Владимир Соловаров: Дразню природу – по книгам вспоминая все. Екатеринбург

#НОВОСТИ

Заместитель министра международных и внешнеэкономических связей Свердловской области, экс-генеральный директор «Русского Хрома 1915», экс-топ УК «Уралэнергострой», экс-начальник бюро ВТФ «Уралмашэкспорт». Приставок «экс» еще много в бизнес-карьере Владимира Соловарова – героя, который вовремя понял то, что понимает не каждый: в жизни нужно копить воспоминания и чувства, а не титулы и должности.

Я, когда день закончился и все звонки из дальних стран прекратились, когда семья ушла спать и собаки улеглись под боком, когда голова еще относительно свежая, – читаю. Есть у меня такая «нехорошая» черта: если вышла новая интересная книга и я начал ее читать, пока не закончу – спать не лягу. Бывает, до 4, до 5 утра сижу – не хочется терять настрой.

Кто-то везет алкоголь из дьюти-фри – я книги и альбомы по искусству. Хотя хороший непаленый напиток, если его грамотно употреблять, это тоже хороший компаньон для чтения. В аэропорту все смотрят на меня с подозрением: «Что там у него?» Но я, как контрабандист, оформляю фолианты в ручную кладь и иду мимо.

Собирать свою библиотеку начал очень давно, как только появилась первая собственная квартира. Теперь в моей «коллекции для души» есть много всего – но отдельно стоит собрание книг по искусству: художественные альбомы с качественными репродукциями картин, собрание источников с разъяснениями и комментариями. Думаю, что книг по искусству, альбомов с репродукциями, изданий, связанных с искусством, направлениями, школами, у меня 150-200 накопилось. Сейчас таких изданий появилось много – на разный достаток и на разные потребности в информации, дополнительном объяснении и сопровождении. Есть тонкие, есть толстые, издания для среднего кошелька, где схематично излагается биография художника и пропечатаны основные шедевры, – слава богу, продается хотя бы это, раньше ничего подобного было не достать. Первые издания Taschen появились в Доме книги на Антона Валека только в конце 90‑х, а сегодня у нас очень неплохой рынок специализированных изданий по искусству, архитектуре и истории. Есть все то, что появляется в Москве и Петербурге. Все новые издания можно легко либо купить, либо заказать. Книги, альбомы с репродукциями – не проблема больше. И это хороший выход для тех, кому недоступна роскошь бывать за границей и уж тем более иметь в доме оригиналы.

Мне повезло – жизнь так сложилась, что всегда были возможности ездить по миру, посещать картинные галереи, музеи, смотреть памятники архитектуры и, как следствие, приобретать книги на иностранном языке. Языкового барьера у меня нет: я изучал английский, испанский, португальский, французский, японский. Не скажу, что все языки в активе и совершенстве, но уверен: то, что не используется, архивируется и все равно живет где-то в отдаленных уголках нашего сознания. У нас же распространен стереотип – если английский знает, то читает Шекспира в подлиннике, на староанглийском. Такого нет. Я в Буэнос-Айресе нашел очень интересное издание Шекспира – не поленился его привезти сюда, хотя книга килограмма 2‑3 весила, наверное. В этом фолианте Шекспир дан на языке оригинала и в переводе на современный английский. Вот так читать – это интересно, потому что есть ключ к пониманию: ты можешь понять, как староанглийская конструкция трансформировалась в современную. Такого рода книг у меня несколько: зарубежная поэзия в переводах Валерия Брюсова, издание английской и немецкой поэзии в переводах Василия Жуковского – в каждой параллельно идут язык оригинала и одна из авторских версий перевода. Вот это я понимаю.

Сейчас, конечно, уже нет такого ажиотажа, какой был в самом начале пути, можно в Интернете посмотреть план издательств, узнать, что они собираются издавать в ближайшие десять лет. Но я человек нетерпеливый, поэтому, как только появлялись интересные альбомы по готическому стилю, по барокко, старался брать на языках тех издательств, которые выпустили эти книги первыми в мире. Потом, если попадется издание на русском языке, приобрету обязательно – так все равно читать понятнее и спокойнее. Вот вижу книгу, например, в Лондоне и думаю: «А будет ли она на русском? И когда будет?» Помню, когда вышла «Антология «Битлз», я как раз был в Америке – я ее привез оттуда, большую и тяжелую – четырехкилограммовую. Потом только через три года она вышла у нас. И слава богу! Сейчас у меня стоит на полке и английская, и русская версия.

Я никогда не воспринимал и до сих пор с трудом перевариваю вопрос «А какой ваш любимый художник?», «А какая ваша любимая картина?», «А какая ваша любимая книга?» Это что, должно означать, что у меня есть одна любимая книга, она у меня лежит и я ее беспрестанно листаю? Одну и ту же пластинку завожу каждый день? Это ведь – каждый автор, каждая мелодия, каждая картина – цвета и оттенки настроения. И в зависимости от того, что чувствуешь в этот конкретный момент, появляется мысль включить конкретную, именно эту мелодию или открыть именно эту репродукцию в альбоме.

Кто портретист, кто баталист – каждому нравится свое. Мне же – пейзажи без вмешательства человека. Видеть их воочию – видеть лучшее, потому что лучше, чем создатель, ничего не сотворить. Природа, ландшафты, цветы, бабочки – это самый большой шедевр, который может быть с точки зрения эстетики и художественного восприятия. Натюрморты и портреты дают возможность оценить талант художника и личные его качества, но не совершенство мироздания. Причудливая форма морских раковин, форма лепестков цветов – вот они, корни настоящего искусства, а не тупого копирования, если хотите.

Люблю, когда удается посмотреть подлинник картины, а потом ее репродукцию в своем альбоме. Лучше сначала рассматривать картину с 3‑5 метров – чтобы можно было оценить весь талант композиции, и, если нет толпы, смотреть на картину нужно именно так. У нас же картины как смотрят? Устраивают настоящие ярмарки тщеславия. Человека же не столько картина интересует, сколько он сам себя – как иначе объяснить то, что все пытаются себя в Лувре на фоне Джоконды запечатлеть? Как-то видел, как в Пушкинском музее посетители переписывали аннотации, чтобы потом блеснуть в каком-нибудь светском разговоре своей осведомленностью, вместо того чтобы рассматривать полотно. Я всегда считал своей задачей знания пополнять – и в музыке, и в живописи, и в литературе. Поэтому, когда слышу что-то интересное, даже если это случайная фраза, брошенная кем-то на экскурсии, стараюсь найти ее подтверждение или развитие в своих книгах, согласиться или не согласиться. Ваше отношение к литературе, культуре, искусству – по сути, слепок того, кто вы есть на самом деле, ваше отражение, потому что любой человек – многогранный полудрагоценный камень, какой стороной его повернешь – то и увидишь.

Можно сопоставить впечатления не только от картины, но и от атмосферы, а это уже особое тонкое и интересное чувство. Если в доме-усадьбе Моне в Живерни атмосфера творчества и гармонии с природой, то в Овер-сюр-Уаз, месте, где последние дни провел Ван Гог, не покидает тревога и настороженность. Когда идешь той же тропинкой, по тем же местам, где рисовал Ван Гог, действительно видишь эти очень контрастные, сочные краски, понимаешь, что они – не выдумка художника: природа там на самом деле такова. Для туристов даже поставлены экскурсионные щиты с информацией и копией картины, которую Ван Гог нарисовал, находясь именно в этом месте, в этой конкретной точке. Если встать на эту точку и посмотреть прямо – то возникает более полная ассоциация и глубокое понимание того, что он рисовал, что он видел. Плюс помимо красок есть чувство нагретой солнцем земли, аромат трав, луговых цветов – это, конечно, дополняет восприятие, и оно остается в памяти. А потом можно подразнить природу – постараться вспомнить все, открыв хорошую репродукцию.

В стереотип «книжного червя» и «ботаника» я не очень вписываюсь. Да, мне интересна и музыка, и наука, и история, и языки, и поэзия, но я и оружием умею пользоваться, и коллекция морских раковин у меня тоже есть. А книга – это такая «вещь навсегда», она должна переходить из поколения в поколение, если не дай бог не случится у нас опять каких-нибудь социальных революций, катаклизмов и потрясений. Если достойная книга переходит к новому поколению – это правильно. Это нормально. Поэтому экслибрисы я не ставлю, не лелею свое «я», эго, право собственности – как скотину, клеймом книжку не порчу. «Это собрание такого-то» – нет такого. Не люблю, когда в книгах подчеркивают, рисуют на полях или ставят заметки. Конечно, у каждого стиль работы свой, но мне это не нравится – книга от этого не выигрывает.

Я не искусствовед и этого не стесняюсь. Каждому делу – свое время и свое назначение. Нынешняя моя служба располагает к самому широкому кругу общения и знакомств, но личной необходимости обсуждать что-то со специалистами в области искусств у меня не возникало. Это хобби, не профессиональная деятельность, оно живет на втором плане. Но я все равно не понимаю людей, которые работают с 6 утра до 12 ночи, жалуются, что времени на любимое увлечение нет, и этим гордятся. Считаю, что любой человек должен так организовать свою жизнь, что его работа спокойно будет укладываться в рамки рабочего дня. И даже самые сложные посты, где каждый день война и борьба за выживание, позволяют это делать. Я против сверхурочных. Время – это самый дорогой ресурс, которым мы располагаем и который не очень ценим. Чувство утекающего времени приходит с возрастом – и то не у всех. Есть люди, которые живут, чтобы работать. Я себя отношу к тем, которые работают, чтобы жить. Семья – это важно. Хобби – это тоже важно. Если у человека нет семьи, друзей, если он не путешествует и ничем не увлекается – это неполноценно. Если от всего этого уходить – никакие деньги и успехи в карьере этого не компенсируют. Нельзя быть талантливым менеджером на заводе и безалаберным человеком в семье, нельзя в этой жизни не думать ни о чем, кроме работы. А живем по-разному.

Больше всего в своей жизни я ценю душевный комфорт. А он невозможен, если вокруг какие-то раздражители и «отягчающие» факторы. Мы не так давно переехали в новый дом, поэтому большая часть библиотеки лежит неразобранными стопками. Конечно, на деревянной табуретке сидеть и смотреть большой альбом – не очень удобно. Нужен камин. Необходимо хорошее кресло. Немного свободного времени, настроения, чтобы все было тихо-спокойно, никто не беспокоил и поручений не давал. В жизни у всех такого времени мало, но оно всегда должно быть.