«Основной наш конкурент сейчас — это «Яндекс», а не «Сбербанк». Мы эффективнее «Яндекса», туда идут работать лентяи, мы же сейчас предельно сконцентрированы».
В конце декабря Олег Тиньков* дал интервью изданию VC.RU. Он рассказал, почему считает «Тинькофф банк» лучшей компанией страны, не верит в свободный график сотрудников и из-за чего еще несколько лет назад прекратил лично вести соцсети. Главное из интервью — в материале DK.
Про деньги, инвестиции и капитализацию
— Я отношусь к деньгам легче, чем многие люди. Я потерял миллиард только на бумаге (в 2013 году — ред.). Это ведь вообще философский вопрос — что такое акции и капитализация. Меня больше новости про деньги не расстраивают. Болезни детей или конфликт с женой — более тяжелые события, оставляющие шрамы на сердце, нежели потеря какого-то миллиарда. Хрен с ним, заработаем еще. Это же все просто игра.
Я думаю, что рынок финансов ждет большая трансформация, потому что там большие перекосы. За все платят условные флоридские бабушки: пенсионные деньги вкладываются в большие фонды, затем распределяются по другим фондам и в итоге по цепочке попадают в управление каким-то посредственным менеджерам. Это не их деньги, они получили их практически бесплатно, у них нет никакой ответственности.
Я говорю инвесторам: «Если инвестируете в Россию, то, что называется, fasten your belts». Вы должны быть готовы не реагировать на новостной поток вообще. Все мы знаем, что на результатах покупают, а на новостях продают, но из России позитивных новостей не поступает.
В России непрофессиональное общество в целом: непрофессиональные предприниматели, непрофессиональные журналисты, непрофессиональные законодатели, непрофессиональные судьи, полиция и так далее.
Про планы на будущее и сегодняшний успех
— Не может быть одного фактора, все должно быть в комплексе: команда, продукт, риск-менеджмент. Побеждают те, кто сразу все делают качественно. Поэтому мы до сих пор, с 2014 года, единственная финансовая организация, которая стабильно и много зарабатывает.
Разговоры про big data на данном этапе сильно преувеличены. Их значимость будет расти, но пока что они имеют не такое сильное влияние на современный скоринг — я бы сказал что-то около 20%, сейчас очень много мусорной информации, которую нужно систематизировать. Сегодня, я думаю, безусловные лидеры в изучении больших данных в России — это мы и «Сбербанк».
Основной конкурент сейчас — это «Яндекс». Потому что со «Сбербанком» мы не можем конкурировать в силу его масштаба и мощи. Но мы эффективнее «Яндекса». У нас не хуже, и даже лучше таланты. Мне не очень нравится их культура. Слишком расслабленная. Я считаю, что они неэффективны.
Хотя, когда я разговаривал с Аркадием (Воложем) на эту тему, он мои убеждения пытался опровегнуть. Но я ему честно сказал, что они в какой-то степени даже наш рынок развращают: мягкая политика в некоторых вопросах HR делает их неэффективными.
Мы зарабатываем больше денег, чем «Яндекс». В 2018 году мы заработаем около $400 млн чистой прибыли, а они в районе $300 млн при сопоставимой выручке. Я более традиционных убеждений. У нас полная свобода и демократия, но есть своего рода социальный договор: мы платим огромные зарплаты и бонусы, а люди все-таки должны выкладываться, быть эффективными и приносить пользу. А не как в «Яндексе» — приходить когда хотят, уходить когда хотят. Это, конечно, прекрасно для сотрудника, но развращает. Значит, туда будут идти лентяи.
Наш основной успех — возврат на капитал в 80%. И ключевое слово — фокус. Мы предельно сфокусированы, ни про какие западные рынки не думаем. Понимаем, что модель «Тинькофф» была бы востребована за рубежом, но это отвлечение ресурсов, прежде всего интеллектуальных. Пока не хотим идти за пределы России.
Мы не продаемся. Наоборот, думаем, идти ли нам с «Яндексом» конкурировать или продолжать фокусироваться на банкинге. Мне 51 год, я полон сил и верю, что «Тинькофф» будет стоить $10 млрд. Сколько это займет времени — не знаю.
«Тинькофф» поддерживать не надо. У нас много капитала, много ликвидности, мы сбалансированы и держим правильные деньги. Сегодня мы даже готовы в течение месяца вернуть людям все их депозиты, если это потребуется. По факту мы — системообразующие, четвертые в оборотах VISA и Mastercard. Как государство может нас не поддержать, если они поддерживали банки, которые сейчас на санации?
Про идеальную компанию и правила для коллектива
— Я считаю, что для умного, инициативного, ответственного человека, который хочет сделать карьеру, мы сегодня — лучшая компания. У нас очень американский подход: ты должен много пахать и заработать кучу денег. Мы про деньги и результат. И рационализм. Money talks, bullshit walks.
А бирюлечки с пуфиками и смузи — понимаешь, это все ролевые игры. В том же «Яндексе» и Mail.Ru Group, когда они там качельки устанавливают и так далее — это игры. Я со своими сотрудниками на одном уровне, мне не нужно с ними как с дебилами разговаривать и обеспечивать игрушками. Это какое-то заигрывание, разводка.
Я не верю в то, что компании станут полностью децентрализованными. Этого нигде нет. Я был в Google, Facebook, везде все посмотрел. Это все игра, американцы очень жесткие рациональные люди. Они красиво говорят, что у них свободный график, но рабочие встречи пройдут в два, в четыре и в восемь. Такой график может работать для стартапа, а когда у тебя такая куча продуктов и все они пересекаются, сложно. Двадцать человек собрались поговорить, а двадцать первого нет. Ну как это?
Про Дурова и Стронского
Дуров похож на Колю Сторонского — оба такие с подходом «Все мудаки, мы герои, мир, либертарианцы, к черту паспорта и границы». Я все это уже пережил, когда стоял возле Казанского собора в 1989 году, топил за Собчака, слушал «Алису», «Кино» и верил, что мы поменяем мир.
Сейчас смотрю на Пашу и Колю — вижу себя в молодости. Но потом проходит время, рождаются дети и ты понимаешь, что жизнь немного сложнее. Что границы никуда не уйдут, и паспорта останутся, чиновники, бюрократы. И всех зарегулируют.
Понимаешь, весь феномен сегодняшнего Telegram, на мой взгляд, в том, что он пока особо никому не интересен в США и Англии. То есть он обслуживает, так сказать, «серые» страны, диктаторские — вроде Ирана и так далее. А как только пойдет в основные, дядьки из ЦРУ расскажут ему, как жизнь устроена. Поэтому, как и с Revolut, я не верю в какой-то супербольшой успех.
Про личный бренд
— Мне в принципе сложно, потому что компания связана с моим именем. Возможно, это было моей ошибкой, но сейчас уже бренд не поменять — в него вложены миллиарды, и он тесно ассоциируется со мной. Я с этим живу и страдаю.
Все знают, что у Джобса был далеко не ангельский характер, но его компания называется другим именем — Apple — и это все облегчало.
Я должен быть перфекционистом и не должен быть политкорректным — это делает нашу компанию сильной. Я хочу жить со своими убеждениями, с которых я не сворачиваю с давних времен. Если бы я все говорил ласково и красиво, как Дмитрий Песков, то я не был бы Олегом Тиньковым*.
Я уже года три не веду соцсети. Никакие комментарии не пишу, мне все это надоело. Я решил, что больше не буду, когда мне исполнилось 50 лет. Нет больше никакого стремления. Чацкий уехал, а я ушел из соцсетей. Больше не хочу никого пытаться поменять, меня никто не слышит там — только выдергивают из контекста, оскорбляют. Все как о стенку горох.
Но то, что кто-то из-за этого (отношения лично к Тинькову* — ред.) не пользуется нашими продуктами, даже если это всего лишь сотни человек, мне неприятно. У нас лучший финансовый продукт, над которым пашут много талантливых людей. Любите их, не меня. Нельзя перечеркивать их работу из-за одной моей реплики в соцсетях пятилетней давности.
* - выполняет функции иностранного агента