В 2005 г. фонд «Русский предприниматель», руководимый Сергеем Писаревым, занялся поисками национальной идеи. Итогом работы группы экспертов стала «Русская доктрина», предлагавшая свой путь развити
Сергей Писарев, предприниматель первой волны, создавший многопрофильную компанию «Байкал», теперь работает на государство. Его задача — наполнять федеральный бюджет. Источник доходов, найденный г-ном Писаревым, — газовые и нефтяные скважины, пробуренные во времена СССР. С точки зрения среднего российского бизнесмена, в своей карьере он достиг вершины — «сел на трубу».
По словам Сергея Писарева, работать на государство ему предложил духовный наставник, сказавший: «Вы же упрекаете чиновников в некомпетентности — вот вам шанс показать самому, что можно сделать в государственных интересах. Вы — человек обеспеченный, воровать не станете». Примерно тогда же знакомые из Москвы и Питера сообщили г-ну Писареву, что Росимущество ищет директора филиала ГУП в УрФО и они могут составить ему протекцию. Сергей Писарев ответил, что готов, если не придется брать взятки и делиться с московскими чиновниками (он слышал, что такое случается). И решил попробовать.
Получилось у вас руководить филиалом ГУПа?
— Получилось, но на короткий срок — чужих система выдавливает. Как ни странно (хотя что тут странного?), ГУП не проявлял заинтересованности в пополнении казны. Мой филиал в УрФО был самым рентабельным, но отношения с московским офисом не складывались. В довершение всего одним из руководителей ГУПа стал директор филиала из Новосибирска, где были хищения денег (это установило следствие). То есть для руководства ГУПа опыт Новосибирска оказался более интересным, чем деятельность уральского филиала, перечислявшего деньги.
В чем заключалась ваша работа, когда вы были при исполнении?
— В некотором смысле это рейдерство в интересах государства. «ФТ-центр», как подразделение Росимущества, разыскивал федеральную собственность, которая использовалась незаконно (не владельцем) или неэффективно (арендная плата была заниженной или не взималась). Нередко объекты недвижимости оказывались и вовсе бесхозными. Такое имущество мы приводили в чувство — закрепляли за ГУПом, чтобы запустить в оборот на более выгодных условиях. Доход от коммерческой деятельности поступал в федеральный бюджет.
Перечень объектов, которые предстояло найти, у вас был или вы работали вслепую?
— Частично он существовал, частично — требовал обновления, так как некоторые объекты числились не в федеральной собственности, а где-то в другом ведомстве. Были случаи, когда мы судились, проходили несколько инстанций и возвращали объекты Федерации. Были спорные объекты, на которые претендовали коммерческие структуры, областные и муниципальные власти и Федерация. Выяснять, кто истинный хозяин, тоже приходилось через суды.
Сколько денег вы заработали для государства за два года?
— Уральский филиал выявил и поставил на баланс имущество на 3,5 млрд руб. Но это был первый шаг, а следующий заключался в том, чтобы выставить эти объекты на продажу через аукционы и конкурсы. Без эффективного собственника они просто развалятся — обычно речь идет о старых зданиях, требующих серьезных вложений, а арендаторам наплевать, в каком они техническом состоянии. Так случилось и с гостиницей «Большой Урал», где арендатору было проблематично вкладывать средства в реконструкцию не своей собственности, и с гостиницей «Исеть», и со зданием, где находится типография «Уральский рабочий».
Недавно агентство по культуре пыталось выселить типографию с помощью судебных приставов. С этой организацией вы работали вместе или независимо друг от друга?
— Независимо. Это не само федеральное агентство, на мой взгляд, это «фирма- поганка», созданная для коммерческих целей. Казалось бы, функция этой структуры — следить за состоянием исторических и архитектурных памятников, но ее руководители пытаются зарабатывать, выгоняя одних арендаторов и отдавая их площади другим. Есть даже постановление о ликвидации этой фирмы, но она по-прежнему существует и продолжает чудить. Причем только в трех городах — Москве, Питере и Екатеринбурге. Больше — нигде. Якобы деньги арендаторов уходят на реставрацию, но вы можете сами видеть, в каком состоянии многие годы находятся переданные им федеральные памятники в Екатеринбурге. Агентство и не думает ремонтировать.
Куда в таком случае деваются собранные деньги?
— Можно только догадываться, но уж точно не на ремонты.
То есть две государственные структуры конкурировали за государственную собственность?
— Мы судились с этой фирмой. Несколько объектов я у нее отобрал по решению суда. В свое время мы нашли общий язык с типографией «Уральский рабочий» — ей не нужны все площади и она не отказывается платить аренду. В этом смысле мы честнее. Мы не говорим, что собираемся ремонтировать памятники. Наша задача — продать здания через аукцион или обеспечить их реконструкцию через инвестконкурс. Можно было бы включить эти объекты в общий список приватизации, но из-за российской бюрократии такой механизм остается слишком инертным. А здесь идет точечная работа — берется объект, закрепляется за федеральным ГУПом и выставляется на продажу.
Удалось вам что-то продать?
— Нет. Накануне последних выборов президента РФ вышло постановление о моратории на сделки с федеральной собственностью. Продавать недвижимость запретили. А становиться хозяйственником, собирающим арендные платежи, мне не хотелось. И я ушел. Мне кажется, что на сегодня целесообразно передать все федеральные памятники в областную собственность — мораторий на нее не распространяется. От этого выиграли бы все.
Деньги под ногами
Занимаясь недвижимостью, Сергей Писарев обратил внимание, что на Севере есть такой колоссальный массив государственной собственности, как нефтяные и газовые скважины, пробуренные еще в советское время. В государственном реестре их 900, а в действительности, по словам геологов, около 20 тыс. Раньше себестоимость такой скважины составляла около 100 млн руб., в сегодняшних ценах это в среднем миллиард. Идея лежала на поверхности — продажа и сдача в аренду скважин избавит Российскую Федерацию от материальных и экологических проблем.
Вы говорили, что на продажу федеральных объектов объявлен мораторий. Как вы собираетесь распределять скважины?
— Мораторий распространяется на объекты в муниципальных образованиях, а все скважины — в чистом поле. Юридически их можно продавать.
Что представляют собой эти 20 тыс. скважин?
— Их можно поделить на три типа. Первый — очевидно хорошие, в которых есть и газ, и нефть. Недропользователь с удовольствием их купит или возьмет в аренду. Второй тип — скважины, где дебет недостаточен для крупных организаций, но небольшим компаниям они могут быть интересны. С помощью инновационных технологий (например, микровзрывами) такую скважину можно активизировать — она начнет выдавать газ и нефть в больших количествах. Третий тип скважин — те, что заведомо считаются бесперспективными. Хотя геологи уверяют (я сам по первой специальности — горняк-подземщик), что скважина глубиной 3,5 км обычно помогает найти что-нибудь полезное — не нефть, так уголь или минералы. Надо анализировать имеющуюся информацию. Вся эта работа мне очень интересна.
А газовики и нефтяники захотят вкладывать деньги в старые скважины?
— Некоторые скважины находятся на территории, где уже работает компания, получившая лицензию на месторождение. То есть нефтяным или газовым полем она распоряжается, а пробуренные дырки остаются государственными. По идее пользователь месторождений должен искать нефть или газ самостоятельно. Но где гарантия, что ему повезет на первой или второй скважине? А здесь — готовый вариант. Некоторые разведочные скважины можно сразу использовать для добычи — у них те же параметры: диаметр 40 см, глубина 3,5 км. Это гигантские сооружения. Поэтому недропользователи готовы взять эти скважины в аренду или купить, но прежде нужно, чтобы скважина попала в государственный реестр, прошла инвентаризацию. Сейчас информация о них есть только у геологов. Об этом я написал в Росимущество соответствующую справку.
То есть инициатором этого процесса были вы?
— Не возьмусь утверждать, что волна пошла после моей справки. Так или иначе, на одном из совещаний Владимиру Путину доложили — таких скважин в России около 200 тыс. Из Москвы пошли импульсы, что с этим хозяйством нужно разобраться. Но беда в том, что в территориальных управлениях Росимущества ни людей, ни денег на эти цели нет. Пущенная волна какое-то время бегала вниз-вверх, а потом затихла. И вот сейчас руководство ФАУГИ поручило ФГУП «Дирекция по инвестиционной деятельности» заняться этой работой. Им сказали, что есть человек, знакомый с темой, и после переговоров мне предложили возглавить филиал этого ГУПа в УрФО.
С чего вы начали?
— Сейчас мы нашли несколько газовых скважин, интересующих частные компании. Они подали заявки — просят продать. Осталось закрепить скважины за ГУПом и организовать их реализацию. А попутно — решить экологические вопросы.
— Достаточно.
Сколько им придется заплатить?
— Должна быть оценка, учитывающая базовые факторы: техническое состояние и наличие полезных ископаемых.
А если скважина в хорошем техническом состоянии и нефти столько, что можно качать и качать?
— Сейчас трудно сказать, какой будет методика расчетов. Раньше скважину продавали от 1 млн до 10 млн руб., но те времена давно прошли. Новая скважина обходится в миллиард. Значит, цена старой должна быть такой, чтобы было выгодно всем — и государству, и недропользователям. Но окончательную цифру должна назвать компетентная оценочная организация.
Продавать федеральное имущество будете по конкурсу?
— По закону на сегодня — только через конкурс. Другое дело, что в ряде случаев конкурсы могут получиться формальными. Какой смысл приобретать скважину, расположенную на чужом участке, где уже ведется добыча газа или нефти? Тому, кто купит, придется договариваться с владельцем лицензии. В целом это вопрос будущего законодательного регулирования.
Первичная информация о скважинах уже собрана или это задача ближайшего времени?
— У геологов в архивах можно найти сведения о номерах скважин и их расположении. Осталась подготовительная работа — вылет на место, осмотр скважины, техническое заключение, экологическое заключение, документальное оформление. Есть примерное понимание, какие затраты придется понести по инвентаризации каждой скважины. Они все разные. Все, что мы делаем, — эксперимент. Если опыт окажется положительным, его можно будет распространить по России.
Сергей Писарев
Родился в 1960 г.
Образование: 1977-1982 гг. — Иркутский политехнический институт, специальность — «горный инженер».
Карьера: 1982-1985 гг. — Иркутский политехнический институт, преподаватель; 1985-1991 гг. — БАМ, сменный инженер при строительстве тоннелей, комсомольская работа (райком, обком, ЦК ВЛКСМ); 1991-2006 гг. — компания «Байкал», генеральный директор; 2006-2008 гг. — ФГУП «Федеральный компьютерный центр по разработке фондовых и товарных компьютерных технологий», директор филиала в УрФО; с 2009 г. — ФГУП «Дирекция по инвестиционной деятельности», директор филиала в УрФО.
Семья: женат, четверо детей (двое — от первого брака).
Увлечения: благотворительность (фонд «Русский предприниматель»), общественно-политическая деятельность (екатеринбургское отделение Русского народного собора, патриотический клуб «Урал» партии «Единая Россия»). В Уральском федеральном округе
Источник: полномочное представительство президента РФ в УрФО. Чем владеет Сергей Писарев
Сеть магазинов «Промтовары» — семь объектов
Магазины, которые сдаются в аренду, — «Спорттовары» (пр. Ленина), «Василек» (пр. Ленина, половина площадей), «Орбита» (ул. Малышева, частично)
Салоны красоты и здоровья «Эдем» — два объекта
Сеть терминалов «Мобильные городские платежи»
Рестораны «Утка по-пекински» и «Сербский дворик»
Офисный центр «Октябрьский»
Магазин «Ив Роше»
Студия загара
Автомойка «Белый слон»
Конноспортивный клуб в Сысерти
Офисные помещения в третьей очереди Атриум Палас Отеля
Другие предприятия
Источник: компания «Байкал».
В 2005 г. фонд «Русский предприниматель», руководимый Сергеем Писаревым, занялся поисками национальной идеи. Итогом работы группы экспертов стала «Русская доктрина», предлагавшая свой путь развития России. С этого момента г-н Писарев окончательно перешел в ряды государственников. Годом позже он покинул пост директора «Байкала», поручил заботу о своих активах управляющей компании и возглавил уральский филиал ГУПа с замысловатым названием «Федеральный компьютерный центр по разработке фондовых и товарных компьютерных технологий» («ФТ-центр»). Миссия, которую на него возложили, впрочем, отношения к компьютерным технологиям не имела — Сергею Писареву пришлось разыскивать потерянное федеральное имущество.
По словам Сергея Писарева, работать на государство ему предложил духовный наставник, сказавший: «Вы же упрекаете чиновников в некомпетентности — вот вам шанс показать самому, что можно сделать в государственных интересах. Вы — человек обеспеченный, воровать не станете». Примерно тогда же знакомые из Москвы и Питера сообщили г-ну Писареву, что Росимущество ищет директора филиала ГУП в УрФО и они могут составить ему протекцию. Сергей Писарев ответил, что готов, если не придется брать взятки и делиться с московскими чиновниками (он слышал, что такое случается). И решил попробовать.
Получилось у вас руководить филиалом ГУПа?
— Получилось, но на короткий срок — чужих система выдавливает. Как ни странно (хотя что тут странного?), ГУП не проявлял заинтересованности в пополнении казны. Мой филиал в УрФО был самым рентабельным, но отношения с московским офисом не складывались. В довершение всего одним из руководителей ГУПа стал директор филиала из Новосибирска, где были хищения денег (это установило следствие). То есть для руководства ГУПа опыт Новосибирска оказался более интересным, чем деятельность уральского филиала, перечислявшего деньги.
В чем заключалась ваша работа, когда вы были при исполнении?
— В некотором смысле это рейдерство в интересах государства. «ФТ-центр», как подразделение Росимущества, разыскивал федеральную собственность, которая использовалась незаконно (не владельцем) или неэффективно (арендная плата была заниженной или не взималась). Нередко объекты недвижимости оказывались и вовсе бесхозными. Такое имущество мы приводили в чувство — закрепляли за ГУПом, чтобы запустить в оборот на более выгодных условиях. Доход от коммерческой деятельности поступал в федеральный бюджет.
Перечень объектов, которые предстояло найти, у вас был или вы работали вслепую?
— Частично он существовал, частично — требовал обновления, так как некоторые объекты числились не в федеральной собственности, а где-то в другом ведомстве. Были случаи, когда мы судились, проходили несколько инстанций и возвращали объекты Федерации. Были спорные объекты, на которые претендовали коммерческие структуры, областные и муниципальные власти и Федерация. Выяснять, кто истинный хозяин, тоже приходилось через суды.
Сколько денег вы заработали для государства за два года?
— Уральский филиал выявил и поставил на баланс имущество на 3,5 млрд руб. Но это был первый шаг, а следующий заключался в том, чтобы выставить эти объекты на продажу через аукционы и конкурсы. Без эффективного собственника они просто развалятся — обычно речь идет о старых зданиях, требующих серьезных вложений, а арендаторам наплевать, в каком они техническом состоянии. Так случилось и с гостиницей «Большой Урал», где арендатору было проблематично вкладывать средства в реконструкцию не своей собственности, и с гостиницей «Исеть», и со зданием, где находится типография «Уральский рабочий».
Недавно агентство по культуре пыталось выселить типографию с помощью судебных приставов. С этой организацией вы работали вместе или независимо друг от друга?
— Независимо. Это не само федеральное агентство, на мой взгляд, это «фирма- поганка», созданная для коммерческих целей. Казалось бы, функция этой структуры — следить за состоянием исторических и архитектурных памятников, но ее руководители пытаются зарабатывать, выгоняя одних арендаторов и отдавая их площади другим. Есть даже постановление о ликвидации этой фирмы, но она по-прежнему существует и продолжает чудить. Причем только в трех городах — Москве, Питере и Екатеринбурге. Больше — нигде. Якобы деньги арендаторов уходят на реставрацию, но вы можете сами видеть, в каком состоянии многие годы находятся переданные им федеральные памятники в Екатеринбурге. Агентство и не думает ремонтировать.
Куда в таком случае деваются собранные деньги?
— Можно только догадываться, но уж точно не на ремонты.
То есть две государственные структуры конкурировали за государственную собственность?
— Мы судились с этой фирмой. Несколько объектов я у нее отобрал по решению суда. В свое время мы нашли общий язык с типографией «Уральский рабочий» — ей не нужны все площади и она не отказывается платить аренду. В этом смысле мы честнее. Мы не говорим, что собираемся ремонтировать памятники. Наша задача — продать здания через аукцион или обеспечить их реконструкцию через инвестконкурс. Можно было бы включить эти объекты в общий список приватизации, но из-за российской бюрократии такой механизм остается слишком инертным. А здесь идет точечная работа — берется объект, закрепляется за федеральным ГУПом и выставляется на продажу.
Удалось вам что-то продать?
— Нет. Накануне последних выборов президента РФ вышло постановление о моратории на сделки с федеральной собственностью. Продавать недвижимость запретили. А становиться хозяйственником, собирающим арендные платежи, мне не хотелось. И я ушел. Мне кажется, что на сегодня целесообразно передать все федеральные памятники в областную собственность — мораторий на нее не распространяется. От этого выиграли бы все.
Деньги под ногами
Занимаясь недвижимостью, Сергей Писарев обратил внимание, что на Севере есть такой колоссальный массив государственной собственности, как нефтяные и газовые скважины, пробуренные еще в советское время. В государственном реестре их 900, а в действительности, по словам геологов, около 20 тыс. Раньше себестоимость такой скважины составляла около 100 млн руб., в сегодняшних ценах это в среднем миллиард. Идея лежала на поверхности — продажа и сдача в аренду скважин избавит Российскую Федерацию от материальных и экологических проблем.
Вы говорили, что на продажу федеральных объектов объявлен мораторий. Как вы собираетесь распределять скважины?
— Мораторий распространяется на объекты в муниципальных образованиях, а все скважины — в чистом поле. Юридически их можно продавать.
Что представляют собой эти 20 тыс. скважин?
— Их можно поделить на три типа. Первый — очевидно хорошие, в которых есть и газ, и нефть. Недропользователь с удовольствием их купит или возьмет в аренду. Второй тип — скважины, где дебет недостаточен для крупных организаций, но небольшим компаниям они могут быть интересны. С помощью инновационных технологий (например, микровзрывами) такую скважину можно активизировать — она начнет выдавать газ и нефть в больших количествах. Третий тип скважин — те, что заведомо считаются бесперспективными. Хотя геологи уверяют (я сам по первой специальности — горняк-подземщик), что скважина глубиной 3,5 км обычно помогает найти что-нибудь полезное — не нефть, так уголь или минералы. Надо анализировать имеющуюся информацию. Вся эта работа мне очень интересна.
А газовики и нефтяники захотят вкладывать деньги в старые скважины?
— Некоторые скважины находятся на территории, где уже работает компания, получившая лицензию на месторождение. То есть нефтяным или газовым полем она распоряжается, а пробуренные дырки остаются государственными. По идее пользователь месторождений должен искать нефть или газ самостоятельно. Но где гарантия, что ему повезет на первой или второй скважине? А здесь — готовый вариант. Некоторые разведочные скважины можно сразу использовать для добычи — у них те же параметры: диаметр 40 см, глубина 3,5 км. Это гигантские сооружения. Поэтому недропользователи готовы взять эти скважины в аренду или купить, но прежде нужно, чтобы скважина попала в государственный реестр, прошла инвентаризацию. Сейчас информация о них есть только у геологов. Об этом я написал в Росимущество соответствующую справку.
То есть инициатором этого процесса были вы?
— Не возьмусь утверждать, что волна пошла после моей справки. Так или иначе, на одном из совещаний Владимиру Путину доложили — таких скважин в России около 200 тыс. Из Москвы пошли импульсы, что с этим хозяйством нужно разобраться. Но беда в том, что в территориальных управлениях Росимущества ни людей, ни денег на эти цели нет. Пущенная волна какое-то время бегала вниз-вверх, а потом затихла. И вот сейчас руководство ФАУГИ поручило ФГУП «Дирекция по инвестиционной деятельности» заняться этой работой. Им сказали, что есть человек, знакомый с темой, и после переговоров мне предложили возглавить филиал этого ГУПа в УрФО.
С чего вы начали?
— Сейчас мы нашли несколько газовых скважин, интересующих частные компании. Они подали заявки — просят продать. Осталось закрепить скважины за ГУПом и организовать их реализацию. А попутно — решить экологические вопросы.
— Достаточно.
Сколько им придется заплатить?
— Должна быть оценка, учитывающая базовые факторы: техническое состояние и наличие полезных ископаемых.
А если скважина в хорошем техническом состоянии и нефти столько, что можно качать и качать?
— Сейчас трудно сказать, какой будет методика расчетов. Раньше скважину продавали от 1 млн до 10 млн руб., но те времена давно прошли. Новая скважина обходится в миллиард. Значит, цена старой должна быть такой, чтобы было выгодно всем — и государству, и недропользователям. Но окончательную цифру должна назвать компетентная оценочная организация.
Продавать федеральное имущество будете по конкурсу?
— По закону на сегодня — только через конкурс. Другое дело, что в ряде случаев конкурсы могут получиться формальными. Какой смысл приобретать скважину, расположенную на чужом участке, где уже ведется добыча газа или нефти? Тому, кто купит, придется договариваться с владельцем лицензии. В целом это вопрос будущего законодательного регулирования.
Первичная информация о скважинах уже собрана или это задача ближайшего времени?
— У геологов в архивах можно найти сведения о номерах скважин и их расположении. Осталась подготовительная работа — вылет на место, осмотр скважины, техническое заключение, экологическое заключение, документальное оформление. Есть примерное понимание, какие затраты придется понести по инвентаризации каждой скважины. Они все разные. Все, что мы делаем, — эксперимент. Если опыт окажется положительным, его можно будет распространить по России.
Сергей Писарев
Родился в 1960 г.
Образование: 1977-1982 гг. — Иркутский политехнический институт, специальность — «горный инженер».
Карьера: 1982-1985 гг. — Иркутский политехнический институт, преподаватель; 1985-1991 гг. — БАМ, сменный инженер при строительстве тоннелей, комсомольская работа (райком, обком, ЦК ВЛКСМ); 1991-2006 гг. — компания «Байкал», генеральный директор; 2006-2008 гг. — ФГУП «Федеральный компьютерный центр по разработке фондовых и товарных компьютерных технологий», директор филиала в УрФО; с 2009 г. — ФГУП «Дирекция по инвестиционной деятельности», директор филиала в УрФО.
Семья: женат, четверо детей (двое — от первого брака).
Увлечения: благотворительность (фонд «Русский предприниматель»), общественно-политическая деятельность (екатеринбургское отделение Русского народного собора, патриотический клуб «Урал» партии «Единая Россия»). В Уральском федеральном округе
| открыто и разведано около 700 месторождений углеводородного сырья |
|
80% нефтяных и газовых скважин находится на территории ЯНАО и ХМАО |
|
6% мировых запасов нефти |
|
28% мировых запасов газа |
| добывается 68% всей российской нефти |
| добывается 92% всего российского газа |
Источник: полномочное представительство президента РФ в УрФО. Чем владеет Сергей Писарев
Сеть магазинов «Промтовары» — семь объектов
Магазины, которые сдаются в аренду, — «Спорттовары» (пр. Ленина), «Василек» (пр. Ленина, половина площадей), «Орбита» (ул. Малышева, частично)
Салоны красоты и здоровья «Эдем» — два объекта
Сеть терминалов «Мобильные городские платежи»
Рестораны «Утка по-пекински» и «Сербский дворик»
Офисный центр «Октябрьский»
Магазин «Ив Роше»
Студия загара
Автомойка «Белый слон»
Конноспортивный клуб в Сысерти
Офисные помещения в третьей очереди Атриум Палас Отеля
Другие предприятия
Источник: компания «Байкал».