Олег Шиловских: «Мы вернулись к работе, запускаем новые проекты и инвестируем в развитие»

Екатеринбургский центр МНТК «Микрохирургия глаза», ежегодно принимающий сотни тысяч пациентов, возобновил работу в середине июня, но с массой ограничений. «Сейчас мы работаем с 8.00 до 20.00, хирургам, включая меня, приходится больше оперировать. Выросла физическая и эмоциональная нагрузка. Но другого пути восстановления нет», — говорит генеральный директор Екатеринбургского центра МНТК «Микрохирургия глаза», главный офтальмолог Свердловской области, заслуженный врач России Олег Шиловских.

Как Центр пережил «каникулы»?

— Центр фактически был закрыт в течение 2,5 месяцев. Мы оказывали только неотложную помощь: некоторые состояния требуют незамедлительного хирургического вмешательства, в противном случае эффект от операции снизится. Классический пример — отслойка сетчатки. Она может прожить некоторое время без питания, и, если оперативно вернуть ее на место, зрение полностью восстановится. Но процесс старения сетчатки индивидуален: у кого­-то она сохраняется в течение трех недель, а у кого-­то деградирует через три дня. Для таких пациентов бригада врачей работала в период ограничений. В среднем мы проводили по 15 операций в неделю, хотя в «мирное время» выполняли по 200 в день.

Все «каникулы» сотрудники колл-­центра обзванивали пациентов и принимали входящие звонки (до 600 ежедневно). Проводилась (и проводится) гигантская работа по переносу времени приема. Мы не просто автоматически сдвигали всех на более поздний срок, а индивидуально рассматривали каждый случай, чтобы быстрее принять тех, кому необходима срочная помощь. Мы занимались ими в первую очередь после выхода из режима самоизоляции.

Вообще, колл­-центр и служба логистики пациентов показали себя в этот сложный период просто блестяще. Я ожидал, что они справятся, но что сработают настолько хорошо, признаюсь, нет. Значимость этих подразделений выросла в разы, как и нагрузка на них: они объясняли, переносили приемы, уговаривали — это колоссальный труд. Они работали с душой и создали задел для всего коллектива: как только клиника открылась, пациенты пришли.

Что изменилось в вашей работе после снятия ограничений?

— Сегодня мы оказываем помощь на всех базах, но еще не вернулись к нормальной работе. Для людей в возрасте 65+ сохраняется режим самоизоляции, а это как раз наш контингент. Мы соблюдаем санитарные нормы, установленные Роспотребнадзором. Теперь мы трудимся в две смены, с 8.00 до 20.00 и по субботам. С учетом дистанции в операционной задействованы 5 столов из 12. Площади стационара используются чуть больше, чем на треть: 120 мест из 300. Шанс заразиться в стенах клиники сведен к минимуму: мы берем только пациентов со свежим ПЦР­-тестом на коронавирус, они проживают в номерах по одному, не ходят на процедуры и в кафе, им приносят в номера еду в кейсах. Несмотря на все меры предосторожности, мы держим свободным один этаж, чтобы срочно изолировать человека, если у него поднимется температура. Случись это, придется выявить всех, кто с ним контактировал, и отправить на двухнедельный карантин. Все эти меры усложняют работу и создают дополнительную нагрузку.

Как доктор и руководитель клиники вы считаете ограничения оправданными? Многие убеждены, что режим самоизоляции и прочие меры, препятствующие распространению COVID­19, бессмысленны. И аргументируют свою позицию тем, что масштабы заболеваемости и смертности не сопоставимы с тем же сезонным гриппом.

— COVID­19 — не сезонный грипп. Считать эту болезнь ерундой можно до тех пор, пока она не затронула тебя лично. При гриппе тебе не ставят в живот разжижающие кровь препараты и не подключают к ИВЛ.

Мы с супругой переболели ковидом, лежали в инфекционной больнице. Несколько дней было очень тяжко. А после выписки из-­за жесточайшей слабости ты способен передвигаться только от дивана к дивану, требуется минимум две недели на восстановление. Кстати, я тщательно анализировал, где мог заразиться, но так и не понял.

Возвращаясь к вопросу, я не особо верю, что маска защищает, но убежден в эффективности социальной дистанции и изоляции. Принимаемые санитарные меры абсолютно оправданны. Да, им сложно следовать, но только так можно защитить пациентов и сотрудников.

Все устали от ограничений, от снижения доходов, невозможности жить как раньше. В обществе накапливается отрицательный эмоциональный фон. Негатив выплескивается повсеместно, не только в отношении антиковидных мер. Достаточно посмотреть статистику разводов. Думаю, рестораны и кинотеатры открыли, чтобы люди могли выпустить пар.

В год Центр должен проводить 25 000 операций по программе госгарантий. В июне вы говорили, что сможете выйти на эти показатели, если вернетесь к работе в начале июля. Как оцениваете эту перспективу сегодня?

— Если бы мы работали в «довоенных» условиях, с двенадцатью операционными столами и при полном стационаре, вероятно, наверстали бы упущенное. Однако ситуация сложилась иначе. Центр выполнит объем по программе, но с корректировками. К примеру, мы увеличили количество операций, после которых не надо наблюдать за пациентами в условиях стационара. Сейчас занимаемся урегулированием формальной части вместе с министерством здравоохранения и Территориальным фондом обязательного медицинского страхования Свердловской области.

Замечу, что помимо 25 000 операций по программе госгарантий мы ежегодно проводим столько же на коммерческой основе. И именно эти деньги инвестируем в развитие.

Многие бизнесы не пережили пандемию. В какой финансовой форме ваш Центр?

— Коротко — в нормальной, потому что сейчас мы напряженно работаем. Хирургам, включая меня, приходится больше оперировать. Выросла физическая и эмоциональная нагрузка. Но другого пути нет.

На 2,5 месяца мы остались без доходов, но с расходами на выполнение обязательств по долгосрочным контрактам и содержание сотрудников (около 800 человек), которое выплачивалось из внутренних резервов, ведь притока средств извне не было. Медсестры получали практически полную зарплату — не ставку, а зарплату. Я понимал, что в противном случае они не выживут. Доходы же врачей снизились, и им пришлось в чем­-то себя ограничить.

В первые недели после возобновления работы мы проводили всего по 30 операций в день. Люди боялись заразиться и просили перенести их приемы. Это наталкивало на невеселые размышления о том, как мы будем жить дальше, чем будем платить зарплату. Но постепенно пул пациентов восстанавливается. Сейчас мы ежедневно принимаем по 300 человек и выполняем по 100 операций, с осени начали придерживаться иной зарплатной политики в отношении коллектива.

Помимо финансовой стороны, которую я считаю безусловно важной, мы всегда уделяли большое внимание формированию особой атмосферы, корпоративного духа. До коронавируса регулярно проводили объединяющие мероприятия — День рождения Центра, День медика, Посвящение во врачи… Сейчас, по понятным причинам, их нет. Но мы стараемся и в  этом отношении вернуться к нормальной жизни: провели традиционный фотоконкурс, праздничным обедом отметили День рождения Центра. В общем, стремимся восстановить и зарплаты, и уникальный «микроклимат».

Продолжались ли работы по реконструкции здания на Бардина, 4а в эти месяцы?

— Поскольку мы не могли прогнозировать доходы, то до середины сентября все было на «стопе». Мы приступили к реконструкции оперблока — и это тоже признак возвращения к нормальной жизни. Размораживаем программу закупок оборудования, подписываем контракты. Надеюсь, новая операционная заработает в первом квартале следующего года.

Вы не можете не думать о второй волне эпидемии и новых «каникулах» со всеми вытекающими. Тем не менее инвестируете в развитие…

— Думаю, ковид с нами надолго, но тотальной остановки всего больше не будет, поскольку изменилось отношение общества к проблеме. С ней научились работать. Поэтому надо запускать новые проекты. Если за год мы ничего не сделаем для развития бизнеса — это падение. Лайнер же не может остановиться в полете.

В период самоизоляции у Центра возник проект в Каменске-­Уральском: нашлись инвесторы, готовые построить для нас филиал с операционной. Я уже подписал контракт с проектной организацией. Через два года в Каменске будет новая клиника с прекрасными условиями, в которой будут оперировать наши бригады из Екатеринбурга. Пациентам никуда не придется ездить. По­-моему, это здорово.

Параллельно мы занимаемся новыми проектами в Екатеринбурге — консультативной глазной поликлиники в центре и детской — в Академическом. В них нашим генеральным подрядчиком и партнером выступает «Атомстройкомплекс»: компания построит здания и передаст нам в аренду.

Для консультативной клиники мы очень долго искали локацию. Сейчас этот вопрос решен: новая база будет на Шейнкмана-­Радищева, куда удобно добираться из любого района города. На площади в 1350 кв. м. мы разместим поликлинику для взрослых и отделение диагностики и лечения глаукомы. Планируем уложиться со всеми работами в год-­полтора.

В Академический перевезем детское отделение, работающее в стесненных условиях на ул. Серафимы Дерябиной. Это семейный район, где много малышей, и хороший офтальмологический центр там необходима. «Атомстройкомплекс» уже заложил для нас площадку в 1000 кв. м.

До 80% объема помощи в новой «взрослой» и детской поликлиниках пациенты будут получать по полисам ОМС. Таким образом, эти проекты — вклад Центра в развитие социальной инфраструктуры города и, конечно, инвестиция в собственное будущее. Всегда нужно думать о том, чем кормить коллектив завтра. Если замереть на месте, бизнес быстро начнет хиреть и падать.

Осенью ваш самый масштабный проект, Центр рефракционно-лазерной хирургии, отметил первый юбилей. Какую роль он играет в структуре Екатеринбургского центра МНТК «Микрохирургия глаза»?

— Он занял в ней свое место. Пять лет назад мы перевели в клинику на Ясной, 31 «хирургию для молодежи», потому что за коррекцией близорукости, как правило, обращаются молодые люди. Такая помощь не входит в программу ОМС, поэтому в Центре рефракционно­-лазерной хирургии мы лечим только на коммерческой основе. Работа с  этой категорией пациентов требовала от нас внедрения новых сервисных решений — прием по времени, электронная запись, электронная медицинская карта. На этой площадке сосредоточены лучшие, самые современные лазерные технологии, такие как SMILE.

Туда ежедневно приходят на консультацию более 100 человек. Мы не справились бы с таким количеством обращений без этой базы. После ее открытия на освободившихся площадях на Бардина, 4а появилось отделение хирургии сетчатки и стекловидного тела.

У проекта на Ясной неплохие финансовые результаты, хотя говорить об окупаемости инвестиций пока рано. В медицине по-­другому и не бывает — затраты велики, а доверие и репутация нарабатываются годами. Кстати, после снятия ограничений Центр рефракционно-лазерной хирургии первым полностью восстановил пул пациентов.

Эти факторы в комплексе подтверждают, что строительство новой клиники пять лет назад было верным и своевременным шагом, и что в бизнесе необходимо думать о перспективах, формировать задел на будущее.

Финальный вопрос: во время весенних «каникул» у вас было свободное время, которое никогда не появлялось в таком объеме. Чем занимались в самоизоляции?

— Семьей, внучкой. Я действительно никогда не проводил с ними столько времени. Разумеется, я был на связи с коллективом. Но дистанционная работа — не работа, а ее жалкое подобие. Такой формат не приносит положительных эмоций, не способствует поддержке командного духа. В нем нет драйва — это мое глубокое убеждение.

Екатеринбургский центр МНТК «Микрохирургия глаза»:

ул. Академика Бардина, 4а

ул. Ясная, 31

тел.: (343) 231 00 11, 231­ 00­ 00 

http://www.eyeclinic.ru/