Вячеслав Брозовский: Мой стигмат - дорогая одежда

На 90 процентов его гардероб – это классические костюмы. 60 штук. В то время как первые лица государства уже появляются перед камерами в черном поло, Вячеслав предпочитает следовать кодексу, который сам себе однажды установил. Поборник общества потребления, Брозовский сделал своей необременительной ежедневной привычкой сканирование социальных статусов и подсчет того, сколько стоит «просто одеваться». «БЖ» он разрешил просканировать себя.

Я хочу разрушить один распространенный стереотип. Вы правда верите, что люди покупают дорогие костюмы, думая, как их оценят окружающие? Костюм покупают для самоутверждения не в глазах окружающих, а в своих собственных глазах. Уж простите. Среди моих знакомых есть люди, которые по социальному статусу ниже меня, но начинают более-менее зарабатывать, и я им предлагаю: «Пойдем купим тебе дорогой костюм». – «Нет, это не для меня». И я этому человеку не рассказываю, как стильно он будет выглядеть в дорогом костюме и как девушки станут мечтать о нем. Я рассказываю о том, как после покупки этого костюма он поднимется в собственных глазах – это вторая, темная сторона луны. Именно это толкает даже людей успешных на то, чтобы покупать дорогие вещи, – одежда делает нас «какими-то». Берешь соленый огурец, начинаешь его есть, руки влажные становятся: если в костюме – аккуратно берешь салфетку, если на квадроцикле – вытираешь руки о штаны. Почему? Другая одежда.

У меня сейчас шестьдесят костюмов. Неужели мне не хватило бы десятка? Хватило бы. Но покупка очередного костюма – событие, рассчитанное в первую очередь на меня самого. Ты покупаешь дорогой костюм, надеваешь его на важную встречу и действительно чувствуешь себя увереннее, потому что понимаешь, что ты в лучшем. Точно так же, как мужчина, который пришел на тусовку с некрасивой девушкой, чувствует себя хуже, чем тот, который пришел с красивой. Да, некрасивая девушка может быть замечательным другом, но если мужчина понимает, что она неидеальна, ему не по себе.

Вы правда верите, что некоторые миллионеры и миллиардеры ходят в очень простой одежде? Глава компании IKEA – один из самых богатых людей – ездит на трамвае. Это факт. Но в том трамвае, в котором он ездит, я бы тоже прокатился, потому что я тоже сажусь в трамвай, когда приезжаю к маме в Ганновер. И когда я слышу про миллиардеров, которые летают эконом-классом в самолетах, не сомневаюсь, что так и есть. Да, они летают эконом-классом, но только на своем самолете. И те, кто понимает в качест­ве кашемира, понимают, сколько стоят «простые свитера» этих людей и обычные на первый взгляд брюки, которые пошиты специально для них в очень дорогой мастерской. Любой клерк IKEA может сидеть напротив нас в дорогом костюме и дорогой сорочке, но рядом будет сидеть его хозяин в джемпере из шерсти, который стоит десятки тысяч долларов. Нет, такие люди не «просто одеваются». Одеваясь просто, они одеваются дорого.

Одежда – это как стигмат. Вы видите незнакомого вам человека, о котором ничего не знаете, и что вы начинаете делать? Включаете свой внутренний сканер. Потому что одежда – это зеркало психологии человека, и на пятьдесят процентов мне уже о нем все понятно. Бывало, что я ошибался, сканируя людей, но скорее в их морально-психологических качествах, но не в социальном статусе. Сканер должен стать алгоритмом поведения: видим, сканируем и делаем выводы. Для меня это такой же привычный процесс, как, заходя в ванную, включать свет.

Человек, который не обладает харизмой, не может заработать на дорогую одежду. Если только он не сын харизматичного человека. Впрочем, я знаю, что полмира сегодня не имеет собственного жилья, но тратится на брендовые вещи. Я не осуждаю таких людей. В каждом плюсе есть минус, и в каждом минусе – плюс. И события, происходящие вокруг меня в последнее время, – доказательство тому. Например, мне говорят: «Посмотри, какой хороший человек, какая у него хорошая семья и замечательные дети». А мне после запятой хочется продолжить: «Но у него нет любви». Или наоборот – нет семьи, но есть любовь. Ничему нельзя давать категоричную оценку.

Общество потребления – это хорошо и здорово. Нынешний кризис – это и есть кризис общества потребления, когда люди перестают покупать, а переставая покупать, они не дают друг другу работу. Я люблю управлять экономическими процессами и много в своей жизни занимаюсь маркетингом: начинал обычным продавцом, а теперь я продаю город. И мне было бы сложно это делать с таким же успехом, будь я в другой одежде. Недавно даже была такая история – накануне Восьмого марта я в джинсах, свитере и куртке ездил покупать тюльпаны и подарки, звонят с телеканала, чтобы взять у меня комментарий по одному из наших скандальных дел. Я понимал, что мне очень нужно дать этот комментарий, но в таком виде сделать это не могу. Это нигде не прописано – я сам себе такие ограничения установил.

Я никогда не экспериментировал с одеждой. Начал носить Boss – смотрел на Pal Zileri. Начал носить Pal Zileri – смотрел на Kiton и Brioni. Начал носить Kiton и Brioni – смотрел на то, что шьется. Помню свой первый костюм, который мне сшили англичане, приезжавшие в Екатеринбург, – это, конечно, откровенно модный и хороший костюм, но и разочарование от самого дорогого костюма в гардеробе наступило очень быстро – вскоре я понял, что заказал очень дорогую и непрактичную ткань, и в носке костюм был некрасивым. А недавно я стал шить себе смокинг на заказ. Решил обзавестись смокингом, потому что уже трижды получал приглашение с просьбой соблюсти black tie, который не предполагает появления даже в костюме, не говоря о джинсах. Правда, первое время я приходил в костюме, и мне казалось, что все в порядке, пока однажды я не увидел рядом с собой человека в джинсах – для меня это стало страшным контрастом. Я тогда подумал, что если для меня так чувствительна разница между костюмом и джинсами, то человек в смокинге то же самое чувствует, когда видит тех, кто пришел в костюме.

Протест – это модно. Мы недавно разбирали выборную кампанию. За партию власти немодно голосовать, и даже те, кто голосовал, не признаются. Модно – это сказать, мол, я голосовал за КПРФ, сколько можно… Те, кто приходит в джинсах на светский раут, таким образом будто говорят: «Вы все в чехлах, футлярах, а я один среди вас такой свободный». Я – сторонник этикета. Впрочем, есть достижения, после которых тебя уже не сканируют и людям не важно, как ты одет.

У нас есть парень в Березовском – Вася, который жмет от груди 240 килограмм, и мне без разницы, как он одет. Он скоро поедет на соревнования, отожмет 240 килограмм и станет самым сильным человеком планеты, и может хоть в семейных трусах и без футболки ко мне выйти, я все равно пожму ему руку: «Вася, ну ты молодец!» Или зайдет ко мне бывший губернатор в горнолыжном костюме – то же самое. Взять моего дядю – я ему иногда подсказываю, как одеться, но по большому счету мне тоже не важно. Я раньше мог зайти на склад и, если что-то не нравилось, начинал кричать. Это юношеское – ты пытаешься сделать так, чтобы все тебя услышали. А мой дядя всегда разговаривал спокойно, и голос его становился все тише. Он преподал мне один из важнейших жизненных уроков – умение оставаться спокойным, и мы теперь общаемся не на уровне внешних оболочек, а на уровне внутренних миров. Но таких людей – единицы. В основном со всеми общаешься через оболочку.

У мужчин есть такая глупая идея – они постоянно меряются. Есть светская тусовка, есть тусовка трофистов. Но меряются друг перед другом и те, и другие. На светской тусовке – девушками. В трофи – моторами. Я пока не нашел для себя такой зоны, где меряться не нужно. Может быть, только в семье. Потому что даже в отпуске люди продолжают меряться. Конечно, в Индии «Тиффани» не наденешь, и все рассказывают, что там ты можешь быть самим собой, но почему тогда чемоданы у всех Louis Vuitton? Можно же связать четыре полиэтиленовых мешка и поехать. А когда снимают виллы – ими разве не меряются? «Мы сняли виллу, потому что она расположена в очень удобном месте – для нас это главное. А кстати, сколько ваша вилла квадратных метров?» Или: «Так классно отдохнули – можно ходить в шортах круглые сутки, а вы, кстати, в каких ресторанах ужинали?»

Знаю, люди устают от пиджаков и тянет в демо­кратизм. Нам, живущим за городом, легче. Мы живем в миксе. Хочется тусовки – завел машину и ты там, где нужны дорогие часы, запонки, обувь. Или вчера мы решили прогуляться по Березовскому, по улице, на которой я живу, – за час ни одна машина не проехала. Когда есть все, не возникает желания от чего-то сбежать.