«Организация, чьи ключевые активы — это талантливые люди, — не использует слово «менеджер». У них работают деканы, партнеры, руководители. Менеджер — для тех, кто отвечает за вещи, а не за людей».
Чарльз Хэнди, автор работ по менеджменту, к своим 87 годам опробовавший множество профессий, объясняет, почему большие корпорации — тупиковая ветвь развития. Эксперт, который называет себя писателем, хотя многие считают его философом, уверен, что в XXI веке пора «отказаться от идеи управления людьми».
В книге «21 письмо о жизни и ее вызовах» Хэнди рассуждает о том, что значит быть настоящим человеком. Одна из глав его работы посвящена работе: что человек должен желать и что получать от нее. DK.RU выбрал главные мысли автора.
— Я понял, что если люди действительно имеют значение, то лучше, если они работают по возможности так, что все вокруг могут знать друг друга. Ибо как можно доверять или полагаться на кого-то, с кем вы никогда не встречались? Людям нужны небольшие группы, чтобы проявлять себя наилучшим образом. Небольшой размер — лучшее, если не обязательное условие, чтобы работать как следует.
Первые семь лет своей трудовой жизни я провел в дочерней компании Shell, сначала в Сингапуре, а затем в Малайзии. Мы были рабочей семьей. Мы все знали друг друга, как в настоящей семье. А потом я вернулся в Лондон в штаб-квартиру группы Shell. Мой офис с прекрасным видом на Темзу я делил с Джерри. Джерри был единственным человеком, которого я хорошо знал. Все остальные были просто официальными лицами.
Мы скрывали свои личности за названиями должностей. На двери нашего офиса красовалась большая медная табличка с официальным названием нашего маленького отдела — MKR/35. Свои служебные заметки мы должны были отправлять от имени MKR/35, а не от имени Джерри или Чарльза. Джерри, казалось, не возражал. А я — да. Я больше не был частью семьи соратников, я оказался в сложной сети ячеек, называемой организацией, машиной для организации работы. Мне не нравилось быть частью машины.
Хорошая новость на сегодня заключается в том, что множества этих рабочих мест больше не существует. Новые технологии заняли их место. Теоретически люди больше не нужны. Никому не стоит сожалеть об этом. Тем не менее, крупные организации по-прежнему будут существовать в той или иной форме, и это создает проблему.
Люди должны делать только то, что они умеют делать лучше всего: совместно делать что-то настолько разумно, творчески и эффективно, насколько это возможно. Технологии не должны пытаться делать то, что лучше получается у человека, и наоборот. Мы лучше всего объединяемся в семьях, даже когда мы не согласны, и в деревнях, состоящих из семей. Большие города — это совокупности деревень, а они, в свою очередь, совокупности семей.
Почему деревни и группы лучше, чем массовые организации? Потому что они человеческого масштаба: они позволяют вам быть личностью, а не винтиком. Робин Данбар изучал широкий спектр человеческих групп на протяжении веков, от раннего общества до современности. Он вывел «число Данбара»: 150. Это, по его словам, самое большое «количество людей, которых мы [можем] знать лично, кому мы можем доверять, к кому мы чувствуем какую-то эмоциональную близость… Это число равняется 150 на протяжении всех лет, что человечество является видом».
Читайте также: Пластик — все. Как мировые и региональные бренды спасают Землю
При этом с каждым уровнем близости количество людей увеличивается в три раза. У нас может быть всего пять человек, которых мы знаем близко и кому безоговорочно доверяем: лучшие друзья. На следующих уровнях находятся 15 хороших друзей или товарищей, с которыми мы всегда рады увидеться, 45 — с которыми иногда встречаемся, возможно, работаем вместе, и 135, которым отправляем рождественские открытки или которые составляют список друзей в Facebook.
Нам нужны крупные организации — сейчас как никогда, поскольку мир все больше становится одним большим рынком. Нефтяные компании, производители автомобилей, фармацевтические предприятия, металлургические заводы и многие другие, подобные им, вынуждены нанимать много людей.
Новые гиганты, такие как Facebook, работают, только если на них подписываются все, поэтому они поглощают конкурентов, как только те появляются. Победитель получает все. Поэтому гиганты, боюсь, никуда не денутся.
Могут ли эти организации, похожие на города, преобразоваться в совокупности деревень, которые связаны друг с другом новыми информационными технологиями? Я предполагаю, что организациям придется начать делать именно это, если они хотят привлечь лучших и самых ярких представителей нового поколения.
Молодые люди уже отворачиваются от традиционных пирамидальных организаций, где нужно на протяжении многих лет карабкаться вверх по иерархии. Мир труда все больше осознает, что маленькое — лучше.
Я убежден в том, что принцип федерации — это лучший способ для всех организаций, как деловых, так и политических, чтобы развиваться, сохраняя при этом свои части маленькими. Это единственный способ, как может работать город маленьких деревень.
Если организация не предлагает тесных отношений небольшой группы и возможностей проявить инициативу, чтобы изменить ситуацию, вам следует двигаться дальше. Люди не должны быть машинами.
Подумайте об этом: любая организация, чьи ключевые активы — это талантливые или квалифицированные люди, — будь то университет, театр, юридическая фирма или церковь, не использует слово «менеджер» для обозначения начальника. Начальников называют деканами, старшими партнерами, епископами, директорами или руководителями команд. [В этих организациях] наименование «менеджер» используется только для тех, кто отвечает за вещи, а не за людей, то есть за физические или неодушевленные части организации: транспорт, информационные системы, здание.
Инстинктивно эти организации признают, что людям не нравится, когда ими «управляют», и избегают этого слова везде, где возможно. Слово подразумевает, что вы выступаете ресурсом, чем-то, что контролируется другими, вещью, которую нужно использовать по своему усмотрению.
Неудачный термин «человеческие ресурсы» только поощряет такой образ мышления. Нам нравится думать, что у нас есть выбор. Отказавшись от права на собственное время, мы уступили власть над наиболее активной частью нашей жизни другим в полной уверенности, что это в наших интересах.