«Скоро год исполнится нашим дискуссиям о соглашениях по защите и поощрению инвестиций. Казалось бы, вещи очевидные: если бизнесмен видит, что хуже не станет, налоги не повысятся, он войдет в проект».
Президент Российского союза промышленников и предпринимателей Александр Шохин несколько дней провел с рабочим визитом в Екатеринбурге, где проходили глобальный саммит производства и индустриализации GMIS и Х Международная промышленная выставка ИННОПРОМ-2019.
Сегодня мы построили государственный капитализм: доля государства в экономике очень высокая, и она в силу ряда причин продолжает расти, — рассказал Александр Шохин. — Одна из причин — санкции. Раздаются голоса о том, что любая попавшая под санкции компания должна быть национализирована, и это лучший способ ее защитить. Другой аспект связан с отдаленными последствиями кризиса 2008-2009 гг, когда государство, спасая банки и компании, заходило в бизнесы и до сих пор не оттуда не вышло. Предполагалось, что оно заходит на некоторый период, и наступят лучшие времена, когда можно будет начать «большую приватизацию». Но они не настали, а разросшиеся госкомпании, действуя как хозяйствующие субъекты, пытаются осуществить экспансию на те или иные рынки, захватить привлекательные виды бизнеса, в том числе, частные.
По словам г-на Шохина, недостаток госкапитализма — сжимание конкуренции, а конкуренция — главный источник инноваций. Основная линия экономической политики властей заключается в поддержке инноваций, цифровизации, роста производительности. Но в ситуации, когда крупные компании, которые были или стали государственными, не чувствуют конкуренции, они не чувствуют и острой потребности во внедрении инноваций. Есть еще структурный вопрос, отмечает президент РСПП. Внешние рынки нуждаются в российских сырьевых товарах, энергетических ресурсах и других видах сырья. Однако пока это будет одним из основных источников дохода компаний и государственного бюджета, нет нужды в какой-либо радикальной перестройке.
А она нужна — сегодня происходит радикальный технологический сдвиг, который называют Индустрией 4.0, цифровой трансформацией, когда невозможно эффективно функционировать без включенности в глобальные цепочки добавленной стоимости, а сами инновационные и цифровые процессы и продукты не имеют национальных границ. В этой связи внутри государственных структур начинается «перезагрузка», и в некотором смысле внедряется плановый подход, когда компаниям спускаются показатели по доле инновационной продукции, по внедрению «цифры», инновационных программ развития, даже по введению должности CDO (Chief Digital Officer). При этом стоит отметить, что принуждение к инновациям и цифровизации не может быть достаточно успешным, если отсутствует устойчивый спрос на них, — рассуждает Александр Шохин.
Конечно, нужны государственные вливания, добавляет он. Прежде всего, это касается финансирования науки — как прикладной, так и академической. Инвестиции в будущее через поддержку научно-образовательных центров также забота государства. Частный бизнес же должен максимально коммерциализировать научные достижения, НИОКР и во многом формировать спрос на них, говорит глава РСПП:
Сейчас мы находимся на рубеже, когда жизнь вынуждает оптимизировать соотношение госсектора и частного и инновационного секторов. Государство должно оставаться регулятором экономики, создавать стимулы для развития бизнеса. Таким образом, мы будем постепенно оптимизировать сформировавшийся у нас государственный капитализм.
Тема ИННОПРОМа — «Цифровое производство и интегрированные решения», одновременно реализуется национальный проект «Цифровая экономика». Что могут дать российской промышленности цифровые технологии?
— Отказ от пресловутого субъективного человеческого фактора, который порождает ошибки и связан с эмоциональным и физическим состоянием конкретного человека. Автоматизация и оцифровка процессов позволяет ошибок избежать. Для потребителя это удобно. Например, человек не обязан заглядывать под капот машины, чтобы проверить, все ли ее детали на месте. Он должен думать об эстетике и технических возможностях автомобиля, а не о том, где прошла его сборка. Кроме того, «цифра» — это рост производительности труда. Это другие возможности, образ жизни, ментальность. В сфере труда появились новые понятия — дистанционный труд или фрилансерство. Раньше считалось, что фрилансер — тот, кто не может устроиться на работу. На самом деле, это человек, который работает в автономном режиме и создает продукт, с которым может выйти на рынок.
Насколько в свете этих процессов сожмется рынок труда? Не потеряют ли люди рабочие места?
— Безусловно, цифровая трансформация должна привести к существенному росту производительности труда и созданию безлюдных производств. Людям предстоит не только осваивать новые профессии, но и менять образ жизни и даже место жительства. В этой связи мы не очень готовы к цифровой трансформации, ведь порой нам придется принимать кардинально новые решения. Принято считать, что если возникнет переизбыток работников на новых производствах, то их смогут поглотить сфера услуг, малый бизнес, самозанятость. Однако при этом тот же современный повар, начиная свой день, первым делом заглядывает в планшет, чтобы сформировать меню. Да и посетитель кафе или ресторана выбирает меню уже пользуясь планшетом. Исходя из современных реалий, предстоит серьезно задуматься о том, кто нам будет нужен через 5-10 лет, кого следует готовить в университетах, техникумах и школах. Может быть, даже придется снижать пенсионный возраст, так как на рынке может возникнуть конкуренция лиц предпенсионного возраста — женщин 55-60 лет и мужчин 60-65 лет, которых мы сегодня убеждаем и стимулируем оставаться на рабочих местах, и людьми 30-50 лет, которые могут оказаться более уязвимой категорией граждан.
Премьер-министр Дмитрий Медведев не так давно высказал мысль о том, что надо думать о переходе на четырехдневную рабочую неделю. Перейти же мы на нее сможем не завтра, а когда произойдет рост производительности труда на основе цифровых технологий, внедрения интернета вещей, автоматизации рутинных производственных и управленческих процессов. Вот тогда, чтобы не породить безработицу, мы будем вынуждены сокращать рабочую неделю. Однако в этой связи придется подумать о том, чем люди будут заняты в свободное время. Нужно формировать новый тип поведения людей. Например, национальный проект «Жилье и комфортная городская среда» предполагает, кроме всего прочего, досуг в пешей доступности от дома, интернет-кафе, места для общения, широкие тротуары, парки, велодорожки. Это уже другой образ жизни, может быть, мы и книги опять читать начнем.
Это будет совершенно иной мир.
— Мы стоим на рубеже, когда традиционное восприятие мира, производства, промышленности меняется, и через 5 -10 лет они будут иными. После системы Госплана СССР я работал в Институте народнохозяйственного прогнозирования Академии наук СССР, и основной темой, которой я занимался, была разработка «Комплексной программы научно-технического прогресса и его социально-экономических последствий на 20 лет». Последний документ мы создали в 1985 году — до 2005 года. Там шла речь о социализме с человеческим лицом.
Как увлечь национальными проектами бизнес, часть представителей которого относятся к ним с осторожным оптимизмом?
— Треть инвестиций в национальные проекты — частные инвестиции. При этом мы видим, что задачи обозначены, но вовлеченности бизнеса еще нет. И мы второй год обсуждаем с бизнесом механизмы подключения к этим проектам. Некоторые решения уже приняты: модернизирован механизм СПИКов (специальных инвестиционных контрактов), которые будут в большей степени ориентированы на технологические решения. Но в то же время скоро год исполнится нашим дискуссиям о так называемых соглашениях по защите и поощрению инвестиций. Это так называемая стабилизационная оговорка, когда любому предпринимателю, который вошел в инвестпроект, гарантируется, как минимум, неухудшение условий ведения бизнеса. Казалось бы, вещи очевидные: если бизнесмен видит, что хуже не станет, налоги не повысятся, не введут ограничение на использование ресурсов, новые разрешительные процедуры и т.п., то он войдет в проект. Но если предпринимателю никто ничего не обещает, максимум, на один бюджетный цикл, то он, скорее, займет выжидательную позицию, чем будет рисковать. Тем более доход от банковских и финансовых операций выше и надежней.
Главное препятствие в реализации национальных проектов — отсутствие определенности и предсказуемости. Все хотят позаботиться о бизнесе, что-то улучшить, но из-за этого правила меняются практически каждый год, а бизнес не успевает их изучить. Когда запускали КППК (корпоративные программы повышения конкурентоспособности), то договаривались о том, что на переходный период — около двух лет как минимум — старые механизмы, на которые бизнес уже сориентировался, например, транспортно-логистическая субсидия, субсидия на НИОКР, останутся в неизменном виде. Тем не менее, до сих пор обещание не выполнено.
Саммит GMIS проходит во второй раз. Каково Ваше мнение о саммите? Это подарок для региона — или же мы своего рода площадка, на которой проверяется его эффективность?
— Следующий GMIS пройдет в Ганновере. Обычно саммит приурочен к большим международным выставкам. Поскольку Екатеринбург два раза подавал заявку на проведение ЭКСПО, для региона это демонстрация того, что он по праву претендовал на этот высокий статус. Решение по проведению Универсиады-2023 в Екатеринбурге — это не менее масштабное мероприятие, чем ЭКСПО, в том числе, по объему новых инвестиций в регион. Тот факт, что к проведению GMIS построен роскошный конгресс-холл, дает основания полагать, что и к Универсиаде будут реализованы масштабные спортивные и социальные проекты.
Когда вам было интереснее работать как экономисту: во время плановой предсказуемой советской модели экономики или после, в эпоху перемен?
— Наверное, в эпоху трансформации в начале 90-х.
О чем вы мечтали тогда?
— Построить капитализм с человеческим лицом.
Автор: Анна Матюхина, специально для DK.RU.