Убежденный прагматик

Алексей Багаряков

УИК-БАНК

В ответ на вопрос «Сколько у вас компаний?» — Багаряков загадочно улыбается: то ли не скажет, то ли не помнит. На визитке указана должность «председатель наблюдательного совета УИК-БАНКА». Но банкиром он себя не считает. В числе активов Алексея Багарякова несколько заводов, торговые центры, рекламный бизнес, юридические услуги. Всей империей он управляет по электронной почте из офиса в 15 кв. м, считая совещания за длинным столом устаревшими и неэффективными.

***********************************************************************************************************************************************

ДОСЬЕ

Алексей Багаряков

Родился 31 декабря 1972 г. в г. Невьянске Свердловской области.

Образование:

в 1998 г. окончил УГТУ-УПИ по специальности «технологии машиностроения», квалификация — «инженер»;

1999 г. — Институт переподготовки кадров УГТУ-УПИ, специальность — «менеджмент»;

2006 г. — защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата экономических наук в Российской академии государственной службы при Президенте РФ. Тема — «Совершенствование механизма инвестиционной политики в регионе».

Карьера:

1997-2002 гг. — учредитель и директор корпорации «АЛБА»;

1999 г. — приобрел пакет акций и вошел в состав совета директоров ОАО «Ирбитский стекольный завод»;

2001 г. — работа в аппарате комитета по труду и социальной политике Государственной думы РФ;

2002 г. — вошел в число участников ООО «УИК-БАНК», избран председателем наблюдательного совета.

Семья: женат, трое детей — два сына и дочь.

Хобби: футбол, теннис, баян, гитара.

*********************************************************************************************************************************************

В открытых резюме говорится, что, кроме УИК-БАНКА, Алексей Багаряков владеет Ирбитским стекольным заводом и «другими коммерческими фирмами». УИК-БАНК — один из самых маленьких в Уральском регионе. Он занимает 71-е место по активам в рейтинге, составленном «Эксперт-Урал». Филиалов и дополнительных офисов нет. Потребительским кредитованием не занимается.

Алексея Багарякова такое положение банка ничуть не смущает. Несмотря на официальную должность, указанную на визитных карточках, основа империи г-на Багарякова как раз «другие коммерческие фирмы».

Принцип Невьянской башни

Встречу назначили в операционном зале УИК-БАНКА. «Я не банкир», — сразу заверил корреспондента «ДК» Алексей Багаряков. Пока работал фотограф, он немного скованно пытался перечислить свои активы, назвав почему-то дачу, машину, Омский кровельный и Ирбитский стекольный заводы.

Как только перебрались в кабинет, общение приняло непринужденный оттенок. «Можно я сяду поудобнее?» — поинтересовался хозяин офиса и тут же полуулегся в кресле, приняв позу, которую психологи называют открытой. Видимо, в строгом банковском интерьере операционного зала он, действительно, чувствовал себя не очень комфортно.

Откуда у вас банк?

— Купил по необходимости. Мы перепродавали электроэнергию. Но требования к покупателям на ФОРЭМ (Федеральный оптовый рынок электрической энергии) стали ужесточаться — сначала понадобились банковские гарантии, потом аккредитивы. Обратились в несколько кредитных учреждений — услуги стоили дорого. В итоге купили три собственных — В Екатеринбурге, Челябинске и Перми. Несколько лет работали в такой неплохой связочке. А потом бизнес кончился, а активы остались. В пермском и челябинском банках доли были небольшие, увеличивать их смысла не было. В УИК-БАНКЕ я, наоборот, довел ее до 100%.

Что дальше собираетесь с банком делать?

— Пока ничего. У нас есть свое понимание будущего для УИК-БАНКА — он работает в структуре холдинга, обслуживает в основном интересы моих предприятий и моих партнеров.

Какое будущее ждет УИК-БАНК?

— Шикарное. Московский либо зарубежный банк купит большую часть, у меня останется миноритарный пакет. У нас куча предложений. Но мы ищем хорошего партнера, лучше иностранного. И найдем — мы не торопимся. Я думаю, это будет в 2007-2008 гг.

Будете развивать другие банковские проекты?

— Нет. Банк — это прекрасный инструмент, но очень низкодоходный бизнес.

Какой бизнес сейчас вы бы назвали наи­более доходным?

— Недвижимость. По крайней мере, сегодня он находится на пике. Я не верю в то, что в Москве цены достигли предела. То же самое говорили и три-четыре года назад. Кстати, одно из моих первых предприятий было как раз агентством недвижимости.

То есть вернулись к истокам?

— Можно и так сказать, просто в другом статусе и гораздо больших масштабах. Сегодня мы в разных регионах выкупаем здания, землю в городах-миллионниках. Потом выносим все внутренности и реконструируем под бизнес-центр — проводим сети, новые коммуникации. Затем населяем арендаторами, обеспечиваем нормальный сервис — открываем ресторан, офис банка — и продаем как готовый бизнес импортным инвестиционным трастовым фондам. Иностранцы готовы вложить деньги в Россию, но не купить акции завода, а приобрести недвижимость, которая сразу же будет приносить реальный доход. В среднем 8-12% годовых в валюте. В Екатеринбурге мы реконструировали и продали бизнес-центр «Университетский».

Как вы вышли на фонды, которым продаете ТЦ?

— Вся информация есть в Интернете. В Москве открыты представительства практически всех крупнейших фондов. Приезжай в офис, договаривайся о встрече. Западная компания — это не екатеринбургская или московская мэрия. Нашим чиновникам сколько ни плати — они будут брать взятки и все равно плохо работать.

У меня была такая история: лет шесть-семь назад я ездил в Пизу. В мире две наклонные башни — Невьянская и Пизанская. Наша круче, конечно же, ее изначально строили наклонной, чтобы мир удивить, а Пизанская нечаянно покосилась — грунт просел. В Пизе я зашел в мэрию, представился. Меня выслушали, напоили кофе и пригласили в кабинет к вице-мэру! Попробуйте в Екатеринбурге попасть к чиновнику такого ранга — в моем понимании это просто unreal! Я показал фотографии Невьянска, рассказал историю города на ломаном тогда еще английском языке, предложил стать городами-побратимами — обмениваться туристами. Идея показалась интересной. Обменялись визитными карточками. Я вернулся в Невьянск окрыленный, прибежал в мэрию. Итог — чиновники подумали, перезвонили мне и сказали: «Нам нужно 14 тыс. евро, пять человек во главе с мэром поедут с туром по Италии посмотреть, что, где, почему и как». Финансировать это путешествие я, конечно, не стал.

Вы часто так начинаете бизнес-проекты — просто зашли…

— У меня нет чувства ущербности по отношению к чиновникам и руководителям крупных компаний — с любым человеком можно поговорить. Из каждого знакомства может вырасти бизнес. Три года назад, улетая из США, я познакомился в аэропорту с интересным человеком, который впоследствии оказался руководителем ФГУП «Почта России» (Игорь Аркадьевич Сырцов. — Прим. ред.). Мы заключили договор о рекламе внутри почтовых отделений. Проект начнем с Екатеринбурга. До конца года в 65 отделениях появятся наши световые короба с рекламой. Проект будет сетевым, если бизнес окажется доходным, «Почта России» предоставит нам право работать еще в девяти городах-миллионниках.

Фотография Невьянской башни как напоминание о возможностях висит на стене кабинета Алексея Багарякова прямо напротив рабочего стола.

Покупать заводы — большая ошибка

Алексей Багаряков периодически появляется на страницах печатных изданий, в 2003 г. участвовал в выборах в Государственную думу, но назвать его публичным человеком можно вряд ли. Предприятия, в которых имеет долю Багаряков, не могут перечислить даже его менеджеры. «У Алексея Багарякова в Екатеринбурге есть производство фототерминалов, торговый центр и, по-моему, рекламный бизнес», — рассказал в ответ на мою попытку навести справки руководитель одного из отделов УИК-БАНКА. Сам Багаряков описывает направления инвестиций общими словами — вложения в ценные бумаги, промышленные активы, недвижимость, сферу услуг.

— По крайней мере, в Екатеринбурге нельзя называть во всеуслышание все, чем владеешь. Лучше медали на грудь не вешать — себе дороже будет. По разным причинам: оппоненты, конкуренты, органы власти, надзор и т. п. И второе, хорошо, если бизнес красивый, кофейня например, — о нем можно открыто говорить. У нас есть проекты, о которых не принято распространяться.

Например…

— Банкротим завод, людей — на улицу, станки — в металлолом, землю и здания продаем. Это не рейдерство — мы не захватываем, а вполне законно покупаем акции. Поднимать производство стоит бешеных денег. Продукция обычно неконкурентная. Если земля в хорошем месте, здание в приличном состоянии, мы, наоборот, все распродаем. Об этом надо говорить? Нет, это некрасивый бизнес. Но реальный, дает приличные деньги.

С чего вы начинали и как пришли к такому разнообразию — и производство, и услуги, и финансы?

— Я родом из поселка Цементного, где проживает 5 тыс. человек. Окончил техникум, поступил в УПИ. Работать начал на первом курсе: днем учился, а ночью Невьянскую мебельную фабрику охранял. Потом попробовал, используя служебное положение, купить немного мебели подешевле и продать ее подороже. Втянулся. Мы с партнером в итоге реализовывали примерно половину объема производства всей фабрики.

Вы хотите сказать, что, начав с одного дивана, без чьей-либо помощи увеличили объемы в разы?

— Да. Примерно так. Получил зарплату, не потратил ее на новый холодильник, а купил два дивана. Продал, получил еще одну зарплату, купил пять диванов, пятнадцать. Я уволился, мы с партнером создали компанию — ООО «АЛБА». Сами таскали, грузили, собирали-сколачивали. Возили мебель в Нижний Тагил, Красноуральск, Кировград.

Говорят, что время накопления капитала прошло и сейчас на простой перепродаже подняться тяжело…

— Правильно, не бывает длинных периодов легких заработков. Это как фильтр: кто успел — тот проскочил, и проход закрылся. Но какая-то возможность есть всегда. За три-четыре года до того, как мы начали работать, Потанин и Ходорковский* кредитовали государство под залог огромных промышленных активов. Деньги не вернули — все, Потанин олигарх! Мы в этот период не попали. Но я не жалею нисколько. У нас было свое время, интересное, красивое: взаимозачеты, приватизация, чековые аукционы. И сейчас время не хуже — зарабатывайте.

Вы в приватизации не успели поучаствовать?

— Успел. После мебельной фабрики мы стали скупать ваучеры.

Чековый фонд создали?

— Нет, все было намного банальнее: покупали ваучеры и акции в районах и продавали в Екатеринбурге. Уральская столица скупала у областных городов и продавала в Москву. То есть мы были в самом низу цепочки. Через мои руки прошло множество ценных бумаг. С тех времен я оставил у себя 24 тыс. акций «Газпрома» — не специально, просто так вышло. Это было ровно два ваучера. Сейчас они стоят $250 тыс. Помните, Чубайс обещал, что по каждому ваучеру можно будет получить «Волгу»? Он был прав — это не одна, а 50 «Волг» сегодня!

Акции Ирбитского и Омского заводов у вас тоже с тех пор появились?

— Нет, позже. Мы перебрались в Екатеринбург, стали всевозможные бизнесы строить — покупать, продавать. Сначала бывал здесь наездами, потом арендовали три комнаты у Владимира Конькова, руководителя корпорации «Маяк». Я с ним по-прежнему в неплохих отношениях. В одной комнатке работали мы с партнером, в другой еще две девушки-сотрудницы. В третьей у меня стояла раскладушка и стакан с зубной щеткой. Прожил так год, потом уже купил первую квартиру в Екатеринбурге — на Ботанике.

Вы за год заработали себе на квартиру? Чем занимались?

— Это были 1997-2002 гг. — смутные пять лет. Времена взаимозачетов, когда денег ни у кого не было. Меняли шило на мыло, трусы на носки. Тогда мы в основном и заработали свои деньги: поставляли электроэнергию, цемент, щебень газовикам, энергетикам, сотрудничали с такими крупными структурами, как РАО «ЕЭС России».

Как вы туда попали? Пришли на прием к Чубайсу, как к вице-мэру Пизы?

— Приезжал и знакомился. К Чубайсу я, конечно, не заходил. Но на уровне руководителей энергосистем встречи были. Мы заключили большой договор с энергетиками: покупали электроэнергию на ФОРЭМ и перепродавали ее региональным энергосистемам, муниципальным образованиям. У них не было денег, а у нас были — мы могли кредитовать. Покупатели рассчитывались товаром, мы меняли рельсы на шпалы, шпалы на рельсы и т. п., наконец, на деньги, которые и отдавали энергетикам. Такое веселое время было — богатели очень быстро.

А заводы откуда? По взаимозачету достались?

— Появились деньги, потянуло в промышленность, хотели поиграться. Например, мы грузили энергетикам и газовикам стекло. Закупали его на заводе — была масса проблем. И вдруг мы узнаем, что есть возможность купить этот стекольный завод. Думали, раз владеем заводом, то себе сможем сделать и дешевле, и качественнее, и быстрее. Мы ошибались, глубоко.

Ирбитский и Омский заводы ваши единственные промышленные активы?

— Нет, у меня была куча всяких вложений. В то время предложений было очень много — все на боку лежало. Приезжай в любой мало-мальский городишко — в каждом есть какой-нибудь завод, который не работает.

И вы специально ездили по городам?

— Я действовал по ситуации. У меня был случай (не помню уже в каком городе): приехали покупать завод. Зима, холодно, собрался актовый зал народа в местном дворце культуры: люди в ватниках, в телогрейках, дышат на руки (показывает, как дышат), пар идет, стены облезлые, и крыша не лучше. Картина, честно, как из фильмов ужасов. Меня это сильно тогда поразило. Я приехал на джипе, в костюме, в белой рубашке, в галстуке — выступать.

Тогда у народа к новым владельцам было очень настороженное отношение. На предприятии огромные долги по зар­плате. А тут приезжают парни молодые, которые рассказывают: «А вот завтра, если вы потерпите без денег еще два-три месяца…»

Расплатиться сразу мы не могли: долг по зарплате — как выручка завода за три месяца. И очень важно было договариваться с людьми, чтобы они все до конца не разбежались. Куда завод без сотрудников девать? Закрывать на клюшку и, как металлолом, продавать?

Что стало с заводами, удалось расплатиться с долгами?

— От части активов мы избавились, часть просто потеряли. Когда зарабатывали прилично, не очень думали, что берем. Казалось, иметь свое производство — это хорошо. А на деле мы от заводов в карман себе ни копейки не положили. Они как бездонная бочка: всю наличность перерабатывают.

Считаю, покупка заводов была ошибкой. Зря мы туда вошли вообще. Развиваются только металлургические заводы и нефтегазовая отрасль. Но, купив такой актив, можно без головы остаться. У меня нет предприятий, за которые будут биться, и это хорошо. По крайней мере, я хожу без охраны пешком по улице.

Больше в промышленные активы вы вкладывать деньги не хотите?

— Нет. Есть более рентабельные проекты. Например, недвижимость — вполне простой и понятный бизнес. Одно здание, которое мы реконструируем под торговый центр, стоит как несколько Ирбитских стекольных заводов. Но в Ирбите 2 тыс. человек работает, а для управления ТЦ достаточно десяти сотрудников. Кадров мало, капитализация при этом высокая.

Покровитель инициативных проектов

Кабинет Алексея Багарякова поражает своими размерами — не больше 15 кв. м. «В Москве такой же», — уверяет хозяин. Багаряков не собирает многолюдных совещаний за длинным столом. Всеми предприятиями управляет по электронной почте и телефону.

— Все это было: приглашали партнеров, топ-менеджеров, сидели часами, обсуждали, «как двигаться дальше к светлому будущему». Но это пройденный этап: я молодой был, руководить нравилось, командовать, распоряжаться. В бизнесе все элементарно: необходимо просто в один момент остановиться, подумать и принять решение. Правильно оно или нет — покажет время.

В скольких городах вы работаете?

— У нас есть проекты в Екатеринбурге, Перми, Челябинске, Москве, покупаем здание и землю в Воронеже, Смоленске.

Вы управляете таким количеством разнонаправленных компаний по почте?

— Если бы у меня был единственный бизнес, я бы его лелеял, просчитывал до мелочей каждый шаг. А так — есть стратегии развития, планы и стандартная форма отчетности. Она очень простая, буквально на страницу: вложили, заработали, потеряли.

А как же проблема делегирования полномочий?

— У меня менеджеры принимают все решения. Я не езжу постоянно ни на один объект, не нахожусь в офисах, не командую коллективами.

Вы все время говорите «мы». Есть основные партнеры, с которыми вы строите свой бизнес?

— В каждом проекте. Либо это партнер-управляющий с долей 3%, либо равноправный собственник, которому принадлежит половина предприятия. Если я вижу, что у молодого менеджера, приходящего ко мне со своей идеей, есть потенциал, я просматриваю бизнес-план и либо тут же отправляю его в шредер, либо соглашаюсь профинансировать.

Прямо шоу «Капитал» получается. Вы за пять минут принимаете такие решения?

— Просчитать интуитивно выгодно — невыгодно я могу за три секунды. Если тема интересная, углубляюсь в расчеты. Потом оговариваем условия: я выделяю деньги, менеджер управляет проектом в соответствии с финансовым планом. Он работает, напрягается, может быть, не спит, не ест — не знаю. Достигнет обещанного в заданный срок — получает в зависимости от успеха долю от 5 до 25%.

А если не достигает, вы теряете деньги?

— Да, совершенно верно. Это обычное дело. Большие деньги — большая ответственность.

Каким проектам отдаете предпочтение?

— Меня интересуют те бизнесы, где можно красиво заработать, не только огромным количеством народа или благодаря активам, а просто на идее.

Сколько бизнесов появилось по инициативе сотрудников?

— Практически все, которые создавались с нуля. К примеру, полтора года назад в Екатеринбурге мы основали компанию по производству фототерминалов «Снято.ру». Все терминалы, установленные здесь в торговых центрах, — наши. Уже работаем в Нижнем Тагиле, Каменске-Уральском, Перми. Или в Москве партнер предложил создать такой юридический «Макдоналдс» — использовать скретч-карты для звонка юристу. Клиент покупает карту, стирает полосу, звонит в call-центр, говорит пин-код, получает 15 минут разговора.

Покупают?

— Идет на ура. Штат компании вырос с 15 до 300 человек, открыли пять офисов. До конца года их будет семь-восемь, в следующем году — двенадцать, по одному на каждой кольцевой станции метро.

Слуга народа

Алексей Багаряков проводит в Екатеринбурге по несколько дней в месяц, а живет в Москве. «Перебрался в столицу за связями», — поясняет он.

— Москва — это особое место в России. В США, например, есть много развитых городов: Нью-Йорк, Бостон, Чикаго. А у нас все бизнесмены только расправили крылья — уезжают в столицу. Там собирается класс людей с огромным потенциалом: есть деньги, желание работать, формируется высококонкурентная среда. Сегодня в стране выстраивается вертикаль власти, на местах решений принимают мало. Мэров и губернаторов назначают. Мне проще в Москве договариваться, деловые вопросы решать, а бизнес делать в регионе.

Вы участвовали в выборах в Государственную думу в 2003 г . Зачем пошли в политику, тоже за связями?

— Политика — это новые горизонты и новые возможности. Это тот же бизнес, но на другом, более высоком уровне. Я был в списке «Союза правых сил» на проходном месте. Шел по Тагильскому одномандатному округу. Жестко проиграл одному депутату, избиравшемуся уже на четвертый срок. Очень тяжело работать, когда действующего депутата поддерживают губернатор, мэры, заводчики. Меня никуда не пускали, дома у матери и тещи милиционеры практически жили — им постоянно угрожали. Я под охраной ездил.

Зачем вам столько проблем? Не купили металлургический завод, зато в политику пошли…

— Вся поднаготная потом уже открылась. Зато я многому научился: провел более 100 встреч с избирателями. Представляете, весь округ завешан плакатами оппонента, где Путин вручает ему орден, по подъездам листовки, в которых написано, что я — внебрачный сын Чубайса. Стою на сцене при полном зале народа и убеждаю: «Да я на него не похож даже!» В зале кричат, топают ногами. А ты указываешь на кого-то одного, вытаскиваешь на сцену и говоришь: «Иди сюда, скажи мне в лицо, чем недоволен». Он теряется — люди не умеют внятно свои мысли излагать. И сразу в зале тишина — все слушают. Школа шикарная! Ни секунды не жалею. С одной стороны, мы просто взяли и выкинули на предвыборную кампанию кучу денег, с другой — купили неоценимый жизненный опыт.

У меня сохранились прекрасные отношения с Борисом Немцовым, с Ириной Хакамадой. С Никитой Белых есть пара совместных проектов. Он если завтра в Думу не прорвется, то попадет в следующую, я в этом не сомневаюсь. Наше дело правое!

Судя по энтузиазму, вы собираетесь участвовать в следующих выборах?

— Я прагматик. Если у меня будет шанс пройти в Думу, например, с коммунистами, я спокойно пойду с ними — даже задумываться не буду. Мне близки идеалы коммунистов — справедливость, равенство, братство. Сейчас надо посмотреть, как пройдут выборы в областную думу, и решить, к кому присоединиться. 

ПОДПИСИ:

«Политика — это новые горизонты
и новые возможности. Это тот же бизнес, но на другом, более высоком уровне».

«Новых банковских проектов у меня не будет. Банк —
это прекрасный инструмент, но очень низкодоходный бизнес».

ЦИТАТА

Я ушел от модели бизнеса «большая приемная — длительные совещания». В бизнесе все элементарно: нужно просто в один момент остановиться, подумать и принять решение.