«Хватать уже нечего, все поделено. А как тогда вообще жить и радоваться жизни? Отстаньте от меня все! — так и жить». Александр Кислов — о том, как и чью жизнь способен изменить шеринг.
Александр Кислов, доктор философских наук, профессор:
— Я считаю, что в шеринге нет ничего неожиданного и сильно нового. В тех или иных формах совместное использование благ уже довольно давно можно наблюдать в человеческом обществе. В частности, социализм советских десятилетий дает немало примеров совместного, чаще дружеского использования даже довольно дорогих тогда предметов — дачных участков, автомобилей, гаражей. А уж велосипеды, садово-огородная утварь, рыболовные снасти и иная многочисленная мелочевка ходила по рукам вполне обыкновенным образом.
Другое дело, что в советские времена коллективное использование отдельных вещей было вне правового регулирования: это было личным делом — кто кому доверит свою вещь. То есть собственник был вполне определенным физическим лицом. Современное же российское гражданское законодательство предлагает больше вариантов — когда участниками подобных отношений могут становиться и разнообразные юридические лица. Потому у шеринг-отношений сегодня гораздо большие перспективы, чем в советские времена.
Шеринг вряд ли может касаться каких-то стратегических ресурсов, объектов, активов — я скептически смотрю на эту идею. Под тем, что называют шеринг-экономикой, подразумевается коллективная собственность именно на потребительские товары, причем довольно обиходные. Речь ведь не идет о собственности на средства производства, о серьезном капитале. К этим ценностям как никто не собирался подпускать, так и не подпустит никогда. Идея шеринга в том, что люди будут коллективно использовать то, что не сказывается на их статусе и не подвергает риску их состояние. В шеринг попадают в основном предметы периферийной значимости для их собственника.
Я очень сомневаюсь, что шеринг станет каким-то отдельным и значимым на макроуровне сектором экономики. Скорее всего, будут отдельные сегменты, приближенные к удовлетворению бытовых потребностей.
Когда мы говорим о коллективном использовании, совместном потреблении, то сразу включается одно «но»: мы можем это делать только в кругу людей, которым доверяем. Однако сегодня в России довольно низкий уровень доверия граждан друг другу. Конечно, в обществе существует такое маятниковое движение: то люди становятся более открытые и доверчивые, то, наоборот, сильно сужают круг лиц, которым они доверяют, закрываются и атомизируются, становятся агрессивнее и ненадежнее во взаимоотношениях. Если настроение в обществе открытое и спокойное, есть некая уверенность в завтрашнем дне, то люди начинают шире импровизировать, простраивая различные модели социального взаимодействия. Когда эта уверенность исчезает, люди начинают ограждать свое маленькое пространство всякими неприступными заборами.
С одной стороны, мы можем сделать вывод, что раз люди мало друг другу доверяют, то и у шеринга немного шансов на распространение. Но, с другой стороны, история нам показывает, что когда люди начинают жить совсем уж плохо, то, даже несмотря на низкий уровень доверия, они будут выстраивать отношения, основанные на коллективной собственности и разделении благ.
Например, во время войны люди, находясь в высокой степени тревожности и будучи готовыми ко всяким подвохам, нередко делились последним, проявляя спонтанный альтруизм.
Объяснить его может и некоторая культурная, нравственная инерция, ориентир на старинные образцы достойного человеческого поведения, по которым, впрочем, был нанесен колоссальный удар во времена Гражданской войны. Наверное, срабатывал еще и какой-то видовой рефлекс, который помогал человеческому обществу выживать. Мы ведь часть природы, и наше поведение обусловлено не всегда рациональными факторами. То есть при крайне низком градусе доверия друг к другу, но из соображений выживания ты будешь помогать другим, ближним, делиться, потому что если и не понимаешь, то признаешь древнейшими участками мозга, что это может и тебя спасти, и твое потомство, и род человеческий в целом.
Поэтому мы можем сделать вывод: если уровень жизни людей будет низким, то даже при крайне низком уровне доверия они пойдут на какие-то варианты того, что можно именовать шерингом.
Есть еще такая точка зрения, что шеринг — это преимущественно для молодежи, особенно для так называемых «миллениалов», которым чуждо приобретение дорогостоящих вещей в собственность, а в главные ценности возведена свобода и мобильность. Я вообще считаю, что вся эта история про поколение Z сильно преувеличена. Сегодня молодежь демонстрирует как раз таки нормальное для своей возрастной группы поведение — она достаточно адекватно реагирует на новые социальные реалии.
Идею о склонности к безответственности и сложности управления представителями поколения Z в значительной мере подняли под впечатлением того, как себя повела молодежь в 90-е и в начале нулевых. Хватательный рефлекс, продиктованный социальной обстановкой, был совершенно оправдан — люди были вынуждены приспосабливаться к новым реалиям. Это было воздухом эпохи и стало ее нормой. Нахватались те, кто мог и смог. Схватить еще что-то существенное типа предприятий, зданий, больших участков земли сегодня уже не получится. На самом деле и тогда-то не очень получалось, но были иллюзии, а сегодня их уже почти нет.
И поскольку возникла такая безнадега по этой части, то и хватательное поведение стало не столь целесообразным. А как тогда вообще жить и радоваться жизни? «Отстаньте от меня все!» — так и жить.
Откат от модели поведения, распространившейся в 90-х, больше обусловлен нормальными возрастными факторами. Любой молодой человек в большинстве времен и эпох предпочитал ощущение свободы, мобильности и даже безответственности, а собственность все-таки предполагает немалую ответственность. Когда в 60-е массово людей из коммуналок вытаскивали и расселяли по отдельным квартирам, вот это ощущение, что государство поможет, тоже подпитывало романтическую безответственность наших соотечественников. Люди в гитары лупили с большим остервенением, чем были озабочены заработком. Подхалтурил, подшабашил — и тут же прогулял. Заработал — и тут же получил радость от этого.
А в 90-е пришла пора, когда государство не поможет — все зависит от тебя. Более того, все видели примеры, что получается у одного и у второго, происходила романтизация успешных, часто на тот момент околокриминальных фигур. Причем не тех, кто оказался высоко на социальной лестнице, а ребят с твоего двора, твоих вчерашних знакомых. И вот здесь сработало то, что мобилизовало энергию на добычу, на приобретение собственности. И государство приватизацией квартир очень сильно эту озабоченность подогрело.
А теперь все уже поделено. И куда податься? Либо пойти зарабатывать в наем, либо жить не этим, а чем-то большим. Быть свободным, например.
И конечно, шеринг дает варианты ощущения беззаботности. Причем не иллюзорной, а вполне реальной. Я думаю, что это элементарная прагматика, ведь кое-что просто удобно. Зачем мне головная боль, связанная с правовыми аспектами владения, когда я этим редко пользуюсь — несколько раз в год? И потом, мне вообще неинтересно об этом думать. Как, например, какой-нибудь домик на берегу озера, который я использую раз в год на две недели.
Шеринг станет неотъемлемой частью жизни в первую очередь средних и низших социальных слоев — так мне видится. Представители высших слоев пустят этот элемент в свою жизнь в малом масштабе, потому как, например, демонстративное потребление никто не отменял и в современном обществе. Шеринг будут выбирать те представители элиты, которые не озабочены демонстрацией и внешним подкреплением своего статуса. Но от случая к случаю — это вряд ли станет для них типичным.
Могу предположить, что отношения шеринга будут строиться строго внутри каждого социального слоя: то есть дорогие яхты-машины-самолеты будут делиться между представителями себе подобных, а простые бытовые вещи типа детских автомобильных кресел и фраков напрокат — между представителями средних и низких слоев. В любом случае такие отношения по поводу вещей иногда очень комфортны: у меня есть некий резерв, который я использую, только когда мне надо. Я не трачу всю жизнь на обслуживание своего актива, тем самым высвобождая больше пространства и времени для свободного существования.
Ты, конечно, чем-то поступаешься, зато получаешь ощущение детской радости и необремененности.
Делиться — это естественно для человека. Редко кто не соображает, что всего с собой на тот свет не унесешь и детям не все перепадет. И вообще, мы в значительной степени зависим друг от друга, мы существа социальные, поэтому все равно будем друг другу улыбаться. В обществе всем нужны нормальные человеческие отношения, и шеринг, кстати, может помочь их сформировать, развить, укрепить и дать повод к их построению. Может, даже доверия станет больше, когда люди попробуют, проверят, посмотрят, что это работает, никаких угроз особых не представляет. Тогда они смогут перенести это доверие на другие формы взаимодействия с друг с другом.
Архив «Бизнес и жизнь», август 2018 г.