Профессор Ратгерского университета Джеймс Ливингстон считает, что смысл, который многие люди вкладывают в слово «работа» сильно переоценен. Тем более, что в скором времени работы не будет ни для кого.
Свои размышления на этот счет Джеймс Ливингстон изложил в эссе для портала Aeon. DK.RU публикует перевод его статьи.
Фото: Джеймс Ливингстон, http://history.rutgers.edu/
– Работа для нас – это все. На протяжении многих веков мы считали, что именно работа формирует наш характер, учит быть ответственнее, пунктуальнее, честнее, инициативнее. Мы считаем, что смысл работы в том, чтобы найти баланс между «хотелками» и доходами. Мы считаем, что даже скучная работа мотивирует нас вставать с кровати, ведь, работая, мы можем оплачивать счета, чувствовать себя кому-то нужными и не пялиться днями и ночами в телевизор.
Эти убеждения неправдоподобны и смешны. Сейчас работы для того, чтобы оплачивать пресловутые счета просто-напросто нет, если, конечно, вы не торговец наркотиками и не гангстер.
Сегодня все от экономиста Дина Бейкера до избранного президента Дональда Трампа с экранов телевизоров пропагандируют труд и полную занятость, не думая, насколько это унизительно. Официальный уровень безработицы в Соединенных Штатах уже ниже 6%, что довольно близко к тому, что экономисты привыкли называть «полной занятостью», но при этом и неравенство доходов растет.
Не надо верить мне на слово, посмотрите на цифры. Четверть экономически активного населения страны получает зарплату ниже прожиточного минимума, а пятая часть всех американских детей живут в бедности. Люди работают за еду, и это не метафора – половина работающих взрослых получает продовольственные талоны. Наш рынок труда сломался. Это факт. И не только наш, кстати.
Кажется, что рост почасовой оплаты труда до 15 долларов в час мог бы решить эту проблему, ведь, чтобы преодолеть черту бедности при такой зарплате, работать необходимо было бы 29 часов в неделю. Сейчас минимальная зарплата составляет 7,25 долларов в час. Чтобы добраться до черты бедности при 40-часовой рабочей неделе, необходимо зарабатывать минимум 10 долларов. В противном случае эта зарплата ниже прожиточного минимума, а ваша работа ни что иное как запись в трудовой.
А что же будет дальше? Чего ждать от рынка труда в будущем?
Экономисты из Оксфорда в голос утверждают: почти половина рабочих мест, которые существуют сейчас, подвержены риску смерти от тотальной компьютеризации, которая возьмет свое в ближайшие 20 лет. Люди станут отработанным материалом.
Не обманывайте себя – грядут великий спад, моральный кризис и экономическая катастрофа. Не за горами новый мир, в котором ваши духовные ценности, воспитание, пунктуальность, которые вы так долго воспитывали в себе работой, будут никому не нужны.
Короче говоря, это позволяет нам сказать: хватит уже. К черту работу.
Все вышесказанное заставляет нас задуматься: что же делать в будущем, когда работы для нас, простых смертных, не останется, как получать доход? Вывешивать огромные мониторы на местном Starbucks, пока это не научились делать роботы? Или добровольно учить детей в менее развитых местах, таких как Миссисипи? Или смотреть реалити-шоу в течение всего дня?
Мы все были воспитаны работой, полагали, что именно она демонстрирует нашу ценность обществу. И все это воспитание в один момент оказалось обманом.
Скорее всего, мы все будем жить на пособие по безработице. С 1959 года «трансфертные платежи» от государства являлись одним из основных источников доходов многих семей. 20% населения до сих пор держатся на плаву исключительно за их счет. Но если действительно этот сценарий воплотится в жизнь, это значит, что государство будет просто-напросто спонсировать нашу лень.
Я знаю, о чем вы думаете - мы не можем себе это позволить! Но нет, можем, очень легко. Поставим произвольную крышку на вклад социального обеспечения, которая в настоящее время составляет 1, 272 млн долларов и поднимем налоги на прибыль корпораций. Эти два шага решат поддельные финансовые проблемы и создадут экономический излишек, которым и будет измеряться моральный дефицит.
Конечно, вы скажете, что повышение налогов на доходы корпораций является сдерживающим фактором для инвестиций и, тем самым, для создания новых рабочих мест. Но на самом деле повышение налогов на доходы корпораций могут иметь и обратный эффект.
Суть заключается в следующем. С 1920-х годов экономический рост нашей страны наблюдался даже несмотря на то, что объем частных инвестиций атрофировался. Что это значит? Это значит, что единственный смысл прибыли компании – объявить своим акционерам и, конечно, конкурентам, о том, что у вас успешный бизнес, и он развивается. Это наглядно продемонстрировала Apple и многие другие корпорации.
Теперь вернемся к характеру человека. Характер может быть воспитан работой только в одном случае: когда мы видим адекватное соотношение между усилиями в прошлом, полученными навыками и будущим вознаграждением. Согласитесь, в современных условиях о воспитании какого-то характера в человеке работой не может идти и речи.
Поэтому услышав следующий раз с экранов телевизоров идеи политиков о тотальной занятости населения, отнеситесь к этому скептически. Левые экономисты и правые политические деятели наверняка будут оперировать в своей речи нематериальными активами, такими как, работа – это приобретение характера, это польза для страны.
Большую часть жизни и нас, и наших предков кормили этими заявлениями. Мы привыкли, что работа – это способ бросить вызов смерти, создать что-то такое, что будет работать и функционировать, когда нас уже не будет в живых.
Работу использовали как средство гендерного деления. Говорили, что мужчина – кормилец в семье. А когда работа исчезнет, исчезнет и разница между полами, все границы и рамки будут стерты.
Грядущее исчезновение работы поднимает самые фундаментальные вопросы о том, что значит быть человеком. Чем заниматься, когда нет того дела, которое отнимало у нас по крайней мере восемь часов энергии. Зигмунд Фрейд настаивал на том, что любовь и работа являются важнейшими составляющими здорового человека. Конечно, он был прав. Но какой будет любовь, если в один прекрасный момент мы не сможем спросить у понравившегося нам незнакомца: «Чем ты занимаешься, где работаешь?» Нам просто нечего будет ответить на этот вопрос.
Ответов не будет до тех пор, пока каждый из нас себе честно не ответит, что для него значит работа, и какой она будет далее.