Николай Ионов: Жеребец то пнет, то укусит, но сдать на колбасу его жалко

Год назад основал компанию «РусКом» (услуги местной телефонной связи, Интернет, IT-­аутсорсинг, IT­-консалтинг) на базе IT-­отдела «Завода радиодеталей». Если в 2002 году оборот отдела связи завода был 720 тысяч рублей, сегодня он в 50 раз больше. Выпускник УрГЭУ.

совладелец компании «РусКом»

Я мечтал о такой картинке, как в кино: закат, речка плещется, конь пасется, рядом я лежу в стогу сена, грызу соломинку. Теперь понимаю, что не все так просто. На 30 лет сотрудники подарили жеребца. Я так понял, что они его хотели прямо в ресторан привести: заранее интересовались, где я буду отмечать, дескать, мы заглянем поздравить. Я говорю, мол, приезжайте на следующий день ко мне в деревню. Они приезжают, садят меня в «газель», едем. У меня такой веселый праздник был накануне, что на следующий день я проснулся в состоянии довольно интересном. Еду и не могу сообразить, куда везут. Даже когда к конюшне подъезжали, не верил. И когда вручили на жеребца кипу документов, как на хороший автомобиль, и сказали «он твой» – не верил. Через несколько дней понял, что не шутка. Прошло четыре месяца, но я не могу описать свои ощущения. Одно могу сказать – я таких не испытывал.

 

Интересный круг общения формируется, потому что владельцы лошадей – люди не бедные. Сразу ощутимая расходная статья появилась в бюджете и тема для корпоратива. Я уже сказал, что всех вытащу на покос. Раз подарили, расхлебывать вместе будем. Жеребец – это и очередная ответственность. Я уже за него переживаю – как он там один. У меня и так жизнь – сплошные стрессы: собственная компания, трое детей, строящийся дом. Но меня на всех хватает и еще много остается. Я только не могу придумать, что с этим жеребцом делать. Жалко, что огород пахать не надо, а так я бы его запряг. Скоро дом будет готов и надо будет чем-то заниматься. А тут Фокстрота как раз объездят – я стану всадником.

 

Почему мужчины начинают пить, гулять? Потому что одну игрушку у них отберут или она им надоест, а другой не дадут. Если человек ничем не занят, начинается: все виноватые вокруг и вдруг стал алкоголиком. А я, наоборот, не могу на месте сидеть, мне надо постоянно что-то делать. Если не самому, то других заставлять. Бассейн решил сам построить. Когда первый раз что-то делаешь, всегда затягивает.

 

Успешному бизнесмену иногда полезно машину навоза перетаскать. Это способ отключиться от работы, освободиться от всякой звездной шелухи. Когда на людей сваливаются большие деньги, они начинают жен менять, друзей забывать: все уже не люди, так, голь перекатная, он один умный. Сразу надо большой кабинет, секретаря, белую машину. Я не понимаю такой радости. Дом дострою, буду своего жеребца учить под выстрел ходить, чтобы на охоту его брать. С лошадьми на дичь хорошо идти – она их не боится. На рыбалку с ним можно, в лес, где много неизведанных мест. Он еще ребенок совсем – ему всего два с половиной года, а лошади созревают в четыре-пять лет. Фокстрот не может стоять на одном месте спокойно – прыгает, скачет, бесится, играет.

 

Я спокойных не люблю – они не воодушевляют. Мне нравится, что жеребец у меня дурной и в меру бешеный. Его вроде выдрессировали, а тут опять начал кусаться и лягаться. Пнул меня недавно – синяк все еще на ноге. Недавно пришел к нему, а ему в первый раз ноги стали мыть, и я его держал. Он испугался, вроде маленький, но на дыбы как встал – огромный такой. Я, конечно, старался не показать, но мне страшно стало. Лягнуть все время пытается, еле уворачиваюсь. Мне говорят, что это он со мной так здоровается, но от этого не легче. Один раз изловчился и укусил меня – больно ужасно. Меня научили, что ему главное – не спускать. Укусил – надо шлепнуть. Видно, что его сильно гоняют в конюшне, где живет, потому что замахнешься – он сразу отпрянет. Воспитание лошадей, насколько я понял, построено на боли. Например, удила причиняют лошади дикие мучения, но только так она будет управляема. Стегают его больно, даже жалко становится. Но сказали, по-другому нельзя. Хотя когда он меня укусил, хотелось то же самое сделать. Страшно с ним иногда – не знаешь, что у него на уме: то пнет, то укусит. Кайфа никакого, но куда его теперь?

 

Мне иногда дома начинают высказывать недовольство, я отвечаю: ну давайте Фокстрота на колбасу сдадим или продадим. Нет, говорят, жалко. Средняя дочка каждый день просится: а пойдемте к Фоксику. Я, правда, запретил всем его Фоксиком называть. Его зовут Фокстрот! Я и сам к нему привык. Он уже узнает меня, уходить начинаю – гогочет. Он породистый – его папу в лошадиных клубах хорошо знают. Я, правда, пока еще не вникал – не до того. Даже книжек про лошадей почитать некогда. Я пошел по такому пути: одному человеку поручил книжку купить, а другому – прочитать. Родители все изучили от корки до корки и теперь мне рассказывают. Чем больше узнаю, тем больше ужасаюсь тому, как топорно у нас лошадей содержат в конюшнях. У меня, например, беговой жеребец, его гонять надо где-то, а ипподрома нет. Не развито это у нас, потому что занимаются не бизнесмены, а конюхи. Если голову приложить, содержание конюшен станет очень доходным бизнесом. Племенной объезженный жеребец стоит 400 тысяч. В Арабских Эмиратах и вовсе стоимость доходит до 15 миллионов долларов. Нам слабо пока так.