«У нас любят писать, что каменные джунгли влияют на концентрацию преступности. Но в столице построили «Москва Сити», где здания очень высокие, и квартиры там имеют очень состоятельные люди».
Геннадий Шаров, вице-президент Федеральной палаты адвокатов России:
— В работах по криминологическим аспектам в архитектуре любят приводить такой положительный пример заботы властей одного из жилых районов Лондона, где особенности застройки затрудняли действия полиции: узкие улочки, тупики, закоулки, проходные дворы. Уровень преступности там был весьма высок, и вместо заботы о занятости, социальной защищенности людей власти приняли решение снести несколько домов, кое-что перепланировали, а жителям выделили по 1 тыс. фунтов стерлингов целевых денег, которые можно было пустить только на покупку железной двери, оконных решеток и охранной сигнализации.
Другой пример: в начале 1990-х мне довелось посетить адвокатскую контору президента адвокатуры Техаса тех лет, расположенную в небольшом городке на востоке штата. Меня удивил интерьер кабинета: на стенах фото владельцев конторы, их регалии, а над рабочим столом, местом, где в свое время у нас обычно висели портреты вождей, была прикреплена блестящая кирка — крепкий строительный инструмент. Меня заинтересовало, что она там делает. Оказалось, этой киркой владелец конторы положил начало новой тюрьме в городке, что воспринималось жителями как большое благо. За это его уважали ничуть не меньше, чем за адвокатскую деятельность. Потому что тюрьма давала новые рабочие места. Приток приезжих рос и давал возможность заработать, поднять уровень жизни.
И трудно сказать, что гуманнее: новая тюрьма или помощь населению на железные двери и решетки. Потенциальные правонарушители при решетках и заборах не перевелись, не переквалифицировались в управдомы, они просто поменяли ареал обитания и продолжили свои асоциальные действия в других районах.
Решетки, конечно, не атрибут жилища. Это атрибут тюрьмы. Но, надо сказать, прогресс наметился. Мне довелось побывать в норвежских тюрьмах — впервые я там был давно, 30 лет назад. Впечатлило! В 1990 г., когда террориста Андерса Брейвика, убившего 77 человек и ранившего 242, приговорили к 21 году тюрьмы, ему создали условия лучше, чем у большинства населения планеты. Содержание его в тюрьме обходится налогоплательщикам больше чем в 500 тыс. евро в год, в его распоряжении находится три комнаты — не одна, а спальня, кабинет с ноутбуком, тренажерный зал с беговой дорожкой. Раз в неделю в течение часа Брейвику разрешено принимать посетителей. Плюс переписка, пользование интернетом — хоть и под присмотром охранника. Ежедневно он получает 8 евро на покупку в магазине свежих овощей и фруктов. Но Брейвик недоволен — еда из холодильника очень холодная, масло на хлеб сложно намазывать. Бриться и чистить зубы приходится под присмотром охранника — это же ужас! Авторучка натерла палец — неудобная какая! Надо полагать, если устранить эти замечания, процесс перевоспитания пойдет быстрее, и Брейвик скорее выйдет на свободу. Но неужели мы к этому идеалу стремимся?
У нас тоже есть такие «положительные» примеры. У меня вызвало улыбку посещение красноярской колонии: после всех ограждений и колючей проволоки, вышек, постов охраны натыкаешься на громадную надпись «Кафе «Уют». Вероятно, это придумал специалист по архитектурной криминологии. И если сиделец колонии посетит кафе «Уют», то перевоспитается и пойдет на свободу с чистой совестью. Еще любопытный пример: в Амстердаме в квартале красных фонарей по соседству со старой католической церковью установлен памятник проститутке. Как пишут в интернете, священнослужители этого храма исповедуют педофилов, наркоманов, геев, заключают гей-браки, для каждого там находится доброе слово и благословение. Вряд ли памятник проститутке на это повлиял. Трудно сказать…
Но ни соседство, ни памятник не решают проблем, о которых мы говорим. Заборами и решетками можно создать оазис безопасности, красоты и благоденствия, но это не решает проблемы преступности, а просто перемещает и вытесняет ее из одного района в другой.
Есть ли прямая причинная связь между стилистикой архитектуры или такой очевидной связи нет, науке доподлинно неизвестно. Снижение криминализации и повышение комфорта городской среды зависит от множества факторов — от уровня благосостояния граждан, их социальной защищенности и пр. А с другой стороны — от уровня культуры, морали населения, а вовсе не от этажности жилых домов. У нас любят писать, что каменные джунгли влияют на концентрацию преступности. Но в Москве построили «Москва Сити», где здания больше самых высоких европейских небоскребов, и квартиры там имеют очень состоятельные люди. А убогие дома социального жилья строят такими из-за их дешевизны, и квартиры в них люди выбирают вынужденно — из-за отсутствия средств на что-то лучшее.
Архитекторы шутят: если человек всю жизнь строил бараки, и его попросят возвести дворец, он построит большой барак. Так что уровень архитектурных произведений зависит не от знаний криминологии и даже не всегда от бюджета. Мне представляется, что дело в грамотном техзадании на проектирование и уровня культуры и профессионализма архитектора.
Колонка написана на основе выступления в ходе панельной дискуссии «Архитектурное пространство: криминологический аспект» на XV международной научно-практической конференции «Ковалевские чтения»; автор — Екатерина Стихина