Учитель жизни

Не все предприимчивые люди самостоятельно выбирают свой путь. Стать продолжателем семейного бизнеса — тоже поступок. Особенно если предприятие — школа, а стратегия его развития основана на непредсказуемой формуле «предложение рождает спрос». Всему этому Татьяна Конышева научилась. Теперь учит других.

Частных школ в Екатеринбурге всего пять. Славянская школа — самая старая, ей почти 17 лет. За это время заведение выпустило 300 учеников, сменило два помещения и одного директора — мать уступила место дочери.

— Я уже пять лет руковожу Славян­ской школой, хотя никогда не стремилась работать в образовательном учреждении, — признается Татьяна Конышева. — А все потому, что мама (Лианна Петровна Никитина — основатель и первый директор Славянской школы. — Прим. ред.) — учительница. В школе я провела всю сознательную жизнь. И чтобы не плыть по течению, поступила не в педагогический институт, а на журфак. Выучилась, но потом все равно вернулась сюда — семейный бизнес все-таки

Первая частная

Идея создать частную школу пришла в голову Лианне Никитиной в сложное постперестроечное время. В стремлении модернизировать учебный процесс Никитина изучала передовые технологии в сфере образования, общалась с учителями-новаторами. За что и получила должность директора — вначале 168-й екатеринбургской школы, а затем — 6-й. В конце 80-х гг. рамки стандартного государственного образования показались ей тесными. Мысли о том, что обучение должно быть индивидуальным, что ученикам необходима узкоспециализированная подготовка к будущей профессии (ранняя профессионализация), оформились в проект первой частной школы на Урале. Однако воплотить его удалось только несколько лет спустя.

Ваша школа была первой современной частной школой в Екатеринбурге. Но невозможно создать учебное заведение, не имея перед глазами примера или хотя бы четкого представления о том, как все должно быть. Откуда, собственно, взялась Славянская школа?

— Подготовкой занималась Лианна Петровна, сама она была членом оргкомитета Творческого союза учителей СССР. Еще будучи директором школы № 6, она ввела специализацию в старших классах, не отклоняясь, впрочем, от государственного стандарта, который резервировал энное количество часов на обязательные дисциплины. После бесед с учениками и их родителями Никитина выбрала экономическую специализацию (наиболее востребованную в то время) и решила организовать самостоятельное учебное учреждение. Совместно с инициативной группой родителей подготовила документы, создала проект Коммерческого училища. За основу взяли экономические школы графа Витте начала XX века — их отличал баланс между гуманитарным и экономическим образованием и ранняя профессионализация. Лианна Петровна, как человек последовательный, ставила себе сверхзадачу — организовать воспитание трудолюбивого человека, обладающего целост­ным миропониманием и актуальными современными знаниями. Однако убедить городские власти, что новое заведение необходимо, оказалось непросто. В борьбе с чиновниками Лианна Петровна пережила три инфаркта. Тогдашний начальник управления образования несколько раз заворачивал ее с документами, отказываясь ставить решающую подпись.

Но школа все-таки состоялась. Подвернулся удачный момент или подписал другой человек?

— Удачным этот момент назвать сложно — был август 1991 г., путч. Мы тогда жили в коммуналке на перекрестке 8 Марта — Ленина и прямо из окна наблюдали, как у мэрии собирались толпы людей, не понимавших, что происходит с ними и со страной. Народ был на взводе, готов был пойти за кем угодно, в любую минуту могли начаться волнения. И тут Лианна Петровна взяла давно готовый пакет документов для открытия школы и вновь отправилась к начальнику управления образования. Встреча началась с привычного «обмена любезностями», но в результате начальник документы все-таки подписал. Неизвестно, что повлияло на его решение: может, неопределенность собственного будущего, а может быть, переговоры дошли до критической точки. Через несколько дней Лианна Петровна арендовала три класса в колледже Ползунова, в спешном порядке стала собирать учебники и пособия. И объявила набор. Коммерческое училище для учеников старших классов открылось 16 сентября — к 1-му все закончить не успели.

Кто были первые ученики?

— Ученики из 6-й школы, родители которых были заинтересованы в профильном образовании. Так в Коммерческом училище сформировалось сразу три класса по 15-17 человек — 9-й, 10-й, 11-й. Программу обучения подготовили с участием преподавателей из СИНХа. Первые два выпуска Коммерческого училища в полном составе поступили в этот вуз.

Как Коммерческое училище стало Славянской школой?

— Хотя наши дети показывали отличные результаты при поступлении в вузы, выяснилось, что в сознании представителей конкурсных комиссий Коммерческое училище ассоциируется с обычным ПТУ. Ученики сами предложили название «Славянская школа», поскольку тогда (1995 г.) училище расширилось до полноценной школы с 1-го по 11-й класс, переехало в отдельное здание на ЖБИ — бывший детский сад. Здание удалось получить благодаря содействию администрации Кировского района, которая стала соучредителем школы, а помимо экономических дисциплин в дополнительную образовательную программу ввели гуманитарные курсы — философию, историю русской культуры.

То есть непосредственного участия в организации школы вы не принимали?

— В то время я еще училась на журфаке. Правда, сотрудничала с изданиями, писавшими о передовых технологиях в образовании. На пятом курсе вела в Славянской школе кружок журналистики, потом стала организатором воспитательной работы. Спустя несколько лет у Лианны Петровны начались проблемы со здоровьем — сказались нелегкие годы борьбы с чиновниками. Она передала школу мне, а сама уехала жить в Сербию. У нас там много друзей.

Финансовая сторона вопроса

Мировая практика подразумевает поддержку частного образования со стороны государства, и доля частных образовательных учреждений там составляет 5-10%. В большинстве развитых стран образовательные учреждения полностью освобождаются от налогов. Кое-где, например в Финляндии, частные школы и вовсе бесплатны. В России частные школы такой поддержки не получают. И это одна из причин их малой численности.

Название школы — «Славянская» — сразу как-то сужает круг восприятия, рождает определенные ассоциации: Древняя Русь, язычество, славянофильство

— Ну, во-первых, славяне — это не только русские, но и украинцы, белорусы, сербы, черногорцы, македонцы, чехи, поляки. Во-вторых, Славянская школа — единственное в России образовательное заведение, где основой воспитания стали этнокультурные традиции славянских народов, без какой-либо религиозной окраски. Главные ценности Славянской школы — Родина, Природа, Родство: любовь к Родине, уважение к Природе, верность Прадедам — то, что близко и понятно любому народу.

Вы поддерживаете связь с другими славянами или изучаете их культуры теоретически?

— Поначалу мы регулярно вместе с детьми выезжали в славянские страны, чтобы знакомиться с историей, культурой и традициями на месте. О конфликте в Косово, например, наши ученики знают не понаслышке — в июле 1999 г. на Урал приезжали их сверстники, бежавшие вместе с родителями от обстрелов албанских боевиков и бомбардировок американской авиации. Сербы месяц жили в семьях наших учеников и в одном из лагерей отдыха под Екатеринбургом. А в сентябре уже наши ученики отправились в Сербию, где югославский художник Милан Стефановича-Кича, герой Второй мировой и бывший партизан, рассказывал им о памятниках сербской культуры. Для ребят эта поезд­ка стала большим потрясением — они своими глазами увидели страну, разрушенную войной, жили в семьях, пострадавших от военных действий. Наши дети читали стихи Маяковского на сербском языке и произведения сербских авторов, чем изумили местных жителей. Теперь у нас, к сожалению, нет материальной возможности так часто выезжать

А насколько это успешный бизнес сегодня — частное образование?

— Поначалу сложностей с финансированием не было. Денег, что родители платили за обучение, и спонсорских взносов хватало и на хорошие учебники, и на мебель, и на современные технические средства обучения. Школу создавали энтузиасты — основные средства расходовали на ее развитие. Частное образование тогда получало налоговые льготы и государственную поддержку, причем все это было закреплено на законодательном уровне. За аренду мы платили всего 10%, за коммунальные услуги — 30%. В общей сложности за счет льгот и бюджетного финансирования покрывалось 50% расходов. И родителям не приходилось платить много. В 2005 г. государство отменило поддержку частного образования. Теперь субъекты Федерации сами решают, как им быть. Свердловская область это право сохранять не стала. Льготы по аренде нам оставила городская администрация. Иначе пришлось бы поднимать плату за обучение до неимоверных высот, и дети из недостаточно обеспеченных семей попасть к нам уже не смогли бы. И сейчас семья платит за ребенка 8 тыс. руб. в месяц — тоже ощутимые деньги. Семейный бюджет при этом должен быть никак не меньше 40 тыс. Но отношения между школой и родителями не исчерпываются коммерческим договором. Бывает, я учу детей в убыток себе, но не могу выбросить их на улицу за долги перед школой.

Какие необходимы условия, чтобы частная школа стала приносить прибыль?

— При нормальной загрузке школы (наша, например, рассчитана на 80 человек) бизнес становится не только рентабельным, но и прибыльным. И мы получаем дополнительные средства на развитие. Ибо расходы тоже возрастают. Например, как только появились свободные деньги, мы оборудовали компьютерный класс. Сейчас финансовое положение стабильно, но был момент, когда мне пришлось продать свой автомобиль, чтобы сделать текущий ремонт здания школы. Хотя подобная ситуация характерна для малого бизнеса: когда речь идет о развитии своего дела, в ход идут все возможные финансовые активы, в том числе и личные средства.

Если проект не приносит большой коммерческой прибыли, имеет ли смысл поддерживать его на плаву? Возможно, стоит поискать новые формы предоставления коммерческих услуг в том же образовании?

— Частная школа не имеет права выродиться в исключительно коммерческий проект — я в этом убеждена. Во многих странах частное образование до сих пор финансируется государством, а кое-где частные школы и вовсе бесплатны. Это логично. В погоне за деньгами частная школа рискует потерять лицо, скатывается в подобострастие и угождение родителям. Школа же с традициями и дисциплиной обречена больше вкладывать, чем получать. Если некий предприниматель может купить товар, перепродать дороже и вложить прибыль в дело, то со школой так не получится. Скажем, купила я на круглую сумму учебников. Прошел год, учебники поистрепались и устарели морально. Купила компьютеры — та же история. Купила мебель — то же самое. Расходы в образовании превышают доходы. Всегда авторские школы в России, вспомним хоть знаменитую школу княгини Тенишевой или Сергея Рачинского, существовали в основном за счет бескорыстных пожертвований и меценатов. А теперь еще отменили налоговую льготу, касающуюся отчислений на благотворительность, и люди перестали жертвовать деньги. Предлагают иногда, но требуют откаты. А я взяток не даю.

Горящие на работе

Для существования частной школы мало разработанной и внедренной программы, оплаченных счетов за обучение, покрашенных стен и регулярно выплачиваемой зарплаты сотрудникам. В компетенцию собственника частной школы, в отличие от любого другого владельца бизнеса, входят вопросы психологии, по­скольку этот бизнес держится на людях, и практически исключительно на них.

Когда вы начинали, ваша школа была единственной частной в Екатеринбурге. Сегодня работают и другие частные школы. Как вы конкурируете?

— Никак. Пять частных школ на полуторамиллионный город — о какой конкуренции может идти речь?

Есть другая категория конкурентов: государственные школы высокого уровня — лицеи, гимназии, а их гораздо больше, чем частных школ

— Мы постоянно развиваемся. У част­ных школ нет другого выбора: государст­венную школу закрыть никто не может, а частную — запросто. У нас есть одно несомненное преимущество — небольшое количество учеников в классах, в отличие от государственных школ, даже самых престижных. Родители могут забирать детей из Славянской школы в конце рабочего дня. В будущем мы предполагаем продлить развивающие занятия до восьми вечера. А может, и группу ночного пребывания создадим. Мы стремимся сделать школу продолжением семьи

Мне всегда было не очень понятно это утверждение: «Школа — семья, учительница — вторая мама». Основа личности обычно закладывается в родной семье. Если родители не обращают на ребенка внимания, занимаясь собственными проблемами, может ли школа заменить ему это общение? Взаимодействие происходит по сценарию: «Мы вам платим деньги, а вы воспитайте нашего ребенка как надо».

— Перегибы случаются. Но мы стараемся работать с родителями и детьми еще до поступления в школу. Выясняем, к чему у ребенка есть склонности, что хотят получить родители в результате обучения, анализируем эти данные и выстраиваем программу работы с ребенком, в которой немаловажное место отводится семье. Бывали случаи, что взгляды взрослых и детей на образование и дальнейшую карьеру значительно отличались: родители одного мальчика видели его в будущем инженером, а у парня был ярко выражен актер­ский талант. Мы убедили родственников не настаивать на техническом вузе, мальчик с ходу поступил в театральный институт и успешно его окончил. И это не единичный пример — можно сказать, что в 30% случаев родители, руководствуясь соображениями престижности профессии, а не природными способностями своего сына или дочери, ошибаются, решая за своего ребенка, чем он должен заниматься.

Другой случай: некоторым кажется, что платное образование дает возможность требовать от преподавателей снисхождения к ребенку, например ставить завышенные оценки

— Это еще одна причина, по которой мы не стремимся повышать плату за обучение: не хочу стать заложницей родительских денег. Речь даже не о папах, которые говорят: «За чё мы вам деньги плотим?» Существует и другая категория семей: внешне интеллигентные люди, а ребенок с первого дня в школе ругается матом и награждает одноклассников обидными кличками. Если разговоры с родителями не помогают — они не видят в этом ничего страшного, — с такими учениками мы тоже расстаемся. Повторяю: вся работа должна идти во взаимодействии с семьей.

Как вы находите преподавателей? Заинтересовываете материально?

— И морально, и материально. Во-первых, условия работы: все-таки классы состоят не из 35 человек, а из шести-восьми. Нагрузка меньше. Во-вторых, у нас гибкая система премирования и зарплата преподавателей выше, чем в государственных школах. Размер вознаграждения определяется на основе рейтинга учителей, который составляют ученики и родители.

Тогда, наверное, к вам очередь из учителей стоит? Как вы их отбираете?

— Кадры — это вообще-то самый больной вопрос. Бывает, приходит серьезная женщина преклонных лет, победитель всех возможных конкурсов и учитель самой высшей категории, а через две недели выясняется, что с детьми она работать не может. Для нее они не люди, а биомасса, в которую нужно впихать необходимый минимум знаний по предмету. Любое несогласие со стороны детей воспринимает как личное оскорбление. Мы с такими людьми расстаемся. Сумасшедших тоже много Вот интересно: для того чтобы водить машину, человеку нужны справки от нарколога и психотерапевта, а с учителя таких справок не требуют, хотя напряжение и ответственность в этом деле посерьезнее, чем за рулем. Я считаю, что в профосмотр для педагогов нужно обязательно включать психиатра.

Вам приходилось сталкиваться с сума­сшедшими?

— Знаете, да. Как-то пришла к нам одна нежная и возвышенная учительница, назовем ее Марья Ивановна. Быстро вписалась в коллектив, ладила с детьми. Только в один прекрасный день меня вызывают компетентные органы. Оказывается, Марья Ивановна написала заявление, что я не выдаю персоналу зарплату. К слову, задержек с выплатой за все время работы Славянской школы не было ни разу. Я начинаю оправдываться, писать объяснительные, все мои сотрудники тоже пишут объяснительные: получили своевременно и в полном объеме. Демонстрирую Марье Ивановне ведомости в присутствии следователя: «Вот, вы же сами тут расписывались» «Я не расписывалась», — говорит Марья Ивановна. Я в недоумении: «А кто?» «Не знаю, — говорит она кротким голосом, — денег я не получала». Снова пишем объяснительные. Только разобрались с ситуацией — следующее заявление: «Директор школы и несколько учителей закрыли меня в кабинете директора и пытали паяльной лампой». Я в шоке. Собираемся еще раз. «Хорошо, — говорю, — если мы вас пытали, должны были остаться какие-то следы». Она стягивает шапочку, в которой пришла, а там — криво выстриженные космы вместо ее длинных волос. «Мне, — говорит, — волосы сожгли, я же не могла так ходить, постриглась». В общем, нервов помотала дама изрядно. Мы потом все-таки расстались. Кстати, она без проблем устроилась в другую школу и с таким же рвением начала «восстанавливать справедливость» там. Ведь характеристик с бывшего места работы теперь не требуется

Вы сами говорите, что с первого взгляда распознать степень нормальности человека практически нереально. Как ваша школа выходит из ситуации?

— У нас работает штатный психолог, который мониторит обстановку в коллективе. Существует такой термин — «профессиональное выгорание». У учителей этот риск достаточно высок. Но у кого-то порог ниже, у кого-то выше. Особенно критичны в этом отношении пожилые учителя-женщины. Но было, что и мужчина в расцвете сил через месяц срывался. Такие ситуации мы регулируем сообща с психологом. Кроме того, я предпочитаю брать на работу выпускников вузов, например РГППУ, в котором преподаю. Во-первых, сразу видно единомышленников, а во-вторых, у молодых ребят гораздо больше энергии и энтузиазма, чем у многих заслуженных учителей с 30-летним стажем. К тому же они сами вчерашние школьники и понимают детей лучше.

Зарубежные перспективы

Говорят, организуешь трех человек — сможешь организовать и триста. А уж если сумеешь грамотно занять 80 детей — никакой бизнес не страшен. Опыт управления целой школой пригодился Татьяне Конышевой и в других видах деятельности. Теперь она планирует учить не только школьников, но и детей дошкольного возраста, а также совсем взрослых людей. Она признает, что на это потребуется больше ресурсов и времени, но стоять на месте не способна.

Как вы собираетесь развивать школу?

— Основной упор сделаем на начальное образование. В планах — открыть филиал Славянской школы в Белоруссии. Особенное значение имеет сейчас для меня и сотрудничество с Международным славянском комитетом по организации взаимодействия студентов славянских стран.

Из планов, не относящихся к школе: в прошлом году я открыла русский центр образования и досуга «Есенин» в Будве (Черногория). Когда-то я была первым человеком из России, который появился в этом городе. Потом русских стало больше, многие решали вопросы бизнеса, некоторые покупали недвижимость и оставались там жить. У предпринимателей появлялась необходимость в услугах переводчика, остальным требовалась полноценная адаптация в новой культуре. Эти функции и взял на себя центр. Пока я — единственный сотрудник: и переводчик, и преподаватель, и экскурсовод. Но центр в Черногории приносит больше денег, чем школа на Урале, — услуги пользуются спросом и оплачиваются довольно высоко.

Один из интересных моментов в работе центра «Есенин» — создание некого русского традиционного пространства. В Черногории досуговая сфера развита хорошо, но это в основном туристические вненациональные вещи — клубы, рестораны. А русскому человеку, как никакому другому, в любом месте требуется ощущение родины. Отсюда и ностальгия. И чтобы справиться с ней, необходим празд­ник — по-русски широкий, душевный. Не пьянка до упаду. В нашем случае это праздники с купанием в море в грозу, с чтением Пушкина и Есенина, с танцами под старинный клавесин

Честно говоря, с трудом представляю себе такое времяпрепровождение в среде русских бизнесменов.

— Просто я работаю только с интеллигентными людьми, не сопровождаю сделки тех, кто мне откровенно не нравится. Хочется, чтобы хамоватых новых русских в Черногории было меньше.

Не думали открыть в Черногории полноценную русскую школу?

— Сейчас контингент русских, живущих в Черногории, очень специфический. В Черногории дорогая недвижимость, позволить себе ее приобрести могут лишь обеспеченные люди. А вот адекватных обеспеченных людей у нас по-прежнему не слишком много

Сколько времени вы тратите на черногорский центр, продолжая оставаться директором Славянской школы?

— Около трех-четырех месяцев в году. В будущем планирую развивать дело в Черногории, это потребует больше ресурсов.

Если бизнес в Черногории так успешен и вы собираетесь его развивать, что будет со Славянской школой?

— Школа показала свою жизнеспособность. Сейчас я подбираю грамотного управленца, чтобы он всем здесь руководил, а сама большую часть времени буду проводить в Сербии и Черногории. Тем более что мой сын вскоре заканчивает школу и собирается продолжить обучение в университете информатики в Белграде, в Сербии, где живут его друзья.

По поводу учреждения высшего образования не задумывались?

— Я не собираюсь открывать свой институт, но вот какую-нибудь школу с серьезным философским уклоном, с диалогами учеников и наставников на природе на античный манер вместо обычных уроков, с восхождением к вершине холма, где в лучах заката умирают ложные боги и рождается новый человек Почему бы нет? Конечно, это будет уже не в Екатеринбурге. Но будет. Идеи переворачивают мир. А средства и единомышленники найдутся.