Родитель инициативных проектов

Евгений Горенбург

СК «Динамо — Хоккей на траве»

 

Родитель инициативных проектов

 

Евгений Горенбург — персона публичная, но известен он в кардинально отличающихся друг от друга ипостасях. Одни знают его как врача, другие — как спортфункционера, третьи — как предпринимателя, четвертые — как рок-музыканта и шоумена, коллекционера коньяков и т. д. Но четко сказать, как все это удается ­связать воедино, г-н Горенбург, к своему удивлению, не может.

 

Евгений
Горенбург

Родился 13 января 1960 г . в Свердловске.

Образование:
1977-1983 гг. —
Свердловский мединститут;
1983-1991 гг. — интернатура при ОКБ № 1, аспирантура в ­Медицинском научном центре ­(воздействие электромагнитного ­излучения на клетки тела), спецординатура (целевая подготовка для работы в африканских странах).

Карьера:
1983-1986 гг. — врач-терапевт; 1983-1990 гг. — проводил выездные дискотеки (100 дней просидел в СИЗО по уголовному делу о незаконной предпринимательской деятельности, на суде дело закрыли за отсутствием состава преступления);
1987 г. — организовал рок-группу «Топ» (автор музыки и текстов, гитарист, записал 4 CD);
с 1991 г. — директор, президент СК «Динамо — Хоккей на траве», соучредитель нескольких коммерческих организаций Екатеринбурга;
с 2000 г. — проводит рок-фестиваль «Старый Новый Рок».

Семья:  женат, воспитывает двух сыновей.

 

При всех прочих заслугах Евгений Горенбург предпочитает, чтобы все его воспринимали в первую очередь как спортивного менеджера. Поэтому президент СК «Динамо — Хоккей на траве» местом беседы назначил одноименный стадион, где наши сражались с хоккеистами из Казани — чемпионами прошлогоднего сезона. Когда я оказался на трибуне, была ничья 2:2, но г-н Горенбург был явно недоволен игрой своих подопечных, о чем свидетельствовали его сдобренные крепкими словами комментарии. Не отрывая взгляда от поля, он вкратце рассказал, что хоккей на траве зародился в олимпийской Греции, это красивый и опасный вид спорта: несмотря на то что клюшки игроков кажутся короткими, они могут придать мячу бешеное ускорение, а поскольку вес снаряда превышает полкило, редкий матч обходится без серьезных травм. Беседа завязалась, когда наши, скрепя кроссовками по специально политому полю (стадион «Динамо» усилиями г-на Горенбурга за два года превратился в качественную тренировочную базу — одна только искусственная трава стоит около $400 тыс.), порадовали своего президента голом и вырвались вперед.

В прошлом году вы собирались выиграть российское первенство, но…

— Да, мы стали четвертыми. Почему? Понимаете, в Габоне, Венесуэле или Новой Гвинее нет хороших хоккейных команд не потому, что там не найти хороших игроков, просто там нет денег на их воспитание. Так и у нас — победы зависят от хорошего и регулярного финансирования. В год команде требуется $1,5 млн — в 2005-м у нас было $350 тыс. А Шаймиев финансирует казанское «Динамо» в полном объеме — все полтора миллиона. К тому же татары стали финансировать Федерацию, что позволяет им планировать таблицу матчей по своему усмотрению.

Неспортивно как-то.

— Спорт — это война минус убийство: все средства хороши. Татарстан по непонятной причине в России — самый дотируемый из федеральной казны регион. Есть деньги, а значит, команды растут: посмотрите на их хоккей, баскетбол, волейбол — они сейчас на подъеме. А мы все время с протянутой рукой. Сейчас в клубе застой, можно сказать, мы в самой низшей точке развития — это выражается и в отношении спортсменов к поставленной задаче. Хуже не стало, но ближайшие соперники резко пошли вперед, а мы остались на месте. Новый сезон только начался, в этом году мы планируем собрать $650 тыс. — нужно переломить ситуацию и дальше побеждать.

Я так понимаю, ваша задача как президента находить деньги для клуба. Каковы источники?

— Половина идет по областной программе поддержки команд высшего спортивного мастерства, остальное — спонсоры. В этом году нас хорошо поддерживают строители — «Атомстройкомплекс», Невьянский цементный завод, сейчас веду переговоры с «Уралсвязьинформом».

Вы типичный президент спортклуба или обычно на хозяйстве бывшие тренеры и спортсмены?

— Спортсменов как раз мало — в основном это менеджеры или политики: президент хоккейного клуба «Электросталь» — спикер гордумы, волейбол курирует начальник ФСБ Патрушев и т. д. У нашего же клуба есть попечительский совет, его возглавляет зампредседателя областного правительства Анатолий Тарасов. Совет решает вопросы развития клуба, господдержки. У меня тут только представительские функции, я — проводник. Сам я договариваюсь, точнее, уговариваю спонсоров помочь спорту, ну и стараюсь, чтобы полученных денег хватило команде: поездки на турниры, зар­плата тренерам и игрокам, форма, оборудование, подготовка второго состава. Все это — некоммерческое партнерство СК «Динамо — Хоккей на траве».

Соберете деньги, перекупите татарских игроков и выиграете?

— Ха, это они могут наших купить, и покупают. Клубных денег хватает только на легионеров из более слабых команд. В этом году троих из Узбекистана привезли — вон они бегают…

Пока мы беседовали о проблемах спортивного менеджмента, наши безответно пропустили три гола. Время матча близилось к концу — президент, не скрывая расстройства, попрощался с коллегами по клубу и наиболее преданными болельщиками: сославшись на дела, он попросил перенести интервью на пару часов в кафе Fruit (экс-клуб «Менделеев»), будучи его совладельцем. Придя в назначенный срок, я сообщил официантке, мол, к Евгению Львовичу. «А кто это?» — изумилась она. «Горенбург!» — раскрыл глаза на личность ее шефа фотокорреспондент «ДК». — «А-а-а, присаживайтесь, принести вам что-нибудь?» Выбрав кофе, я позвонил на мобильник своему собеседнику. «Заказывайте пока себе вкусную жирную пищу, я подъезжаю». Через 10 минут хозяин заведения сидел перед нами: очевидно, чашка кофе, стоящая передо мной, показалась ему неуместной в обеденное время, и он велел подоспевшей девушке принести всем по бенто-ланчу. Унося заказ, она чуть не столкнулась с директором Fame Studio Дмитрием Куниловым. Фотограф по-приятельски поздоровался с г-ном Горенбургом, на что тот решил ответить «офигительным анекдотом». «Это про девочку, которая?!.» — «Ага, знаешь уже?» — «Жень, твои анекдоты расходятся быстрее, чем ты их рассказываешь!» Они смеялись и обсуждали предстоящий концерт группы «Урфин Джюс», а у меня не шла из головы неосведомленность персонала Fruit.

Евгений Львович, вы когда-нибудь управляли этим заведением?

— Отчасти и давно. Где-то в 98-м ко мне обратились киокушины из «Идущих к солнцу»: у них были права аренды на это помещение и они хотели сделать там что-нибудь, например дискотеку.

А почему к вам?

— До этого я как режиссер делал чемпионат России по карате. Шоу. А для успешного шоу известно что нужно — лилипуты, животные или дети. А тут как раз на гастроли цирк Филатова с медведями приехал. Мы приходим с дрожащим сердцем к Филатову (а он только после бани — в халате, расслабленный), ставим задачу: нам бы мишек каратистам показать. Тут кто-то из нашей толпы, чтоб заинтересовать артиста, говорит: «Там будет японское телевидение, вас снимут и там покажут!» А он так отстраненно: «Японское? Были мы в Японии… раз 20… и все время нас снимало японское телевидение». А каратист не унимается: «Мы вам готовы деньги заплатить». Филатов вообще недоуменно: «У вас там что, рубли? Не надо, дрессировщикам чего-нибудь дадите — и ладно. Дам я мишек спортсменам». В общем, шоу получилось как надо: каратисты доски ломают, медведи ревут и танцуют, японцы в восторге.

После этого мы и договорились с кио­кушинами, что будем дискотеку делать. Взяли хороших арт-директоров, «Менделеев» стал таким бомондным клубом.

Но вскоре сдулся…

— Он не сдулся, просто выяснилось: учредители хотели, чтоб там кухня хорошая была, можно было гостей встречать, японцев всяких… а тут все под танцы было заточено. В итоге они решили выйти из бизнеса, к тому же он не приносил большого дохода, продали долю людям, с которыми мы продолжили.

Например, с Андреем Коркиным — вашим соседом по лестничной клетке.

— Ну да, я порекомендовал Андрея владельцам, и он выкупил их долю. Потом, кстати, мы переформатировали «Менделеев» под ланч-кафе (не путать с лаунж), вечером концерты рок-групп там проходили. Сейчас он в третий раз переродился, Fruit он теперь: вон интерьер какой и кухня лучше…

Что, управлением занимается наемный директор, а вы не вмешиваетесь?

— Я решаю глобальные вопросы, связанные с вложением больших денег, вот, например, по входной группе сейчас разговаривал... арендные отношения, внутренние разбирательства, конфликты с третьими сторонами и т. д. А текучку делегирую. Если возникают спорные ситуации — директор обращается ко мне, конечно, хотелось, чтобы вообще не обращался, но пока не получается.

Многие собственники годами бьются, чтобы хоть как-то отстраниться от оперативной деятельности, а у вас так легко?

— Ну это же классика — четвертая форма управления предприятием: все знают, что шеф где-то есть, но его никто не видел. Может быть, у меня финансовые притязания невысоки, не знаю… Одно скажу точно: мелкий и средний бизнес строится под человека. Не под идею — пусть она будет хоть сто раз гениальной. Если будет управленец, который горит делом, разбирается в вопросе и в него поверят акционеры — будет дело: они вложат деньги и посмотрят, что получится — удачно или нет, потом откорректируют, а дальше все… контроль и стратегия. Во всех бизнесах, в которых я участвую, у меня подобная функция — надзорно-стратегическая, и ни одним я не владею единолично.

А как?

— На паях с партнерами, и все это разные люди. Я счастливый соучредитель журнала «Уральские авиалинии» — нас там трое, в цветочной фирме «Куба-Либрэ» — тоже трое, в концертном бизнесе было трое, сейчас — четверо.

Это который продюсерский центр «Лад»?

— Бренд «Лад» фестивальный, на нем висят «Старый Новый Рок» и «Рок на Новой волне». Я говорю о фирме, которая предоставляет в аренду звуко— и светоаппаратуру для проведения городских праздников, больших концертов и корпоративных вечеринок. У нас там был большой просад со светом, и, чтобы исправить положение, мы пригласили парня, у которого есть своя световая аппаратура: ввели его миноритарием, дали долю. Кстати, сейчас он там всем управляет, и фирму мы переименовали. Она называется… черт, как же она называется… Что-то совсем плохой стал, как-то же она хорошо называется… забыл… Ладно, вспомню — скажу1.

Дать долю — обязательное условие для успешного делегирования?

— Не совсем так. Это вопрос гибкости управления: насколько в дальнейшем ты сможешь мотивировать директора или наказывать. Если это наемник — все нормально, все по книжке. Если дал долю — теряешь эти механизмы: ну как ты накажешь своего партнера?! Человек волочет бизнес! Это он тебя наказывать будет, если ты ему вовремя не помог. Доля — палка о двух концах, но в конкретной ситуации я отношусь к этому без содрогания и с удовольствием.

Ваша система давала сбои?

— Конечно. Некоторые проекты, созданные на базе журнала «Уральские авиалинии», были неудачными. Нет, сам журнал отличный, там дорогая реклама, ее много, каждый номер приходится раздувать, заказывая литературные статьи, чтобы выдержать соотношение 70% — информация, 30% — реклама, иначе на нас наедет антимонопольный комитет. В общем, прибыльный бизнес. Но были и побочные вещи, например газета «Большие бульвары». Во-первых, мы там нарушили закон «спрос рождает предложение». Спроса на издание не было, даже перед выборами, под которые оно затачивалось. Во-вторых, газета была очень дорогая — толстая, хорошо напечатанная. В-третьих, моя беспечность: нельзя было отдавать все на откуп редакции и самоустраняться. Они же считали, что лучшей рекламой газете будет каждый ее новый выход. Устроили там богемку, сочиняли какие-то немыслимые тексты и напрямую меня дезинформировали о ходе дел. В итоге проект рухнул, все были наказаны и разогнаны.

Потом мы хотели выпускать, на мой взгляд, великолепный проект, ориентированный на Москву, — альманах «Где нас ждут». Должен был получиться событийный календарь — когда что будет в мире: коррида, карнавал, праздник молодого вина, мощный концерт… все в таком роде. Но чтобы он сам о себе хорошо заявил, потребовались большие деньги на выпуск, так что пока проект заморожен.

Вроде бы в кресла самолетов вкладывают какой-то альманах?

— Это мы гид городской сделали по ресторанам и развлечениям Екатеринбурга — в бизнес-классе размещаем, потом, может, продавать в городе будем.

Чья идея?

— Понятно — чья: поесть люблю, обжора. Моя идея.

Сами пишете или критика наняли?

— Ни то ни другое. Критик — он что… его через месяц либо никуда пускать не будут, либо отравят. А тут никто ничего не выдумывает: в тех же креслах мы кладем анкеты, гость города, улетая, заполняет их: где был, что понравилось, баллы проставляет… Их мы и публикуем — все объективно и просто. Три выпуска сделали, сейчас намерены сделать то же по красоте и здоровью.

Ладно, вернемся от успехов к неудачам…

— О чем это вы?

О «Старом Новом Роке». Недавно последний был, восьмой по-моему: все под дождем вымокли… Понимаю, погода от вас не зависит, но… Мы с вами в прошлом году разговаривали точно так же, спустя неделю после концерта, и вы все проклинали, зарекались никогда больше с этим не связываться. Однако…

— Да что «однако»! Сейчас точно такое же состояние! Сам себе говоришь: «Хорош балдеть!»

Не знаю почему, но я вам не верю.

— Я сам себе не верю. Но зимний фестиваль, похоже, мы похоронили. Последний, в «Космосе», трудно было бы сделать лучше — есть повод уйти на покой. С летним… да… погода нас сильно подвела, серьезные убытки нарисовались: мы не досчитались примерно 5 тыс. зрителей, которые испугались и не приехали. От этого сейчас надо как-то отмазываться, придумывать что-то грандиозное.

Наверняка у вас есть уже отработанная технология, сколочена команда. Почему бы не поставить, как вы умеете, наемного директора, и бизнес не умрет.

— Да какой это бизнес! Это инициативный проект, и он именно умрет, потому что убыточен. У любого зимнего фестиваля расходы на организацию и помещение сжирают все деньги. Думали, хоть в этом году на летнем заработаем (в прошлом тоже в минус ушли) — а тут стихийное бедствие.

Технология действительно есть: в отборе участников, организации концерта (три сцены, разделенные по стилевым направлениям), работе со СМИ, спонсорами и т. д. Эту технологию успешно копируют другие. Например, фестиваль «Нашествие». «Наше Радио» часто выступало информационным спонсором фестиваля: они просто посмотрели, как мы работаем, и сняли под кальку.

И команда хорошая — вчетвером мы можем сделать фестиваль за 1,5-2 месяца. Но мои три помощника… они ведь разъезжаются по Москвам да Ленинградам, поскольку это хоббизм в определенной степени. Марина Залогина сейчас пресс-атташе «Мумий Тролля», Вилена Крушинская — PR-специалист «Нашего Радио» и проводит «Нашествие», Люся вон тоже в столицу срывается, будет там фестивали делать.

Тем не менее всегда легче работать, если идея подтвердила себя и есть алгоритм.

— Идея, идея, придумать можно черта лысого, но всегда к экономике притыкаешься. Спонсоры стали привередливей, пугливей и капризнее. Пивные компании показывают свой звериный оскал. Никто уже не заигрывает с аудиторией: всем нужно промывание бренда, а как это будет — в эстетике фестиваля или в рамках концерта у пивного ларька — им это поперечно-полосато. В этом году от нас ушел «Старый мельник», который был в течение четырех лет титульным спонсором «Старого Нового Рока», — организовал свой фестиваль «Крылья». Когда это место оказалось сильно вакантным, до фестиваля оставалось очень мало времени, и я очень благодарен «клинам» (марка «Клинское») за то, что они нас оперативно поддержали.

То есть пиво обязательно?

— Кто его знает… может, пиво, может, связь. Вон «Евросеть» вместе с LG сделали тур с «Уматурман» и «Чайфом». Я на один вопрос внутри себя не могу найти ответа: совершенно точно, что рок-н-ролл никак не в пике интересов молодежи — там Дима Билан и «Фабрика звезд», так почему же тогда все марки стремятся проводить именно рок-фестивали?

Потому, наверное, что попсовые артисты, как ни крути, портят имидж серьезным брендам.

— Ага, это такая политика двойных стандартов: если человек хочет показаться прогрессивным, то говорит, что «Фабрику» на дух не переносит, но на самом деле «Фабрику»-то 90% смотрят, но втихую, под одеялом, — такая моя версия.

Противоречие воистину неразрешимое, но вернемся к спонсорам. Получается, основное в вашем бизнесе — договариваться с ними что в клубе, что на фестивале?

— Я этим много занимаюсь, но, слава богу, у меня другие источники дохода. Мы с вами о них уже говорили. Спонсоры — это постоянная переписка, перезвонка, переговоры, причем общаться приходится на уровне PR-менеджеров, до Ленина, то бишь бренд-менеджера, не допускают. Из тридцати «стреляет» только один, а это минимум два месяца работы.

И все-таки зимний фестиваль хороните?

— Ну… скорее всего, да. Правда, тут может один мегапроект сработать: есть люди, которые хотят привлечь внимание к ранней диагностике и профилактике онкологических заболеваний. Это москвичи, которые производят диагностическое оборудование и чувствуют себя социально обязанными. И они правы, потому что, если, заручившись господдержкой, создать программу по выявлению рака на ранних стадиях, расходы будут существенно ниже, чем суммы, которые пойдут на инвалидизацию населения, — это я вам как доктор говорю.

Вы что — предложили москвичам популяризацию антираковой профилактики через рок-н-ролл?

— М-м-м… не могу раскрыть идею… она проста и гениальна. Фишка в подаче, она завязана на музыкальном движении, я даже знаю, какой должна быть группа хедлайнеров, но если назову хоть одну группу — все станет понятно. Я москвичам все проговорил, они ушли думать, посмотрим, что скажут. Они, правда, полагали, что на концертах можно будет деньги зарабатывать да еще и рекламу размещать. Я сразу сказал, что денег тут нет, но мы ведь можем продавать знаки сопричастности: футболки, банданы, плакаты.

Действительно, я даже девиз придумал: «Взялся за грудь, обследовать ее на уплотненья не забудь!»

— Ну для девиза длинновато, согласитесь. А так… почему бы и нет.

Может быть, вам музыкальным продюсером стать, раскручивать молодые группы — это сейчас модно.

— Модно-то модно, но это опять-таки к вопросу о «Фабрике». Я не смогу побороться с монополией, которая называется Москва, а именно федеральные СМИ. На «Старом Новом Роке» были журналисты из 250 изданий, 80% — региональные. Для Москвы любой региональный фестиваль, даже питерский, — это как для нас концерт, который прошел в Билимбае или Тавде. «Стреляет» от силы одна рок-группа в год, а сколько их всего? И ведь немало хороших. Эту культуру очень тяжело двигать, так что пока я продюсирую только свои проекты.

Вы о своей группе «Топ»?

— И о ней тоже.

Какова, кстати, судьба альбома, который вы записали вместе с Владимиром Шахриным, Вячеславом Бутусовым, Вадимом Самойловым и Максом Покровским?

— Альбом «Топ и звезды» получился — у него хорошая критика, отличные продажи. Я не могу купить его в Екатеринбурге, представляете? Вообще дурдом! Лейбл «Мистерия звука», которому я продал права на два года, напечатал 15 тыс. пластинок — все они ушли. Я им говорю: «Да как можно было не поставить его здесь!» А они: «Так он и в Москве хорошо продается, а на большее мы и не рассчитывали». Сейчас песенный материал пишется тяжелее… Эх… где моя утраченная свежесть, буйство красок!!! Недавно разговаривал на эту тему с Алексеем Романовым из группы «Воскресенье», он тоже говорит, что раньше писал по 10-20 песен в год, сейчас — одну-две. Но утешил: мол, нет причин для беспокойства — меньше мусора в мире будет.

Сейчас я сценарии пишу: один готов, другой созрел — его надо только на бумагу перенести.

Помню, вы были сценаристом одного из первых в стране реалити-шоу «Царская охота». Новый проект телевизионный?

— Нет. Там авторами идеи были Тимур Горяев и Игорь Мишин. Я отвечал за сценарий шоу, мне за это деньги платили. Там был просто ужас: людей брали с улицы и ставили в невыносимые условия, чтобы они поступились честью и достоинством за деньги. Ведущий просто глумился и доводил их до умоисступления.

Как, например?

— Была, скажем, такая постановка: участникам предлагали за $30 тыс. отрубить себе палец. Антураж соответственный — договор, доктор, охрана и т. д. Нашелся один парняга молодой, посчитал: тысяча уйдет на то, чтобы палец обратно пришить, — останусь в наваре. Тут же говорят: «А кто за $300 отрубит этому гражданину палец?» Тут же вскакивает какой-то люмпен: «Да за бабки… конечно, рубану». Его жена кричит: «Сядь, прекрати!!!» Он все равно ломится. На сцене стоит плаха со здоровенным топором, но мы высверлили в нем дырку и воткнули поперек, сквозь нее, металлический прут, чтоб топор вытащить нельзя было. Он со всех сил его тащит, топор качается, парняга бледнеет, девушки-ассистентки визжат: «Прекратите этот ужас, мы у вас больше не работаем!!!» А меня пот холодный пробивает — вспоминаю, что крепление топора-то я не проверил! В студии катарсис. Слава богу, топор он не вытащил, но ручку все-таки отломал. Короче, я счастлив, что проект этот кончился, хотя он был успешен: взял несколько «ТЭФИ-регион», потом его по кускам растащили разные телеканалы.

Сейчас мы вместе с Олегом Раковичем написали сценарий к художественному фильму, рабочее название — «Шуби-дуби лав». С вероятностью в 80% его будут снимать на Свердловской киностудии.

Для вас это в порядке самовыражения?

— Отчего же. Ситуация в кино сейчас меняется: наше прагматичное правительство выкупает доли в прокатных организациях, таких как Central Рartnership, «Каро-фильм», — государству выгодно финансировать отечественные фильмы, ведь деньги возвращаются. В Агентстве по кинематографии появились суммы, но киношники жалуются, что нет нормальных сценариев. Чтобы пропихнуть сценарий туда, конечно, нужен продюсер и протеже в Москве. В Екатеринбурге есть люди, которые входят в Гильдию продюсеров, вот через них я и работаю. Что же касается самовыражения, это, безусловно, верно, но есть еще и корыстный интерес: самый малобюджетный фильм стоит $500 тыс., а сценаристу всяко-разно причитается не менее 5% этих денег.

Второй сценарий перекликается как раз с продюсированием молодых рок-команд. Я их слушаю по долгу службы, многие нравятся — песни навеяли мне некую канву, ну и, разумеется, эта музыка будет в фильме. Такая вот раскрутка.

Что, бизнес вам опостылел? Решили зарабатывать творчеством?

— Напротив, недавно мы в силу живости характера взяли в долгосрочную аренду озеро Белоусовское, что по Серовском тракту…

Зарыбите?

— Не знаю пока. Почему обязательно зарыбливать? Там красиво, купаться можно! Сейчас такой момент, когда я впервые в жизни не знаю, за что хвататься. Вот разберемся с фестивальными убытками, а там посмотрим.

Что все-таки в приоритете: озеро, фестивали, сценарии, профилактика онкологии?

— Хоккей на траве! Я этим давно очень занимаюсь, меня все знают, а я знаю, что тут я безусловно крут.

 

По большому счету проект мне сильно интересен на стартовом этапе. Эмоционально приятно его выдумать, протащить, найти людей, которые зажглись бы им, а дальше… передать в управление.

 

Спорт — это война минус убийство, здесь все средства хороши. Особенно хороши денежные средства, поэтому сегодня побеждают те клубы, у которых все в порядке с финансированием.

Фестиваль — это не бизнес, он убыточен! Как только кончается очередной — выдыхаешь и сам себе говоришь: «Да пропади все пропадом! Хорош балдеть!»

Когда-то давно я написал сценарий ­к кинофильму, теперь с вероятностью 80% ­его снимут. Есть тут, конечно, и элемент ­самореализации, но самое низкобюджетное кино стоит $500 тыс., а сценаристу всяко-разно ­полагается 5%.

 

Фото: из архива Е. Горенбурга