«Присоединяться, вникать, сочувствовать и не торопиться с советами». Интервью с Александром Колмановским о том, почему именно сейчас нужно изменить сценарий взаимоотношений с собственными родителями.
Александр Колмановский — известный психолог, преподаватель, писатель и радиоведущий. DK.RU расспросил психолога, каким образом наше общение с собственными родителями переносится на все отношения в нашей жизни и почему именно сейчас пришло время этот сценарий изменить.
Чаще всего, говорит Александр Колмановский, люди, которые испытывают трудности в отношениях с собственными родителями, формулируют две проблемы: первая — родители преждевременно опустили руки, «сидят на печи», хотя еще могли бы быть активными. Вторая: родители очень назидательны и вмешиваются в процесс воспитания собственных внуков.
Главная проблема, которая существует в отношениях взрослых детей со своими родителями, нашему обывательскому взгляду не очень видна, — считает Александр Колмановский. — Она в том, что наши собственные проблемы в отношениях с детьми, с супругами, с работой в значительной степени зависят не только от прошлых, но и от сегодняшних отношений с родителями.
И надо работать над тем, чтобы эти отношения улучшать: делать их не просто светски-ровными, нормальными, а по-настоящему близкими, дружескими, опекающими по отношению к родителям.
С чего начать, если такие отношения не сформированы?
— Прежде чем делать любой первый шаг, надо приучать себя смотреть на своего родителя не как на кого-то, кто находится надо мной, от кого я завишу или могу ожидать чего-то плохого. Надо приучать себя смотреть на родителя как на объект своей опеки. Для этого нужно понять, что все неприятные родительские проявления — назидательность, раздражительность, бесцеремонность — это проявление не их характера, не их настоящего отношения к нам, а только их глубокой неуверенности в себе, детской недолюбленности. Для меня такое понимание — не психотехника, не уговоры, а медицинская правда жизни.
И когда человек начинает общаться со своими родителями исходя из этой внутренней правды, он разговаривает с ними о них: о том, что для них важно, приятно, страшно, что они делали сегодня днем, что было в жизни. Приучается не ставить стенку и отражать их бесцеремонность, а наоборот — привыкает утешать, показывать родителям их значимость в своих глазах. И чем больше человек занимается такой работой (это называется «усыновление родителей»), тем лучше чувствует себя по жизни.
Если родители, как вы говорите, опускают руки, как можно им помочь? Тоже действовать из позиции утешения?
— Да, именно так. Надо присоединяться и поднимать им тонус. Но точно так же, как и в отношениях с собственными детьми, важно понимать, что настоящее сочувствие никогда не сопровождается никакими советами. Я вспоминаю одну свою собеседницу, которая жаловалась на свою маму, на тот момент еще 60-летнюю, — что она сидит дома, киснет и только смотрит телевизор. И мы обсуждали, что надо бы сделать — потихоньку расспрашивать, что маме было интересно, чем бы она хотела заняться сейчас, если бы была волшебная палочка. И моя собеседница таким образом выяснила, что ее маме было бы интересно вышивать. «Так прекрасно! Пойди на курсы вышивки!», — сказала она маме.
Этот совет сразу все перечеркивает и показывает, что весь предыдущий диалог был не проявлением сочувствия и интереса к внутреннему миру другого человека, а попыткой его исправить, к чему-то подтолкнуть. Это сразу вызывает протест.
Достаточно ограничиваться расспросами, нетехническим искренним вниканием — это и есть тот максимальный импульс, который можно придать такой маме, у которой нет активного куража в жизни. Если мама рассуждает: «Я бы занялась этим, да не знаю, как», дочка может сказать: «Хочешь, я тебе посмотрю курсы в интернете?».
Присоединяться, вникать, сочувствовать и не торопиться ни с какими советами и подсказками. Люди слышат наши советы только с того момента, когда они сами о них спрашивают.
Есть мнение, что не нужно быть родителями своим родителям, а необходимо относиться к ним как к взрослым. Нет ли здесь противоречия с тем, что вы говорите?
— Конечно, есть. Это очень расхожее мнение, что нужно с родителями строить отношения «взрослый — взрослый». И это было бы правильно. Если бы наши родители действительно были взрослыми. Но ведь такие проявления, как бесцеремонность и безответственность, — это инфантильность. Хорошо было бы иметь с ними дело как со взрослыми, но они же не взрослые!
Это точно так же, как с нашими маленькими детьми. Представьте 10-летнего ребенка. И вот я, родитель, иногда на него ворчу, иногда кричу, устраиваю бойкоты, наказываю. У нас, у взрослых, это устроено так: волна накатила, схлынула и все в порядке — я снова общаюсь с ним доброжелательно. Но у ребенка это остается в памяти на всю жизнь. И когда он станет 30-летним, будет неправильно, если он окажется злопамятен и предъявит нам эту претензию. Ему важно понять, что я тогда с ним так разговаривал не потому, что плохо к нему относился, а потому что я был в плохом настроении, не уверен в себе, чего-то боялся, был раздражен. Это не я плохой, это мне было плохо.
И такое объяснение справедливо, и будет отвечать тому, что реально происходит между людьми. Если это так, надо взять эту простую логику и, не расплескав, перенести на одно генеалогическое звено выше. И нам самим так отнестись к нашим родителям.
Но не все же родители ведут себя как дети.
— Если родитель ведет себя как зрелый человек, нет никакой проблемы. Но реально проблемы есть в 100% случаев. Все люди — даже самые добрые, психологически устойчивые, реализовавшиеся — мы все остаемся живыми, а значит слабыми. И неизбежно нагружаем негативом друг друга: супруги — супругов, родители — детей. И весь фокус в том, чтобы сосредоточиться именно на этой негативности и отнестись так, как мы сейчас с вами обсуждаем.
Вы говорили, что инфантильность человека проявляется именно в отношениях с родителями. Расскажите, как именно?
— Инфантильность — это когда ты ждешь, что люди что-то для тебя сделают. Что твой партнер проявится так, что тебе самому (или самой) будет легче вести себя правильно и хорошо. Это ощущения детей. А что такое зрелость? Это когда ты берешь ответственность на себя, думаешь, как тебе повести себя с партнером так, чтобы он проявлялся адекватнее, не боялся, был легче в общении. Это то, чего мы все ждем по отношению к себе от наших партнеров.
Эта инфантильность и закрепляется в наших детских отношениях с родителями. В частности, когда родитель ребенка ругает, игнорирует, наказывает. Это все само по себе неприятно и болезненно.
Но самый большой урон наносится, когда родитель загоняет ребенка во встречно негативную позу. Ребенок обижается, огрызается, говорит: «Я тебя ненавижу, ты мне всю жизнь портишь!». Эти негативные реакции, сформированные в отношениях с родителями, никуда не деваются. Они же вырываются у нас потом в наших взрослых разговорах с проблемными собеседниками.
Поэтому если именно на отношениях с родителями наработать противоположный навык — не огрызаться и обижаться, а утешать — он автоматически распространится на все остальные наши взрослые взаимодействия.
Есть ли какой-то универсальный совет, как такое взаимодействие наладить?
— Как устроить так, чтобы все в жизни было идеально? Я такого способа не знаю и сомневаюсь, что он есть. Что есть — это разные направленности. Можно устраивать свои отношения так, что они будут все больше улучшать качество жизни, разумеется, никогда не доходя до идеала. А если прицельно этим не заниматься, отношения будут развиваться стихийно. Это не всегда плохо, но все-таки вероятность, что они будут улучшаться, в таком случае гораздо меньше.
Хотя вы правы — есть универсальная жизненная позиция, которая одинаково точно вписывается в отношения и с собственными родителями, и детьми, и с партнером.
Позиция, которая способствует постепенному улучшению качества жизни, — брать ответственность максимально на себя.
В завершение нашего разговора не могу не спросить. Получая ежедневно большой поток информации об эпидемии коронавируса, как не поддаваться панике?
— Эта информация действительно вызывает понятные опасения и беспокойство у любого человека. Но выясняется, что наибольший стресс развивается у людей, недостаточно социализированных. Когда человек не чувствует, что он занимает правильное место между людьми. Скажем, в любых трагических ситуациях наибольший стресс развивается у домохозяек.
Поэтому человеку нужно оглянуться на свою жизнь и посмотреть, своим ли делом он занимается, насколько он позитивен для своего ближайшего окружения, насколько больше он там выслушивает, чем выговаривается, указывает ли кому-то на неряшливо валяющийся пакет или сам его молча поднимает. Это одна сторона мер по уменьшению собственной тревожности.
Другая — понять, что при такой внешней угрозе боюсь не только я. Боятся все. Уменьшить собственную тревожность можно, стараясь утешать окружающих. Физически заботиться — налить чаю, поговорить о страхах — спокойнее ли тебе дома, можешь ли ты ходить на улице в маске или стесняешься? Чем больше ты в таком формате присоединяешься к тому, кто тоже боится, тем твой собственный страх меньше.
И я всячески приветствую все эти меры по карантину, изоляции и самоизоляции. Кому-то они могут показаться преждевременными и чрезмерными, но я считаю их правильными. Очень хорошо, что именно на этой стадии можно спохватиться и предотвратить более масштабную эпидемию.