«Здоровье важнее свободы». Как пандемия ограничила права людей по всему миру

В рамках дискуссии на Гайдаровском форуме эксперты обсудили, как пандемия коронавируса ограничила права и свободы людей, насколько это законно и что будет, когда мы снимем маски.

«Общественная жизнь подвергалась ломке»

Андрей Габов, главный научный сотрудник Института государства и права Российской академии наук, считает, что в период пандемии в России и практически повсеместно в мире принимались решения, которые влекли существенные ограничения основных прав и свобод человека: 

— В России ограничения формировались на двух уровнях: региональном и федеральном. Причем на первом этапе региональная компонента законодательных актов даже опережала федеральное законодательство. Меры, которые принимались государством, формулировались по-разному. Это запрет (массовых мероприятий), ограничения (не покидать места проживания), наложение дополнительных обязанностей, которые действуют и сегодня (обязательное ношение индивидуальных средств защиты), приостановка деятельности. Ограничения, которые вводились государством, коснулись и граждан, и организаций.

Есть несколько важных обстоятельств, которые предопределили стиль ограничений. Первое — это дефицит времени для принятия решений. Новое регулирование создавалось практически с колес. На это наложился еще один фактор — отсутствие адекватного федерального регулирования. К моменту введения ограничений законодательство о ЧС, о санитарно-эпидемиологическом благополучии населения, к сожалению, не учитывали в полной мере последствия таких масштабных негативных влияний.

Второе — стихийное развитие событий.

Давайте прямо говорить, что в марте прошлого года, когда начали вводиться первые ограничительные меры, мы не понимали всего масштаба проблем, которые охватили мир и Россию. Меры носили срочный характер. Спокойная общественная жизнь подвергалась ломке. Мы уже несколько месяцев обсуждаем и целесообразность введения ограничений, и соответствие их международным документам и основным законам каждой из стран.

Определенный рубеж представляет Постановление Конституционного суда №49-П, принятое в конце декабря 2020 г. Этот документ появился в связи с оспариванием на территории Московской области ограничений в части права на свободу передвижения. Отмечу, хотя это постановление сформулировано по конкретному ограничению в конкретном документе, его основные выводы можно распространить на то регулирование, которое сложилось у нас в пандемию.

Во-первых, обратите внимание, как Конституционный суд (КС) сформулировал условия, в которых возникло новое регулирование — экстраординарная беспрецедентная опасность распространения коронавирусной инфекции. До этого в законодательстве мы такого рода слов не видим. Исходя из этого, несколько тезисов из решения Конституционного суда. Первое: ограничительные меры абсолютно конституционны и оправданны, они представляют собой закономерную реакцию публичной власти в условиях риска возникновения общественной опасности и распространения инфекции.

Самый главный вывод, сделанный судом, который будет влиять на все регулирование на федеральном и региональном уровнях: эта реакция — следствие приоритета таких конституционных ценностей, как жизнь и здоровье человека как высших благ. Соответственно, все остальные права и свободы могут быть разумно ограничены для сохранения наивысших ценностей.

КС также признал законным в условиях экстраординарной ситуации опережающий характер регулирования. Позиция Конституционного суда, с моей точки зрения, абсолютно закономерна и соответствует основным международным документам (прежде всего я имею в виду ст. 29 Всеобщей декларации прав человека). В целом я должен отметить, что ограничения закономерны, мы будем с ними жить, но надо понимать, какие будут последствия.

«Можно поступиться другими правами»

Ирина Рукавишникова, первый заместитель председателя комитета Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству, предложила повернуть дискуссию в более оптимистичном направлении. Она считает, что основной пик пандемии и социального принятия или непринятия вынужденных ограничений пройден:

— За год мы научились жить в этой ситуации и приняли тезис, что конституционное право на охрану здоровья для нас важнее и можно на некоторый период поступиться другими правами. Хотя я не согласна, что они были ограничены. Сначала была неподготовленность, в том числе законодательная, но затем эти права трансформировались в цифровую среду, и я не могу сказать, что кто-то пострадал. Пандемия выступила триггером, но даже если бы ее не было, мы рано или поздно подошли бы к цифровизации. Оценивать, плохо это или хорошо, я бы не стала. Я бы призвала заглянуть за границу пандемии, которая уже видна.

К сожалению, мы действительно запаздываем в принятии многих законодательных норм. Новая для нас среда цифровизации каждый день бросает нам вызовы.

С одной стороны, она дает беспрецедентные возможности, с другой — несет угрозы и вызовы. Пандемия подарила нам возможность дистанционной работы, и это расширяет права и возможности наших граждан. Трудовое законодательство к этому оказалось не готово, но сейчас пробел восстановлен. Такая возможность теперь закреплена не только на время пандемии, но и на будущее.

Еще среди позитивных моментов — ключевыми для расширения спектра цифровых услуг стали два федеральных закона, которые еще не полностью вступили в силу. Но в 2021 г. заработают все предусмотренные ими правила. Я говорю о едином федеральном информационном регистре, содержащем сведения о населении России. Это чрезвычайно важный закон, он вызвал дискуссии, я считаю, очень правильно, что этот закон был принят, поскольку он демонстрирует унифицированный подход к формированию и использованию информационной базы данных. Это очень чувствительная сфера, особенно когда мы говорим о сборе и сохранении персональных данных, их защите.

Еще один важный закон — об экспериментальных правовых режимах (Федеральный закон от 31.07.2020 № 258-ФЗ «Об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инноваций в Российской Федерации», — прим. ред.). Он вступает в силу 28 января и предполагает переформатирование правовой среды: введение в ряде сфер правовых режимов, которые будут связаны с внедрением цифровых технологий.  И для экспертного сообщества важно включиться в общественную дискуссию по этому поводу.

Одно из негативных явлений цифровизации — это треш-стримы. В условиях перехода в сферу «цифры» получает распространение онлайн-трансляция уголовно наказуемых деяний. Уже есть примеры, и это черная метка нового времени, увлечение для молодежи, которое должно получить правовую оценку.

На площадке Совета Федерации мы будем обсуждать возможные поправки в Уголовный кодекс, которые рассматривали бы ведение треш-стримов как отягчающее обстоятельство при квалификации уголовных преступлений.

«Чем больше самоограничений, тем меньше необходимости их со стороны властей»

Владимир Платонов, президент Московской торгово-промышленной палаты, считает, что пандемия как общее мировое бедствие разделила людей на три категории. Первая — безразличные (небольшая категория). Вторая — запуганные, которые спрятались и еще долго не выйдут из дома, и третья — законопослушные люди, которые стали соблюдать установленные ограничения:

— Перелом в заболевании произошел еще в начале лета. Причем сработали не лекарства, вакцины тогда еще не было, но нам удалось перебороть ситуацию, потому что эффект дали введенные ограничения. Все действия властей — и российских, и московских — находились в рамках Конституции и действующего законодательства и были обоснованны. В сентябре предприниматели меня спрашивали: а когда вторая волна начнется, а какие будут ограничения от власти? И мы тогда сказали: чем больше самоограничений, тем меньше необходимости со стороны властей вводить внешние ограничения. И мы видим: в странах Европы, где было меньше ограничений, сейчас идут на жесткие меры, которые у нас сейчас не вводятся.

Шел разговор о «цифре», но пугать ею — это все равно что пугать топором. Топором иногда убивают, но он создан как орудие труда и им люди творят чудеса. Поэтому надо бояться не «цифры», а тех, кто ею неправильно пользуется, и за это наказывать.

Мы входим в штаб по защите предпринимательства. Было разработано и внедрено пять пакетов защиты малого и среднего предпринимательства в Москве. Это тоже дает свой результат. Такими действиями, я считаю, велась реальная борьба с пандемией.

Текст написан на основе обсуждения в рамках Гайдаровского форума

* * *

Добавим, что предприниматели, которые высказывались в течение 2020 г. на DK.RU, не столь однозначно оценивали введенные ограничения. К примеру, директор по развитию площадки «Фитнес-эксперт» Илья Коноплев с самого начала пандемии выступал против ограничений и самоизоляции. А медиаменеджер Вера Тарасова, вместе с мужем-предпринимателем Михаилом Голубцовым переехавшая в Сербию, высказывала мнение, что «в России только москвичи благодаря Собянину могли быть спокойны: он провел карантинные меры и изоляцию по международным стандартам. А все другие регионы, включая Екатеринбург, провели их по русским законам раздолбайства». По итогам Гайдаровского форума, который проходил годом ранее, управляющий партнер ЮК «ЭНСО» Алексей Головченко в колонке на DK.RU рассказывал, что обсуждаемые на мероприятии вопросы вызвали у него недоумение и бурю эмоций.