«Следователи стали создавать такие конструкции обвинения, чтобы не было «преступления в сфере предпринимательства». Найдут наркотики, придумают хулиганство». Как снизить давление силовиков на бизнес?
Проблема недопустимо высокого давления силовиков на предпринимателей стала хронической, и для ее разрешения необходимо изменить сами принципы применения административного и уголовного права, считает партнер коллегии адвокатов Pen&Paper, вице-президент Адвокатской палаты Москвы Вадим Клювгант. В интервью DK.RU он рассказал, какие тенденции происходят в этой сфере и как нужно действовать бизнесу, чтобы выйти из уголовного преследования с минимальными потерями.
Пожалуй, последняя громкая история в сфере давления силовиков на бизнес — дело «Додо пиццы», основателя которой Федора Овчинникова допрашивали по делу о наркотиках. Возникает ощущение, что это может коснуться любого предпринимателя, вне зависимости от того, законопослушна ли его деятельность. Действительно ли это так, возможно ли защититься от абсурда и произвола?
— К сожалению, я не могу сказать о росте давления на предпринимателей со стороны «правохоронителей» — специально меняю буквы в этом слове — которые обладают силовым ресурсом и полномочиями на уголовные репрессии. Почему к сожалению? Казалось бы, надо радоваться. Причина этого одна — давление сохраняется и поддерживается уже не первый год на запредельно высоком уровне. Эту проблему сформулировали публично еще в конце нулевых — начале десятых годов. Тогда по поручению президента страны эксперты готовили концепцию модернизации уголовного законодательства в сфере экономики, новую уголовную политику в этой сфере. Поручение было выполнено — другое дело, что оно осталось нереализованнным. Скорее, наоборот, давление силовиков в ответ на попытки смягчить его только усилилось.
Тогда эксперты констатировали, что давление настолько высокое, что происходит искусственная криминализация делового оборота, чрезмерно расширительное применение и толкование уголовных запретов, причем с попранием основ цивилистики, которая, собственно, регулирует предпринимательскую и экономическую деятельность. В результате предпринимательство как вид деятельности выдавливается в криминальную сферу, маргинализируется.
Эксперты предложили, как для начала хотя бы минимизировать масштаб этого бедствия, а затем — как с ним бороться и противодействовать. Но в ответ на эту попытку давление было такое, что участники работы сами чуть не попали под каток уголовной репрессии — имею в виду известную историю, которая получила название «дело экспертов».
К сожалению, проблема стала хронической. Обсуждать ее правильно — если замалчивать, то точно не придется ждать ничего хорошего. Это само по себе провоцирует противоправное поведение, вызывает привыкание к криминальным способам решения проблем.
Силовики тоже реагируют на тенденции. Например, не успел появиться в законодательстве термин «преступление в сфере предпринимательской деятельности», отнесение к числу которых должно было дать фигуранту дополнительные гарантии, касающиеся избрания меры пресечения и по другим вопросам, как тут же нашлись способы противодействия.
Впрочем, это было предсказуемо для тех, кто умеет просчитывать следующий шаг: следователи стали создавать такие конструкции обвинения — безотносительно их обоснованности — чтобы это не были «преступления в сфере предпринимательства», или не только они. И тогда никакие гарантии на таких обвиняемых не распространяются.
Причастность к незаконному обороту наркотиков — это один из примеров того, как «правохоронители» обходят предпринимательские гарантии. «Найдут» наркотики, придумают хулиганство, что угодно — примеров несть числа. Нашим силовикам очень полюбилась статья 210 УК РФ об организованном преступном сообществе, которая выводит уголовное преследование в самую тяжкую сферу. Эту статью стали применять гораздо чаще ровно после того, как ее изъяли из компетенции суда присяжных и из подсудности областных и равных им судов по первой инстанции и передали в подсудность районных судов.
Все это — очень серьезная борьба, связанная со столкновением серьезных интересов каждой из ее сторон. Думаю, нисколько не преувеличу, если скажу, что это одна из приоритетнейших задач общества — дать правильную публичную оценку этому бедствию и его последствиям и выступить против него всем миром. Боюсь, силами только предпринимателей, юристов и правозащитников с этим не справиться.
Наконец, я абсолютно убежден, что в каждом конкретном случае, тем более в заказных делах, обязательно нужна профессиональная позиция защиты: выверенная, безупречная с точки зрения духа и настоящего смысла права, и ее реализация в рамках расследования и судебного разбирательства. Это необходимо, потому что такие дела — всегда марафон. Когда в силу каких-то непредсказуемых заранее факторов наступает поворот к лучшему, то очень важно, чтобы была правовая позиция, которая бы показывала, что в этом преследовании право на самом деле не при чем, что у него другие причины, далекие от целей правосудия.
Правильный бизнес очень дорожит своей репутацией, это бесценный актив. И когда ему предъявляют необоснованные обвинения, то есть порочат его доброе имя, нужно что-то сказать в ответ — убедительно, профессионально и понятно. Профессиональная защита нужна не только для того чтобы спорить в уголовно-процессуальных процедурах, но и по существу — в экономической сути обсуждаемого действия или бездействия. Необходимо, чтобы в позиции защиты обязательно присутствовали цивилистические начала. Тогда шансы есть, а вот если этого не делать, рассчитывать не на что.
Последние годы власть не слишком склонна прислушиваться к экспертному мнению во многих случаях.
— По «делу экспертов» очень даже прислушались, только с другим эффектом, противоположным. Это тоже нужно переламывать: когда власть не хочет слышать профессионалов, в том числе экспертов — это признак наличия какого-то иного интереса, и это не должно быть свойственно цивилизованному обществу и государству. Эту негодную тенденцию, свидетельствующую о серьезной болезни, нужно переламывать, нужно поворачивать власть лицом к профессионалам.
Истории с давлением на бизнес становятся более открытыми: пример с сетью кафе «АндерСон», ресторанами «Мясо&Рыба». Хорошо, что предприниматели выносят их в публичное поле, но говорит ли это о каком-то сдвиге?
— Это прежде всего говорит о том, что предпринимателям и их защитникам, в том числе адвокатам, нужна поддержка общества, и что востребованность этой поддержки осознана. Адвокатура — это институт гражданского общества. Поэтому мы просто говорим о расширении того гражданского общества, которое нужно вовлекать, привлекать его внимание и получать поддержку во всем том, что мы обсуждали.
Впрочем, судя по тому, что пишут предприниматели, расходы на оспаривание штрафов зачастую почти равны этим штрафам.
— Неправильно винить в этом профессионалов, которые оказывают юридическую поддержку, — всякая работа должна оплачиваться, достойно вознаграждаться. Здесь должен встать в полный рост вопрос о персональной ответственности должностных лиц, которые творят беззаконие и произвол. К ним государство, от имени которого они это делают, должно обращаться с персональными регрессными требованиями, в том числе имущественными. Не только наказывать в дисциплинарном порядке, а кого-то — и в уголовном, но непременно с имущественной составляющей, чтобы неповадно было. И таким способом компенсировать незаконно обвиненным людям их неизбежные затраты на юридическую помощь — другого способа я не вижу.
Возможно ли в ближайшем будущем пересмотреть какие-либо законодательные пункты, которые способствуют злоупотреблениям? Ну и, собственно, что делать предпринимателям?
— Надо зрить в корень. Эти предложения были выработаны в ходе той работы, о которой я упомянул выше: они касались, прежде всего, общих начал, норм - принципов, которые нужно изменить или дополнить. Периферийные меры приводят только к неразберихе: все это расплывается, становится неприменимым, внутренне разрегулированным и бессистемным.
Прежде всего, необходимо обозначить недопустимость расширительного толкования и применения уголовно-правовых запретов. Любые сомнения не только в виновности в конкретном деле, но и в самом содержании уголовного запрета, должны трактоваться исключительно в пользу обвиняемого — сейчас в законе этого не сказано, говорится только о недоказанности вины. Термины и понятия из других, регулятивных, отраслей права не должны применяться и толковаться с иным значением в уголовном праве.
Есть криминологический принцип экономии уголовной репрессии — уголовная ответственность, как самая тяжелая по последствиям, должна применяться только тогда, когда другими мерами общественно значимую проблему решить не представляется возможным, а применение суровых мер должно быть оправдано высокой степенью общественной опасностью деяния.
Я назвал лишь основные меры, а дальше нужна инвентаризация конкретных норм административного и уголовного права на основе выработанных принципов. Нужно пройтись по всему этому многообразию и хаосу очень критическим взглядом, убрать все, что этим требованиям не соответствует.
После президентских выборов стоит ли ожидать каких-либо значимых изменений в этой сфере?
— Президентские выборы у нас очень специфические — это, скорее, процедура, чем выбор из разных вариантов. И вообще, я бы не привязывался к советской традиции разрезания какой-то красной ленточки в торжественную дату. Нужно вести каждый день повседневную работу, вне зависимости от выборов — по-другому, боюсь, не получится.
Редакция DK.RU благодарит организаторов конференции «Ковалевские чтения» за помощь в проведении интервью