«Практически все писатели, пройдя мясорубку войны, становились гуманистами. И, кроме Прилепина, мне не приходит на ум никто из писателей, кто, пройдя это, добровольно захотел бы снова пойти убивать».
На днях в Екатеринбург на встречу с поклонниками приезжал писатель Захар Прилепин — человек, к которому нет однозначного отношения в обществе. Одни осуждают его за то, что он открыто и даже бахвалясь говорит, что убивал людей, будучи ополченцем в Донбассе, другие считают его гениальным литератором, который может произносить любые радикальные вещи — талант простит все.
Независимый финансовый аналитик Виталий Калугин уверен: восхищаться талантом возможного убийцы и, не исключено, военного преступника — это аморально и двулично. В колонке на DK.RU он рассказывает, почему для него Прилепин — персонаж за гранью добра и зла.
— Я не претендую на лавры морального авторитета, отнюдь. Более того, как истинный либерал, свято верю в право каждого человека на свое мнение. Ты можешь лобызаться с кем угодно, покуда сам не преступил закон. Хочешь ручкаться с Чикатило — вперед, он еще жив, вроде. Закажи свидание и делай. Нравится нацист Брейвик — вперед. Езжай и беседуй хоть до потери пульса. Но если ты захочешь повторить и придешь с ружьем в школу — я первый проголосую за пожизненное.
Я лишь могу иметь собственное мнение. Которого скрывать не привык. В отличие от большинства, которое молчит. Назвать подонка подонком не всяк сможет. Конформистов полно. В моей картине мира я могу только лишь решать — общаться с людьми или нет. Это и есть моя свобода. Если нет официального приговора.
С Прилепиным я общаться не хочу. Потому что его картина ценностей совершенно не соответствует моей. Я, будучи убежденным агностиком, свято верю в принцип «Не убий». Более пригодный для религиозного человека. И тут у меня есть с ними, с христианами, общие ценности.
Для меня, как для упертого либерала, святость человеческой жизни первична. Даже важнее государственности. Намного важнее. Никто и ни на каком основании не может лишать человека жизни.
Прилепин, с моей точки зрения, за границей моих представлений о добре и зле. Он публично признался на камеру в интервью Ксении Собчак, что является убийцей.
И в этот момент у нас появляется вилка. Достаточно простая вилка, как по мне. Наш герой служил в ОМОНЕ с 1996-99 гг., в Чечне и Дагестане. Какая там кровавая каша тогда была — нет нужды упоминать. Были ли среди жертв женщины и дети? Надеюсь, что нет. Были ли среди убитых сепаратистов те, кого убил лично Прилепин, — не знаю. Скорее всего. (Я бы, кстати, на его месте не применял термин «война», когда он говорит: «был на трех войнах». Война чаще все-таки подразумевает схватку с внешним врагом. Когда ты стреляешь в противника, который гражданин твоей же страны — это «вооруженный конфликт». Но это так, в скобках). Этот убийственный опыт жизни хоть как-то можно оправдать исполнением приказов.
Вторая развилка тут — он убивал людей и на Украине. И вот тут все очень плохо. Никакого приказа. Все сугубо по своей воле. На чужой территории. Оцените злобную иронию судьбы.
В Чечне он воевал как российский милиционер против иностранных «воинов ислама», сражающихся за «единоверцев». Всяких Хаттабов, кто помнит. На Украине он сам должен был стать российским Хаттабом, убивавшим военнослужащих ВСУ. Убивал ли? Верю, что да. Иначе придется признать, что оружие в руках и воинское звание самопровозглашенного «государства» таскал для понта. И в дальнейшем я рассуждаю про его украинский опыт.
Дело в том, что человека убить достаточно тяжело. Как ни странно. Есть масса примеров, когда самоубийцы выживали от выстрела в висок. Когда палачи НКВД (или СС, что рядом) не с первого выстрела убивали выстрелом в затылок. И приходилось очень часто достреливать или закапывать живьем. С гарантией можно убить отсечением головы. Или перерезать горло. Более-менее надежно — выстрелом в сердце. Там если попасть хоть в сердце, хоть в аорту — смерть. Но тоже не гарантировано. Есть еще способ повесить. Пули не надо, физических усилий махать клинком не надо, все сделает земное притяжение. Недаром фашисты так любили вешать. Гарантия. И через пять минут веревочка готова опять. Вы думаете — зря, что ли, исламские фундаменталисты предпочитают рубить головы? А в Иране вешают? Просто и с гарантией. Экономия пуль, опять же.
Я умышленно вас мерзкими подробностями гружу. Чтобы фантазию подключить.
Потому что возникает резонный вопрос. Если человек называет себя убийцей, то это значит, что он точно знает, что именно от его действий совершенно конкретный человек прекратил жить. То есть в момент убийства убийца должен присутствовать на месте убийства. Иначе он не может быть так уж уверен, что кого-то убил. Вот, скажем, был такой не самый умный (в моей картине мира) актер Пореченков. Он выпустил очередь из крупнокалиберного пулемета в сторону защитников Донецкого аэропорта. Убил кого-то? Возможно, но очень маловероятно. Но возможно. И точно утверждать, что да, убил, совершенно нельзя. Поэтому Пореченков не может назвать себя убийцей. Вот если бы он видел, как его очередь разорвала человека пополам, и точно знал, что это именно его выстрелы и ничьи другие — тогда да.
Тогда вопрос — каким именно способом Захар Прилепин убивал людей? Ведь он сам себя так назвал. «Я убивал». А ведь вроде как мастер слова. Просто так не болтает. То есть он видел, что именно он отнял жизнь. Вопрос — как? Выстрелил в сердце? В затылок? Повесил? Перерезал горло? Как?
Ведь если по пьяни бухой маргинал топором порешил свою жену, то суду все ясно. Вот топор, вот кровь на руках. Вот отпечатки. Убил? Убил. Мотива может не быть. Но убитый и убийца есть всегда. Вот меня и интересует — если Прилепин убийца, то кто убитый? Солдат ВСУ? Милиционер? И как выглядит тот «топор»? Итак. По своему собственному разумению, исходя из своих собственных представлений о добре и зле человек добровольно отнимает жизнь у другого. Чем он отличается от бухого маргинала с топором — не понимаю.
Наверное, надо порадоваться, что мои вполне уместные и рациональные вопросы вызвали некий батхёрт в сети. Как я посмотрю — мораль еще не полностью ушла из сердец. И «не убий!» пока теплится в них.
Первая линия обороны «прилепинцев» сложилась спонтанно, судя по всему. Посыпались примеры писателей. Тех, кто участвовал в военных действиях. Не спорю. Есть масса писателей, кто убивал. Почти все — по приказу. Или ради защиты Родины. Иначе говоря — будучи солдатами. Чаще всего — отражая нападение. На свою страну. Вам достаточно для это вбить в «Вики» поиск по «Писатели-фронтовики». Да, были среди них исключения. Но на исключениях мне стали строить закономерность: что чуть ли не каждый писатель — убийца.
Откройте список Нобелевских лауреатов по литературе хотя бы. Среди более сотни писателей — пара-тройка тех, кто вляпался в чужие войны. «Старик Хэм» (Эрнест Хеменгуэй) тут на знамени. Он, кстати, тоже в списке «писателей-фронтовиков», как ни странно. Более того, «Википедия» утверждает, что он, хоть и был в самых горячих точках той войны — Мадриде периода осады франкистами и Барселоне, но был исключительно журналистом и поддерживал республиканцев, собирая для них деньги. Возможно, где-то есть данные, что он лично убивал солдат Франко, не готов спорить. Ну а если убивал, то себя так наказал за грехи молодости, что никакой суд не придумает. Уйдя в пьянство и паранойю. И в конце концов — вышиб себе мозги.
И вот из этих исключений мне строят линию защиты убийцы. Нет уж. Я, пожалуй, еще раз перечитаю Ремарка. Чью сестру, кстати, фашисты гильотинировали. За его пацифизм.
И вообще, практически все писатели, пройдя мясорубку войны, становились гуманистами. Иногда — великими гуманистами. Сторонниками примата человеческой жизни. И, кроме Прилепина, мне не приходит на ум никто из писателей, кто добровольно, пройдя через кровь и бесчеловечность, захотел бы снова пойти убивать.
У меня был единственный фильм, который вызвал экзистенциальный ужас. Ромм. «Обыкновенный фашизм». Потом добавился еще один. «Чистилище» от Невзорова. Чтобы кто-то добровольно захотел окунуться в эти кровь и кишки обратно, по своей воле? И все это ради идеалов. Если вы посмотрите пресловутое интервью с Собчак, то там Прилепин называет много идеалов, которые «выше человека». Иначе говоря — по сравнению с чем человеческая жизнь ничтожна. Для человека, который позиционировал себя как «национал-большевик», это ожидаемо. Проблема в том, что однажды ты от убеждений вдруг переходишь к действиям. Воплощая в жизнь тараканов, которые, будем тут прямолинейны, только в твоей голове и в голове таких же фанатиков.
Писатель не может быть убийцей. Солдатом — да, может. Если писатель стал писателем из-за пережитого шока — это всегда вызывает уважение. Если ты сначала стал писателем, а потом пошел убивать — ты преступник. Потому что был выбор.
Это мое мнение. Сугубо личное. Я ни черта не смыслю в литературе. Но задайте себе вопрос. Если вы закрываете глаза на то, что Прилепин может быть убийцей, то готовы ли вы с ним обсуждать вопросы литературы, если он при вас, буквально минуту назад, перерезал горло другому человеку? Ну, подключите фантазию! Ведь литература иначе не может. Без фантазии. Это же не протокол. Готовы вы с Прилепиным обсуждать сюжет какой-нибудь «Обители», если у его ног будет дергаться в агонии человек в луже крови? Нет? А почему обсуждаете спустя некоторое время? Потому что лично не видели? Так вы определитесь уже, что первично. И нашим и вашим — не выйдет. Если человек отнял жизнь без мобилизационного предписания, то его место в тюрьме. Если он еще не там, то либо брешет, либо пока не доказали. Вам надо как-то для себя разграничить — если пока не доказали, но вы уверены, что да, на нем кровь, то это одно. А если не уверены, то скажите себе — брехун, простительно. И наслаждайтесь текстом.
Одна просьба — не лицемерьте. Хотя бы сами перед собой. И если уж вам так нравится литература человека, про которого вы точно уверены — да, убивал, да, по своей воле, то не кипите возмущением по поводу того, что я интересуюсь — как много убил и как именно. Вам какая разница? Вы уже простили. Странно только одно. Почему вы думаете, что он не убьет вас, когда однажды вы вдруг перестанете соответствовать его идеалам?
Лично я думаю, что эта дорога похожа на ледяную горку. Скользнув с нее даже на шаг, вы не остановитесь, пока не доедете до конца. Если писательский талант вдруг откроется у людоеда в самом буквальном смысле, у каннибала, ну или у растлителя и убийцы детей, вам придется признать этот талант и наслаждаться литературой, абстрагируясь от личности автора.
Вчера в «Деловом квартале» вышел конспект лекции в «Ельцин-Центре» д.п.н., заслуженного учителя РФ Евгения Ямбурга. Он читал дневник коменданта Освенцима Рудольфа Хесса. И по следам чтения этого дневника заслуженный учитель очень точно рассуждает про нравственность и мораль. Я, кстати, не исключаю, что этот дневник тоже был написан весьма литературным языком.
Вот такая моя собственная внутренняя красная черта. Нельзя никого убивать ради идеалов. Ни писателю, никому. Если ты это делаешь, то в моей системе координат перестаешь быть не то, что писателем, а человеком.
Чистоплюй, что с меня взять…
P.S.
Я, признаться, не верю, что Прилепин кого-то там убил на Украине. Был соучастником матерых убийц и садистов, это да. Но вот чтобы сам — нет, не верю. Облегчение так себе, никакое, можно сказать, но хоть что-то. Сам не казнил, не отрезал уши. Но ручкался с теми, у кого руки по локоть в крови.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции DK.RU