать, к этому процессу «притянут за уши». С точки зрения экономической науки, национализация — приобретение в собственность государства (а не отдельных его субъектов) объектов с целью поддержания обороноспособности, экономической независимости страны (для нас это особенно актуально, поскольку в приватизационном рвении государство потеряло и многие стратегически значимые объекты, что привело к дестабилизации социальной обстановки и угрозе безопасности страны). Законодательство о национализации — особая отрасль права, хотя оно и должно было приниматься одновременно с законом о приватизации. При этом основным принципом национализации должно являться полное покрытие стоимости объекта собственнику, включая и «упущенную выгоду». Те два варианта законопроекта о национализации, которые обсуждаются сегодня в Гос.Думе, не проработаны именно с точки зрения гарантий полного возмещения ущерба собственнику. Исходя из этого определения, национализация к путям формирования областной собственности не имеет никакого отношения. Дума искусственно объединила два понятия: национализации и деприватизации. В длинном списке возможных источников формирования областной собственности наиболее реальной на сегодняшний день представляется именно деприватизация.
Никто не ставит вопрос о такой же массовой деприватизации, какой была приватизация, но, по мнению специалистов МГИ, необходимо осуществить передачу части пакетов акций АО в государственную собственность, поскольку именно государство должно стать наиболее заинтересованным собственником. Процедура эта имеет достаточно проработанную нормативную базу — через арбитражный суд. Никакой другой способ, как например, попытка получить блокирующий пакет акций НТМК в счет долгов в доверительное управление правительством области, не имеет законных оснований. Область и органы власти не могут являться доверительными управляющими. В случае с НТМК прорабатывается решение о создании специальной независимой управляющей компании, одним из учредителей которой будет область, и передаче ей в управление акций НТМК. Но этот путь не имеет отношения к проблеме формирования областной собственности.
Приобретение в собственность имущества за долги не столько пополняет областную казну, сколько ее обременяет, ибо, как правило, это неликвидное имущество, его реальная оценка и использование только увеличивает расходы бюджета. Таким образом, прежде чем идти этим путем пополнения гос. собственности, необходимо проанализировать все возможные последствия, связанные с правом собственности, — обязанности по обеспечению деятельности данного предприятия, целесообразность дальнейшего управления объектом и т.д.
Банкротство
как способ поменять «шило на мыло»
С введением в действие с 1 марта 1998 г. Федерального Закона «О несостоятельности (банкротстве)» ситуация в промышленности изменилась принципиально. Сегодня формируется по сути целое направление бизнеса, использующее прорехи этого закона для передела собственности. Теперь процедуру банкротства может инициировать любой кредитор по отношению к любому предприятию, просрочившему более трех месяцев платеж, превышающий 500 минимальных размеров оплаты труда. Более того, не принимается во внимание дебиторская задолженность даже самих кредиторов перед должником. Конкурсный управляющий не обязан при оценке имущества учитывать дебиторскую задолженность, хотя и имеет право «выставить на открытые торги права требования должника», т.е. продать задолженность перед ним. Такая «прокредиторская» направленность закона вполне объяснима желанием защитить интересы государства как наиболее крупного кредитора (налоги, отчисления во внебюджетные фонды и т.д.). Однако практика показала, что с введением нового Закона государство фактически утратило контроль за процессами банкротства. Оно участвует только в первом собрании кредиторов, а затем представители государства, не имея права голоса, уже не могут влиять на планы внешнего управления. В результате инициаторами процесса становятся в основном коммерческие кредиторы. Государством инициировано только 6% таких дел. Выгода для любой коммерческой структуры совершенно очевидна: будет ли предприятие признано банкротом или нет, покажет время, а поставить своего человека к управлению можно сразу, как только дело принято к рассмотрению, а если повезет — то можно и достаточно быстро сменить собственника. Статистика показывает, что по старому закону, когда ФСДН контролировало процессы банкротства, в 60% дел начиналась процедура финансового оздоровления и часто удавалось восстановить если не целиком, то хотя бы частями нормальную деятельность предприятий. При новом законе в 80% случаев дело кончается банкротством должника. Предприятие ликвидируется, долги ос
таются бюджету, а коммерческим кредиторам — ликвидное имущество. Очень удобный способ задавить конкурента или внедриться без особых хлопот на перспективный рынок. По словам к.э.н. Шеломенцева, именно сейчас этот процесс активизировался: с момента введения Закона прошел год, заканчивается срок внешнего управления на предприятиях, подпавших под его действие первыми, скоро они начнут выставляться на продажу. Учитывая наши проблемы с оценкой бизнеса и платежеспособностью, можно предположить, что цена будет на 1-2 порядка ниже реальной. Появляется возможность не сменить неэффективного собственника на эффективного, а просто попользоваться чужим добром. Примеров сколько угодно: от совершенно абсурдного случая подачи заявления о признании банкротом Первоуральского Новотрубного завода от имени пенсионного фонда (впоследствии оно было отозвано) до вполне реальной угрозы перехвата благополучного Ревдинского метизно-металлургического завода старыми хозяевами путем предъявления к оплате ими же когда-то выпущенных необеспеченных векселей.
Здесь нужна активная государственная позиция, есть нормативная база для того, чтобы, консолидируя долги бюджета и внебюджетных фондов, прибавив к ним энергетиков и газовиков, получить возможность контролировать процедуры банкротства на любом предприятии. Кто консолидирует долги, тот и будет владеть собственностью.
Требуется штучная работа
На семинаре прозвучали и вполне конкретные предложения ученых о направлениях промышленной политики, которая должна содействовать сближению структуры кооперационных связей предприятий, связанных между собой собственностью. Это вопрос структуры капитала, т.е. взаимоотношений между акционерами, взаимного владения акциями. Если дать возможность предприятиям выпускать в счет долга акции и обмениваться ими с должниками по технологической цепочке, общество получит институт взаимной собственности, а предприятия — не случайных, а постоянных акционеров, с которыми у него налаженные технологические или коммерческие связи. Такие процессы уже идут, их дальнейшее развитие — лишь вопрос времени. По наблюдениям ученых, структура собственности в промышленности постепенно меняется, и это одно из перспективных направлений для решения проблем в первую очередь тяжелой промышленности. Вопрос заключается в том, чтобы найти действительно заинтересованного и профессионального собственника.
Особенно наглядно эта мысль была высказана в выступлении д.э.н. Е. М. Казакова, который давно работает с крупнейшими предприятиями области, знает их «как свои пять пальцев».
«Если рассматривать пару Качканарский ГОК “Ванадий» — НТМК, это поразительно, как правительство области могло допустить, чтобы этот узел оказался в таком провальном положении. Кому и зачем это было нужно? Нет никаких объективных предпосылок к падению ни того, ни другого. Сегодня надо любыми возможными способами добиться объединения ГОКа и НТМК. В единой связке они будут в рыночных условиях функционировать как часы. Здесь ни при чем ни Федерация, ни наука, все это в руках областной власти.
Богословское рудоуправление. Предприятие, которое добывает самую конкурентоспособную железную руду на Урале. Только чехарда собственников, их интересы, идущие вразрез с интересами предприятия и области, поставили БРУ на грань банкротства. Выход для улучшения положения лежит на поверхности — БРУ должно стать сырьевой базой Магнитогорского меткомбината. Надо отдать рудоуправление комбинату за бесценок, используя опыт объединенной Германии, где такие сырьевые предприятия отдавали стратегическому инвестору бесплатно. Связанные единой технологической цепочкой, оба предприятия решат свои проблемы и будут жить и работать. Для такого решения есть все — законодательная база, возможности.
Опыт СУБРа, который объективно, по природным условиям эксплуатируемого месторождения, должен был бы находиться в самом трудном положении, показывает, что когда горнодобывающее предприятие работает в единой связке со своим потребителем, это приносит весьма положительные результаты.
Важно, отказавшись от общих деклараций, смотреть положение дел на каждом конкретном предприятии. Нужна воля и разум.”
К.э.н. Т.В.Зимина обратила внимание участников на необходимость развития такой формы, как предприятия с собственностью работников («народное предприятие»), при которой 75% уставного капитала закреплено за членами трудового коллектива (не более 5% в одних руках). Система позволяет выйти на новый мотивационный механизм, интеграцию труда, собственности и управления. Такие предприятия получили достаточно большое распространение на Западе, особенно в период кризисных ситуаций.
С другой стороны, меняется не только структура собственности, но и взгляды руководителей предприятий. По опросам экономистов, сегодня примерно 80% из них хотят уйти из-под акционеров, сами стать собственниками своих предприятий. Как правило, это профессионалы высокого класса 30-50 лет, прошедшие школу выживания в условиях российского рынка. Если на условиях внешнего управления, как они прописаны в Законе о банкротстве, но не на один год, а на 5-10-20 лет, назначить этих людей управляющими с обязательством в течение этого срока расплатиться со всеми долгами предприятия и после того передать в их собственность, это несомненно помогло бы решить проблемы. Здесь весь вопрос в ответственности и гарантиях — но это скорее проблема техническая. По мнению г-на Шеломенцева, при такой передаче в трастовое управление, но не акций, а предприятия, выстроится очередь управляющих. Потому, что именно и только профессиональные менеджеры сегодня в состоянии решить проблемы нашей экономики. Если, конечно, они будут знать, за что работают
По мнению Александра Ивановича Татаркина, семинар был очень полезен как для ученых, так и для специалистов МГИ. Это была первая попытка привлечь к решению проблем научные силы, сверить взгляды, уточнить ориентиры, сформулировать проблему и попробовать совместно нащупать пути решения. Продолжение сотрудничества позволит выработать единую позицию по вопросам, которые без поддержки науки решить очень сложно.