«Когда какая-нибудь тварь из внутримкадья наезжает, мы говорим: «А вы были в Дегтярске?»

Доля малого и среднего бизнеса в России сокращается, и зачастую предприниматели выживают не благодаря, а вопреки. Особенно в глубинке, где люди зарабатывают меньше, и доходы бизнеса ниже. «Услуга, которую ты продаешь, стоит ровно столько, за сколько ее могут купить», а региональные жители «одинаково задрочены», рассказывает DK.RU основатель и генеральный директор интернет-провайдера «Интерра» Виталий Листраткин. Штаб-квартира его компании находится в Первоуральске, а бизнес он ведет в основном в небольших свердловских городах, хотя в последние годы вышел и в Екатеринбург. 

Каково заниматься своим делом в глубинке, где жители зарабатывают гораздо меньше, чем в крупных городах? Зачем вкладывать деньги не только в бизнес и личные проекты, но и обустраивать городскую среду? Как сохранять спокойствие и оптимизм, когда экономика не растет, а в политике ничего не меняется? Большое интервью регионального предпринимателя. 

Виталий Листраткин, основатель и генеральный директор оператора «Интерра»:

— В Первоуральске есть три основных предприятия, приносящих городу деньги: Новотрубный завод (ПНТЗ), Динасовый завод и Уралтрубпром. Четвертый источник средств — Екатеринбург. Ежедневно минимум 15 тыс. жителей Первоуральска ездит туда на работу — подсчитали с помощью камеры, поставленной на дороге в город.

Как вообще развиваться в небольших городах, если люди там зарабатывают мало? Услуга, которую ты продаешь, стоит ровно столько, за сколько ее могут купить. Наше кабельное ТВ стоит 100 руб. в месяц — у нас очень сбалансированный набор каналов, нет ничего лишнего. В эпоху тотального падения доходов мы очень привлекательный оператор для жителей Свердловской области в той глубинке, где работаем. И когда какая-нибудь тварь из внутримкадья звонит и начинает расслабленным голосом предъявлять, пытаться что-то впарить или нагнуть, то у нас с коллегами есть корпоративная шутка. Мы говорим: «Вы были когда-нибудь в Дегтярске? — Нет, что я там забыл? — А давайте мы вас свозим. Покажем терриконы с отработкой». Никто еще не приехал.

Региональные жители одинаково задрочены. Если хотите увидеть срез уральца, езжайте в Дегтярск, походите по терриконам — будет новое понимание, как все устроено. Мы не в Москве, и у предпринимателя должна быть очень сильная поправка на то, где живут его клиенты. 

Человек со среднеуральщины может простить одно, но не простить другое. Если среднеуральца «накололи» на 50 рублей или впарили ему пресловутую платную подписку, чем грешат все сотовые операторы, кроме «Мотива», он этого никогда не забудет, проголосует рублем и пойдет к другому оператору. Это по московским меркам кажется, что 50 рублей — фигня. Ничего подобного — в глубинке это нормальная сумма.

Что он может простить? В прошлом декабре в Северке, где наша оптика была на столбах освещения, одну улицу отдали на обслуживание екатеринбургской компании. Он просто рубанул провода, и сразу отвалилась сотня абонентов. Мы начали переговоры: «Нафига? Вы же могли с нами связаться». А когда мы занимали столбы 10 лет назад, они были бесхозные. Обзвонили всех абонентов, объяснили ситуацию, закупили столбы. И за три-четыре недели, пока их ставили, отток абонентов был минимальным. В итоге мы с местными жителями выглядим потерпевшими, а екатеринбургская компания — мерзавцем.

Солидарность жителей, бизнеса и даже чиновников в небольших городах гораздо выше. У меня достаточно скептическое отношение к чиновничьему классу в принципе, но тронуть душевные струнки в малых городах гораздо проще, чем в большом. Попробуй найти выходы на [мэра Екатеринбурга Александра] Высокинского — задолбаешься. Конечно, поэтому я фиг сделаю что-то масштабное в Екатеринбурге. А [гендиректор УГМК Андрей] Козицын сделает. 

«Интерра» по сравнению с тройкой крупнейших предприятий Первоуральска небольшая компания — если сложить выручку всех наших структур, то в год будет порядка 300 млн руб. Внешних вливаний в компанию нет, кредиты брать опасаюсь — именно поэтому мы и дожили до нынешних времен: в конце 2014 г. трижды перекрестились, что у нас не было займов, кроме небольших овердрафтов с поставщиками. 

На самом деле мы оператор-дискаунтер и стараемся работать в экономном режиме: на всякую хрень и золотые унитазы деньги не тратим. Особых представительских расходов у нас нет, кредитов, повторюсь, не берем. Это накладывает отпечаток на всю операционную деятельность.

Сейчас Первоуральск уже года три не генерирует новых абонентов — сюда вошли все провайдеры Свердловской области, и здесь одна из самых тяжелых конкурентных ситуаций. Последним гвоздем в этой истории был «Инсис», который купил местного оператора и хотел установить свои правила игры на рынке. Правила не установил, но все упали в демпинг и так не поднялись. Город в маркетинговой заднице и никто не понимает, как из нее выходить. Цены поднять невозможно: интернет с хорошей полосой и кабельным или ip TV стоит 300 руб. Некоторые опускают до 250 руб. В Екатеринбурге ценник раза в два выше, поэтому сеть, которую мы сейчас строим на Уралмаше и Эльмаше, является очень хорошим генератором притока абонентов. 

Есть ли смысл продавать бизнес сейчас? 10 лет назад брали «сырым и вареным», сейчас ситуация в корне другая, и очень проблематично определить, что будет еще через 10 лет. Раньше нам тоже предлагали продать бизнес, а сейчас уже нет: зачем? Вся абонентская база у нас соприкасается с активными игроками: с «Ростелекомом» мы идем ноздря в ноздрю, с «Дом.ру» тоже. Смысл покупать оператора, если у тебя такая же сеть? 

Тем более у телеком-рынка есть особенность, которая завязана на определенных маркетинговых фишках. Пример: кажется, «Ростелеком» покупает небольшого челябинского оператора с 5000 абонентов. После этого другой оператор, «Интерсвязь», начинает «нагнетать» маркетинговую ситуацию и в течение следующего года 4000 из 5000 купленных абонентов перетекают в «Интерсвязь». Потрачена куча бабла, на выходе остается гулькин нос.

К тому же «Ростелеком», «Билайн» и другие действуют по другим мотивам. Представьте: конец года, топ-менеджерам нужно получить годовые премии. На премиальный план прямо завязана абонентская база, поэтому они предлагают кого-нибудь купить. Покупают какого-нибудь оператора, база вырастает. В управлении смотрят: «О! Ребята хорошо поработали!». Отгружают годовые премии, а после Нового года уже неинтересно, кто останется в купленном активе, смогут его переварить или нет. Из всех операторов достаточно методично переваривает их только «Эр-телеком». У остальных все растекается между пальцев.

Иногда мы покупаем у других операторов сети, как правило, небольшие, если не сказать крохотные. И делаем мы это, когда понимаем, что абоненту некуда деться с «подводной лодки». Например, в Красноуфимске мы лидируем уже много лет. 

Сейчас доходность интернет-провайдинга такова, что заниматься им интересно тем, кто уже в этом бизнесе. Заходить новому инвестору, создавать оператора с нуля — потерянные деньги. Эти истории я видел за последние годы раза три. Три оператора стартовали с энтузиазмом, но до нынешнего момента не дожил никто. Потому что очень много переменных, все работают против тебя. У нас опыт в этом бизнесе почти 20 лет, мы прекрасно понимаем, как он устроен, как даже психологически действовать против своего противника. 

А я абсолютно всех операторов рассматриваю не как коллег. И когда говорят, что с ними надо сотрудничать, я улыбаюсь: как можно сотрудничать, дружить с людьми, которые у тебя фактически отнимают деньги? Понятно, я не пойду на них с автоматом-пулеметом, но в маркетинговом плане извращаюсь, как могу. Все ходы, которые можно использовать в плане законодательства, я применяю жесточайшим образом. 

Бизнес-хобби для души

Виталий Листраткин увлекается в том числе букинистикой и музыкой — собирает коллекцию винила. В 2015 г. открыл небольшой интернет-магазин виниловых пластинок и книг — «Интерра Маркет»: «Да, это фан, но и сама «Интерра» в свое время рождалась из фана», — говорил тогда предприниматель DK.RU. 

— Я из любого хобби делаю бизнес: если две направляющих, хобби и деньги, не срастаются, то безжалостно закрываю — всегда есть чем еще заняться. Сейчас в магазине насчитывается порядка 15 тыс. пластинок, в месяц продаем примерно по 1000 — по всей России и ближнему зарубежью: Казахстан, Беларусь, немного в Израиль, один раз на Украину что-то уехало. Продаются и книжки: иногда она стоит 300 рублей, доставка на Сахалин — 500 рублей, и человек это покупает. Соединять людей с их желаниями — великое дело. 

Мне нравится колупаться в виниловых пластинках — чистой воды наркомания. Поэтому всех сотрудников собрали примерно с таким диагнозом, и в этом направлении что-то получилось. 

Возможностей для бизнеса еще полно. Необязательно каждому быть Илоном Маском. Один мой знакомый пытается наладить в Полевском производство детских физкультурно-игровых конструкций. Пришел ко мне с этой идеей, я расписал ему дорожную карту — он методично ее реализовывает и прется от всего этого хозяйства.. И сейчас ему нужно выйти на следующий уровень и продавать эти комплексы людям, в том числе по госконтрактам. 

Если человек хочет заниматься каким-то бизнесом, он должен покопаться в себе чтобы понять, что ему нравится, а не делать что-то из-под палки. И двигаться в этом направлении. И чем бы ты ни занимался, выпеканием пирогов или вязанием носков, это можно продавать, а с помощью сетевых технологий — по всему миру. Чем только на AliExpress не банчат — я даже предположить не мог, что это можно было продать. Это невероятная возможность для бизнеса в любой ипостаси. На мой взгляд, самый оголтелый хэнд-мейд из какого-нибудь Карпинска или Волчанска имеет право на жизнь и будет востребован.

«Если политический режим не собирается меняться, с чего экономика станет лучше?» 

Виталий Листраткин в прошлом был депутатом гордумы Первоуральска от «Яблока» — по собственному признанию, проскользнув в цепочку случайностей: «Были выставлены все барьеры, чтобы этого не случилось». Но за политикой продолжает следить, хотя и не ждет, что анонсированные президентом поправки как-либо повлияют на его бизнес.  

— Действующий политический режим работает на одну-единственную задачу — самосохранение. Он сконцентрирован вокруг Владимира Путина и группы особо приближенных к нему лиц. Больше никаких нюансов и новаций я от него не жду. 

Если режим не собирается меняться, с чего экономическая ситуация станет лучше? Приходиться строить свою экономическую модель в рамках той реальности, которая сейчас сформирована. Соответственно, я пытаюсь найти зазоры, в которые можно сунуть нос и делать там бизнес до тех пор, пока нос тебе не прищемят. Кто знает, сколько продлится ситуация с налоговой политикой, санкциями и прочим? Может, лет 10-15, а может, и год, кто знает.

Но согласен с некоторыми звездами политологии, которые говорят, что изменения в режиме произойдут одномоментно и не на фоне какого-либо голосования. Как бывший депутат могу сказать: важно не как голосуют, а как считают и как организован допуск.

Больше всего мне жаль, что Россия не использовала тот шанс, который в свое использовала Южная Корея. После второй мировой войны ее президент развел репрессивную политику и в приказном порядке рекомендовал приближенным строить производства. И эти кланы, чеболи, стали фундаментом для сегодняшнего экономического роста. Наши профукали шанс... Утащить за кордон и надежно спрятать где-нибудь в Люксембурге — голубая мечта сегодняшних парней наверху. 

Могло ли стать спасением для России работающее местное самоуправление? Для текущего режима это была бы смерть. Политическая сила, с которой конкурировал бывший мэр Первоуральска Юрий Переверзев — плоть от плоти больших денег. Этой силой командует Андрей Комаров, основной акционер ЧТПЗ, бывший сенатор Федерации. Бюджеты тратились колоссальные: враги Переверзева уносили бабки в чемоданах. Один из владельцев местных телеканалов продал его за 20 млн руб. — по сути, киоск с несколькими корреспондентами, оператором и ведущей. Я видел его счастливые глаза. На политической войне заработали все. Я тоже заработал, правда, налоговую проверку — ФНС вцепилась в нас, как бульдог, и три месяца таскала из стороны в сторону.  

А у Переверзева сейчас все хорошо — он выдохнул, когда сменил политику на сферу образования. 

Работа городской власти в Первоуральске за последние пять лет очень изменилась в лучшую сторону. У отдельных муниципальных служб и их руководителей появилось больше понимания, чем они вообще занимаются. Еще один плюс: из-за политической войны и борьбе против Переверзева в город залили очень много денег. Не было бы треша — не было бы этих бабок, и «шайбы» (инновационного культурного центра) на пруду бы не было. Дураки, что ли, делать объекты за полмиллиарда рублей, на территории, где все спокойно? На болоте ничего не растет. 

Завод в последние годы сместил акценты на другие проекты, и завод старается вывести свой соцкультбыт из-под нагрузки. Например, в прошлом году муниципалитету продали здоровый дворец водных видов спорта буквально за номинальные 70 млн руб. В Екатеринбурге такой стоил бы миллионов 200. Но в Первоуральске это как чемодан без ручки — объект ест очень много денег. И недавно заводчане  прислали нового менеджера, который пытается монетизировать весь заводской соцкультбыт по мере возможностей. Плюс закрыли социально-политические программы: всякие общественные движения, которые сосали бабки на политических войнах, распустили. Сейчас чистой воды коммерция. 

Читайте также >>> «Это болото!». Как предприниматель устроился в бюджетную сферу и что из этого вышло

Нынешняя структура власти полностью контролирует органы местного самоуправления. Хотя прецедент есть — Лев Шлосберг* в Псковской области строит эту систему и уже помимо депутатов стал избирать и глав местных муниципалитетов. Другое дело, что Псковская область — субъект бедный, на подобное федералы смотрят сквозь пальцы 

Почему воркаут-зоны, а не особняк?

Десять лет назад Виталий Листраткин решил вести здоровый образ жизни. А еще пять назад возобновил студенческое увлечение корейским единоборством тхэквондо.  И, как водится, поставил дело обстоятельно. Купил часть старого здания, отремонтировал и открыл центр тхэквондо «Тангун». Назвать проект бизнесом сложно, но плюс, хоть и крохотный, но есть. 

— Когда я купил этот кусок здания, а оно 1956-го года, то прекрасно понимал, что строение сложное. Разработали план реанимации и начали действовать. 

«Скажу без ложной скромности — делать из рухляди конфету у меня талант»

Потенциал у проекта офигенный — мы с коллегами пробуем разные ходы, чтобы нащупать сценарий, при котором у нас будет не 150 учеников, а например 300-400. Пока это классический центр единоборств —занимаются в основном дети, взрослые ленивы. В будущем есть мысль добавить фитнес-составляющую, и для этого оформляем документы на пристрой. Но сейчас вышли на проектирование, рассчитываю, что весной пройдем экспертизу и начнем строить. 

Не проще ли было построить центр с нуля? Козицыну проще. Для Листраткина — задача крайне тяжелая: сделать градостроительный паспорт, нарисовать проект, пройти экспертизу, получить разрешение на строительство… Архитектурные службы в любом городе работают крайне неторопливо. 

Например, я отправляю заявление на получение пресловутого паспорта. Теоретически должны ответить через 30 дней, но никто не отвечает и через 60. Пишу в приемную президента: «вот такие дела!». Проходит еще 30 дней, ответ из администрации президента доходит в нашу администрацию, и колесо проворачивается. На 55-й день я получаю бумажулю. Если ты хочешь получить реакцию, то на каждый ход должен закладывать 40-50 дней. Плюс бесконечные ротации и посадки главных архитекторов. Тут как с операторами связи: если ты зашел в этот бизнес, не зная, как устроен рынок, то будешь сжигать деньги и время.

Последние 7 лет Листраткин занимается общественной деятельностью — строит в Первоуральске детские физкультурные городки (Сейчас поставили 35-40 комплексов), фандрайзит на них деньги и вкладывает собственные средства. 

— И когда мы заканчиваем очередной детский комплекс, я испытываю очень большое удовольствие. Но достаточно редко все срастается мягко: всегда находится какой-нибудь балбес, который напишет на тебя заявление в прокуратуру. И тебе начинают выносить мозги и полоскать дурацкими проверками. 

Например, на месте физкультурного комплекса рядом с «Тангуном» раньше было болото, где квакали лягушки и бомжи бухали в кустах. Понимая ситуацию, действовали мы быстро: распланировали весь двор, засыпали щебнем и песком в три уровня, поставили скамейки. Жители соседнего двора очухались: сразу появилась какая-то инициативная группа, дернули сюда депутатов и прокурора. Депутат, слава богу, оказался весьма разумный, всех выслушал, кто негодовал, сказал: «Не волнуйтесь, разберемся». И мы продолжили благоустройство.  А когда все было закончено — все, победителя не судят. 

Жильцы, впрочем, сделали ответочку: я хотел завести в «Тангун» газ, а ближайшая точка отпайки газа у них на участке — по правилам «Газэкса» надо собрать собрание, что они не против. «Ты, говно такое, с нами не посоветовался. — А что советоваться, вы бы меня все равно зарубили. — А все равно надо было посоветоваться!». Причем я, как бывший депутат, прекрасно знаю, как строится диалог в такие моменты. Если ты спрашиваешь людей, хотят ли они это, у них автоматически вылетает ответ «нет». Это я записываю в разряд непознанного. Спрашиваю: «Вы меня знаете? — Да. — Знаете, чем я занимаюсь? — Да. — Про детские городки слышали? — Да. — Вам что, жалко? — Ммм… Дааа!» 

Люди спрашивают: а нафига ты это делаешь? Почему «Тангун» и детские городки, а не особняк в Карасьеозерске, яхта и прочая чушь? Кроме того, тут и личная ситуация. У меня старшая дочь — особый ребенок, а когда ты реабилитируешь особого ребенка, у тебя изменяются все ценностные категории. Вся мишура, которой обычно принято понтоваться, становится совершенно ненужной. Ты понимаешь, что тебе нужно нечто совершенно другое, и начинаешь взаимодействовать с внешним миром по другим правилам. Уверен, в мире есть высшая сила, которая способствует логике мироздания. И этой высшей силе на пресловутые яхты, в общем-то, наплевать.

Я убежден, что в парадигму этой гипотезы гладко укладываются и «Тангун», и строительство детских городков. Мне очень нравится возня в «Тангуне», «Интерра», что ехать от дома до работы пять минут, радио, телеканал, возня с пластиночным магазинчиком. Люблю свою работу. Весь мой социум выстроен в Первоуральске и мне в нем комфортно. Сейчас бизнес выстроен таким образом, что без разницы, откуда рулить. Наш совет директоров собирается в «Тангуне»: один работает из дома, второй вообще где-то в Питере, и мы постоянно на связи. Смысл в том, комфортно тебе или нет в этой точке земного шара. 

Читайте также >>> «Я хоть сейчас могу построить завод, но в России заниматься бизнесом уголовно наказуемо»

Моя любимая фраза: каждый день хороший, если ты не умер. Человек отличается от животного тем, что любит заглянуть в будущее и «накрутить» себя несуществующим развитием событий: «У меня болит в боку, может, это рак?». Либо начинает отматывать время назад и думать: надо было сделать так, а не иначе, жениться на Аньке, а не Маньке, работать не здесь, а в другом месте, и тогда все было бы по-другому. 

В психологии есть термин: подводная лодка. Представьте, что вы находитесь в ее центральном отсеке. Передний отсек с будущим задраен наглухо, как и задний, с прошлым — ты о нем не вспоминаешь. И живешь исключительно сегодняшним днем. Любой кот знает об этом лучше любого человека, и коты всегда имеют хороший сон.

Поэтому представьте, что вы кот на подводной лодке, с задраенными передними и задними отсеками, и все у вас будет хорошо. Что будет, то будет. 

Фото: Игорь Черепанов