Свердловские предприятия ищут точки роста

За реиндустриализацию выступают участники регионального Союза промышленников и предпринимателей (СОСПП). На встрече с губернатором в январе выяснилось, что они оценивают ситуацию в экономике иначе, чем власти. Точку зрения СОСПП изложил первый вице-президент Михаил Черепанов. По его данным, суммарная прибыль крупных и средних предприятий области за 2013 г. составила 118,9 млрд руб., или 63,3% к уровню 2012 г. Возможности инвестиций за счет прибыли сократились почти вдвое. Производительность труда увеличилась на 1%. И в отличие от 2008-2009 гг., подчеркнул г-н Черепанов, стагнация вызвана не столько глобальными, сколько внутрироссийскими причинами.

При этом, несмотря на дефицитный бюджет, руководство области обещало, что социальные расходы в 2014-2016 гг. будут расти на 6-10% в год — за счет снижения трат на поддержку экономики. Промышленники настаивали, что области нужно увеличить бюджетные средства на подготовку перспективных промышленных площадок, снабженных инженерной инфраструктурой, и на образовательные проекты. А в областных и муниципальных заказах учитывать возможности местных предприятий.

Другие предложения СОСПП касались помощи административным ресурсом при модернизации действующих производств и освоении новых рыночных сегментов.

Губернатор Евгений Куйвашев ответил, что в промышленности все не так уж плохо: «Снижение темпов роста — пока только конъюнктура, которая формируется на мировых финансовых рынках. ВРП региона по итогам года демонстрирует рост — примерно 3%. Индекс промпроизводства снизился по сравнению с прошлым годом до 101% — мы не упали».

Но помощь пообещал.

Догнать и перегнать-2

По словам Михаила Черепанова, на пути к постиндустриальному обществу Россия отказалась от традиционных отраслей, а теперь их придется восстанавливать. Прежде всего это касается промышленности группы «А» (средства производства), которой почти не осталось. «В США реиндустриализация началась раньше, чем в России, и нам сейчас нужно догнать Штаты не столько в переходе к некоему «постиндустриальному» обществу, о чем говорят неолибералы, а в развертывании новой индустриализации», — говорит он.

Помимо оборонного комплекса, который финансирует государство, это под силу крупным холдингам, отраслевым кластерам, сумевшим объединить предприятия в технологические цепочки, и технопаркам, призванным внедрять новые технологии. Но без поддержки, а иногда — без вмешательства власти, справляются не все.

Реконструкцию химико-металлурги­ческого комплекса СУМЗа промышленники считают успешной. УГМК, владеющая предприятием, потратила 12 млрд руб., чтобы решить две задачи — в 1,5 раза увеличить мощности и установить оборудование, утилизирующее 99,7% выбросов диоксида серы. Теперь экологически неблагополучный СУМЗ соответствует европейским стандартам.

Уралмашзаводу, крупнейшему региональному предприятию группы «А», повезло меньше. В начале 2012 г. прежний гендиректор Олег Данченко собирался законсервировать часть цехов, отказаться от лишних площадей и создать новые компактные производства (горное, буровое и металлургическое оборудование, литье, прокатные валки). Все технологические переделы хотели оснастить заново за счет инвестиционной программы, которую финансировал Газпромбанк. Однако летом 2012 г.

г-н Данченко ушел с Уралмашзавода, и реформы остались на бумаге. Производства начали сворачивать, оборудование — резать и сдавать в металлолом. За 2013 г. с предприятия уволилось около 1,5 тыс. человек. Источник, близкий к руководству завода, объясняет эти метаморфозы конфликтом руководства ОМЗ с госкорпорацией «Росатом», лишившей «Ижорские заводы» заказов на реакторы для АЭС. По его словам, чтобы загрузить мощности, руководство ОМЗ передает «Ижоре» номенклатуру Уралмашзавода, а производство в Екатеринбурге сворачивает. «Останется промплощадка с буровым оборудованием, — сказал источник. — Фактически это производство принадлежит не УЗТМ, а юридическому лицу, аффилированному с Газпромбанком. Завод только поставляет комплектующие. Через 3-5 лет об Уралмашзаводе никто не вспомнит».

С кластерами тоже не все гладко. В частности, руководители «Уральского биомедицинского кластера» рассчитывали, что государство даст им денег и преференций для борьбы с иностранными фармкомпаниями. Эдуард Россель, член наблюдательного совета НП, говорит, что руководство кластера составляло инвестпрограмму на 27 млрд руб. в расчете на помощь Свердловской области и Федерации. Обновление предприятий должно увеличить выручку с 11 млрд руб. в 2013 г. до 60-70 млрд руб. в 2020 г. «Чтобы заработать на таблетках 27 млрд руб., нам потребуются сотни лет, — за­явил сенатор. — Я предполагал, что 50% инвестируют сами предприятия, входящие в кластер, и 50% даст Россия. Это было бы что-то вроде ГЧП. Но замысел не сработал. А без помощи государства стратегическая программа «Фарма-2020» не будет выполнена даже наполовину».

По словам и. о. замминистра промышленности и науки Вячеслава Тюменцева, председатель правительства Свердловской области Денис Паслер рекомендовал направлять 70% денег, проходящих через Фонд поддержки малого и среднего бизнеса, на реализацию промышленных проектов. Одновременно, невзирая на дефицит бюджета области в 2014 г., правительство намерено финансировать программу развития промышленности. До 2020 г. на нее выделят около 8 млрд руб. «Что уж скрывать, у нас вообще несколько лет денег на промышленность не выделялось, — признался г-н Тюменцев. — Только в 2013 г. мы дали субсидии на покрытие двух третей ставки рефинансирования банка по кредитам на техническое перевооружение». По данным Минпрома, в 2013 г. субсидии — от 800 тыс. руб. до 72 млн руб. — получили 22 региональных предприятия.

Фармкластеру это, видимо, не помогло. На пресс-конференции в конце марта его директор Сергей Чемезов снова заявил, что выполнить программу «Фарма-2020» не удастся.

Зато свое

Три года Эдуард Россель, недовольный тем, что инсулин завода «Медсинтез» с трудом пробивается на региональные рынки, добивался, чтобы Россия ввела квоты на иностранные лекарства. Скептики говорили, что ничего не выйдет. Но едва США и Европа начали грозить России экономическими санкциями из-за присоединения Крыма, идея импортозамещения материализовалась.

В марте 2014 г. появился проект постановления правительства РФ, запрещающего российским больницам покупать отдельные виды медицинских изделий и оборудования иностранного производства, если такую же номенклатуру производят в России, Белоруссии или Казахстане. По словам г-на Чемезова, аналогичное постановление по поводу лекарств написано и ждет своего часа.

Почти одновременно Дмитрий Пумпянский, глава Группы Синара, выступая на ежегодном съезде РСПП, предложил президенту Владимиру Путину, чтобы руководители компаний с участием государства (независимо от доли) закупали преимущественно товары российских производителей. «Это не противоречит нормам ВТО, — пояснил он, — потому что соответствующее дополнение мы не подписывали. Благодаря мерам поддержки только в трубной отрасли суммарный эффект для российского бюджета может составить до 13 млрд руб. в год».

По мнению г-на Пумпянского, такие же меры протекционизма нужно ввести для всех предприятий, участвующих в масштабных инфраструктурных проектах, а иностранные технологии использовать, если они локализованы в России не менее чем на 60%. В пример глава Группы Синара привел «Газпром», который за последние 10-15 лет свел покупки импортных труб к минимуму.

Готовиться к импортозамещению призвал и президент России. Пока — из-за возможных недопоставок товаров с Украины.

Уральские промышленники оценили новый тренд и сошлись во мнении, что обстоятельства благоприятны, чтобы вытеснить иностранную продукцию, — при условии, что государство обяжет крупных потребителей импорта (в первую очередь оборонные предприятия, нефтяные компании и «Газпром») отказаться от закупок за рубежом и поможет российским заводам наладить собственное производство. В частности, нужны гарантии по банковским кредитам и субсидирование процентной ставки для предприятий машиностроения, металлургии, стройиндустрии, химической и легкой промышленности. При этом иностранные компании, которым не хочется терять рынок, могут выпускать свою продукцию в России. «Многие товары с маркой «Сделано в Китае» производятся иностранными фирмами по собственной технологии. Мы тоже могли бы делать часть стратегической номенклатуры на нашей территории чужими руками», — говорит Анатолий Сысоев, председатель комитета СОСПП по промышленности и взаимодействию с естественными монополиями.

Пример такого рода — соглашение между «Заводом Медсинтез» и немецкой фармацевтической компанией Bayer. По словам Виктора Гайслера, замгендиректора ЗАО «Байер», выпускать в России препараты-блокбастеры, продающиеся по всему миру, не имеет смысла. Но локализация лекарственных средств из списка жизненно необходимых, которые, по российским законам, должны производиться в стране, позволит Bayer получить равные условия с другими поставщиками в государственных тендерах.

Михаил Ерофеев, директор компании «СимТех Инжиниринг», считает, что без государственной поддержки с импортозамещением ничего не выйдет: «Многие крупные предприятия, где мы внедряли информационные системы, выпускают продукцию 20-30-летней давности. А когда пытаются ее модернизировать, с трудом справляются с потоком брака, доходящим порой до 70%. И это не редкость, а скорее правило. Надзорные органы тоже отбраковывают не меньше половины предъявленного объема продукции. Получается, что при низкой производительности труда предприятия еще и несут большие затраты на переделку брака».

Низкую производительность, мешающую российским предприятиям конкурировать, г-н Сысоев объясняет практикой российских заводов держать большой штат персонала. По его словам, на голландском заводе по производству алюминия мощностью 240 тыс. т в год работает 500 человек (250 ИТР и 250 рабочих), и все обслуживание передано сервисным компаниям. «А у нас на заводе такой же производительности — 10 тыс. работников (в городе с населением 50 тыс. человек). Потому что мы всех своих держим — от ремонтников до уборщиц. Если нас по аутсорсингу очистить от непрофильных функций, производительность выросла бы вдвое».

Чем заняться оборонке после 2020 г.

После президентских выборов 2012 г. Владимир Путин заявил, что к 2020 г. страна вложит в военно-промышленный комплекс 23 трлн руб. На эти деньги оборонка должна модернизировать производство, создать новую военную технику и поделиться с гражданским сектором технологиями двойного назначения. Частный капитал настоятельно призвали заняться стратегическими разработками наравне с госструктурами — или, как минимум, участвовать в кооперационных связях. Президент согласился, что частному инвестору, не представляющему потребностей сектора ОПК, трудно рассчитать, окупятся ли вложения. Но обещал, что информация будет доступной. Г-н Ерофеев: «Такая практика есть, например, в Израиле, где выпускается много военной продукции. Помимо государственных предприятий этим занимаются небольшие частные фирмы — они заключают контракт с оборонными структурами, дают подписку о неразглашении. Но там продукция действительно двойного назначения и высокого качества. А гражданские изделия российских оборонных предприятий конкуренции на открытом рынке не выдержат».

СОСПП отводит роль локомотивов реиндустриализации «Уралвагонзаводу» (городской электротранспорт), Уральскому электрохимическому комбинату (катализаторы для автопрома), ФГУП «Октябрь», ФГУП «НПО автоматики», ОАО «УПП Вектор» (системы управления для аэрокосмической отрасли) и Уральскому заводу гражданской авиации (беспилотные летательные аппараты). При растущем госзаказе они могут привлекать к работе и НИОКР другие предприятия области.

Сами оборонщики считают, что прорыва не случится, если они не наладят конверсионное производство. «Мы бы не стали считать предприятия ОПК локомотивом стабильного рынка, так как оборонная промышленность — это конъюнктура, зависящая от многих составляющих — объективных и субъективных, — поясняет Леонид Шалимов, гендиректор ФГУП «НПО автоматики». По словам г-на Шалимова, его команда накопила опыт кооперации с малым и средним бизнесом, который помогает предприятию, загруженному оборонными заказами, наращивать конверсионный пакет. Теперь вместо прежнего соотношения (90% — продукция для ОПК, 10% — гражданская) стало 50 на 50.

По словам г-на Куйвашева, продукцию гражданского назначения выпускает половина предприятий Свердловской области, и этого «совершенно мало», а после 2020 г., когда выделенные триллионы иссякнут, мощности придется загружать рыночными заказами. Тем, кто не подготовится, придется сокращать производство. Чтобы этого не случилось, руководство «НПО автоматики» предлагает пустить в Екатеринбурге и Челябинске монорельсовый транспорт, распределив заказы между оборонными предприятиями. Это дешевле, чем метро, на которое все равно нет денег.