«В городе еще 500 объектов, собственники которых окажутся в той же ситуации, что и мы»

В конце 2020 г. одной из самых обсуждаемых тем в Екатеринбурге стала ситуация вокруг здания бывшего Уральского областного промышленно-экономического и кооперативного техникума (ПРОМЭКТа) на ул. Декабристов, 20. Собственник (корпорация «Маяк» Владимира Конькова) начала его демонтаж. Архитектор Полина Иванова и глава сообщества «Уральский хронотоп» Олег Букин забили тревогу, требовали остановить снос и добились того, что Управление государственной охраны объектов культурного наследия Свердловской области включило ПРОМЭКТ в список зданий, которые могут обладать признаками объектов культурного наследия. Решение признавать его памятником или нет, управление примет 6 мая 2021 г. Письмо с просьбой спасти ПРОМЭКТ как образец конструктивизма общественники написали президенту Владимиру Путину.

В ситуацию попыталась вмешаться мэрия Екатеринбурга, глава регионального минстроя Михаил Волков заявил о том, что «Маяку» придется скорректировать свои планы по застройке этой территории. Российская телевизионная и радиовещательная сеть (РТРС) высказала опасения: если вместо бывшего колледжа построить жилые высотки, это помешает работе телевышки, которая находится неподалеку.

Марина Сухановская, вице-президент корпорации «Маяк», обратилась в DK.RU и рассказала о своем видении ситуации, раскрыла планы по освоению этой территории и назвала памятники, которыми планирует заняться корпорация. А также высказала свое мнение о том, почему у застройщиков не выходит конструктивного диалога с общественностью.

Марина Сухановская, вице-президент корпорации «Маяк»

— Хочу сказать сразу: снос называют неожиданным, но это не так. Мы очень хорошо знаем этот объект — изначально мы его реконструировали, когда в нем еще был техникум. Часть со стороны ул. Белинского была снесена (оставалась только стена и балки) и построена нами как подрядчиком заново в 1988 г. Со двора видно, что это новодел — он построен из красного кирпича. У меня есть документы по изысканиям, которые были тогда сделаны.

В это же время проводилась полная реконструкция соседней, примыкающей части. В 2002 г. мы пристроили к ПРОМЭКТУ здание на ул. Красноармейской, 78б, там разместился наш первый офис. Здание постоянно перестраивалось, ничего исторического в нем не осталось и сохранять там нечего.

Фото предоставлено корпорацией «Маяк»

Еще в 2014 г. была идея — снести его, построив что-то на этом месте. Здание саморазрушалось, у него частично нет фундамента, оно связано деревянными балками, которые гниют. У нас были инциденты, когда рамы из оконных проемов начали просто выпадать. Мы не видели смысла что-то еще в нем латать. Все уже перелатали. Объектом культурного наследия здание никогда не являлось.

Так сейчас выглядит здание на Декабристов, 20

Здание, по словам Марины Сухановской, было полностью перестроено (вид со двора)

Да, в разные годы были общественники, которые несколько раз пытались признать здание объектом культурного наследия — и через Москву, и через свердловское управление по охране памятников. Никто из экспертов в итоге такой статус не подтвердил.

Когда начались первые разговоры о сносе?

— Говорить об этом мы начали в 2014 г., в 2015 г. опубликовали первые рендеры. У нас были гонконгские партнеры французского происхождения. Рассматривалась идея сделать на этом месте большой китайский центр. Китайцы сами по себе специфичны — они не очень любят выходить на улицу, им нужно, чтобы и работа, и место для жизни и приема гостей были в одном месте. И желательно, чтобы здесь же находился медицинский центр. И мы подумали, что можем построить бизнес-центр, гостиницу французского оператора AccorHotels и медицинский центр, который будет присоединяться к нашему зданию на Красноармейской, 78б.

Так мог выглядеть проект с гонконгскими партнерами

Рендеры были опубликованы в СМИ и потом нам говорили: «Где у нас китайская медицина? Давайте стройте!». Но потом случился 2015 г, когда пошли санкции, и наши гонконгские партнеры сказали: «Мы в Россию инвестировать не будем, мы не знаем, как будет развиваться ваша экономика». И мы закрыли проект по китайскому центру. Но мысль осталась, и мы стали думать о других вариантах использования этого участка.

Категория земли позволяет размещать на нем и жилые, и общественные здания. Была идея сделать жилье бизнес-класса. Но потом мы подумали: нет, рядом университеты, офисы, визовый центр, может, сделать комфорт-класс, чтобы люди покупали «квартиры для пиджака»? Как в Москве: приезжаешь — работаешь — уезжаешь. В зависимости от идей в рендерах менялась высотность, конфигурация, фасады.

Когда-то на первом этаже располагалось заведение с китайской кухней «Утка по-пекински». Сейчас от него остались только фонарики

То, что все принялись обсуждать в конце 2020 г. — это лишь один из вариантов  рендеров. Безусловно, смысла в таком обсуждении не было — это неутвержденный эскиз. Сейчас мы собираем исходную разрешительную документацию, сделаны все изыскания, СЭС еще осенью сделала свою экспертизу, где сказано, что ограничений для стройки нет. Мы работаем по ГПЗУ, там указаны все зоны охраны от ближайших объектов культурного наследия. По телевизионной вышке РТРС особой зоны не было. Потом телевизионщики сделали нам запрос и попросили дать точные координаты пятна застройки. Мы дали координаты, РТРС проводит свою экспертизу. Сколько скажут этажей — столько и сделаем.

Строительство — это настолько зарегламентированная отрасль, что ты не можешь сделать ни шага в сторону. Ты смотришь, где проходят грунтовые воды, анализируешь почву, смотришь любые зоны, которые только могут пройти рядом — стоит ли поблизости больница, памятник или телевышка.

Сейчас мы видим подобную ситуацию с приаэродромными территориями — люди тоже вложились в подготовку участков, проекты, а им говорят: нельзя строить, у нас тут защитная зона. Нам еще повезло, что у нас участков на территориях ПАТ (приаэродромная территория) нет. Думаю, наши коллеги будут, видимо, тоже искать какой-то компромисс.

Эскизы, которые мэрия показала СМИ, когда были сделаны?

— Это середина 2020 г. Мы пришли на встречу к главному архитектору Екатеринбурга Андрею Молокову поговорить о наших проектах. Он высказал свои замечания, мы пошли их исправлять. Нам же нужно понимать ожидания, в том числе и города от нас. Почему именно тот вариант эскизов, который получил наибольшее количество замечаний и был отправлен на доработку, показали прессе, для меня — загадка. При разработке любого проекта мы делаем несколько вариантов, чтобы понимать, куда двигаться.

Вы не рассматриваете вариант объявить конкурс на застройку этого участка?

— Мы уже работаем с опытными архитектурными бюро. Для студентов конкурс объявлять? Сделать это только ради самого конкурса? Я считаю, что это потеря времени — и нашего, и людей, которые приняли бы в нем участие. Мы уже провели для себя конкурс и выбрали, с кем будем работать. Мы же понимаем, что бы хотел на этом месте видеть город.

И что бы он хотел видеть?

— Это центр города, гостевой маршрут — и мы понимаем, что здесь должно быть знаковое здание.

Если отойти от тех рендеров, которые были обнародованы, на этом месте что вы планируете строить? Из того, что звучало, — это жилая функция и торговый центр.

— Там однозначно будет жилье. Это раз. Второе — никакого торгового центра не будет, а будет торговая галерея на первом этаже. Это может быть необязательно только торговля, будут административные, учебные, развлекательные вещи. Именно первые этажи свяжут  новое строительство с городской средой.

Когда вы планируете утвердить окончательные варианты эскизов?

— Я думаю, первый-второй квартал 2021 г.

Вы готовы их публично обсуждать?

— С кем?

Вы говорили, что когда будут утвержденные эскизы, вы их покажете.

— Да, покажем, и на этом все.

После этого начнете строительство, без обсуждений?

— Разумеется. С кем обсуждать? Давайте так: есть гражданское общество. В нем есть клуб любителей пива, а есть профессионалы — архитектурные бюро, УрГАХУ. С профессиональным архитектурным сообществом, урбанистами  я готова обсуждать. С теми, кто хочет на этой истории сделать пиар, — нет. Я могу вести только конструктивный диалог. К нам приходила Полина Иванова, известная в среде общественников девушка, а с ней был молодой человек, который сказал: «А я все равно буду против, потому что живу напротив и при новом строительстве стоимость моей квартиры упадет».  Мне с ним обсуждать? Невозможно угодить всем.

Я общалась и с Олегом Букиным, он сказал, что в Екатеринбурге еще 500 объектов такого типа, как наш, которые никто не хочет ставить в реестр объектов культурного наследия. Я сказала ему: Олег, что бы я сделала, будь я на вашем месте? Я бы посмотрела, кто собственники этих объектов, пришла бы к ним и узнала их планы. Сделала бы предложение, как такие здания можно использовать. Но любая реконструкция, частичная реновация, снос, новое строительство — все это требует денег.

Если это частная собственность, сказал мне Букин, то бремя содержания несет владелец. Но владелец за деньгами пойдет в банк, и что у него попросят? Личное поручительство всем имуществом, дополнительные залоги, нужно будет заложить этот объект и землю. Все упирается в обоснованную финансовую модель, чтобы она убедила и собственника, и банки.

И в этом мы как раз готовы общественникам помочь, это наша специализация. Я предлагаю вести диалог в конструктивном русле — давайте мы подключимся по другим объектам, поможем сделать финансовую модель.

А если соберут, например, по поводу застройки на месте ПРОМЭКТа, Градсовет?

— Это другое дело. С профессионалами я обсуждать готова. Я наобщалась с общественниками до умопомрачения. Когда к нам приходили защитники здания, мы спросили, почему они к нам раньше не пришли. И получили ответ, что люди не знали, как нас найти. Ту, единственную встречу, мы сами и инициировали. Владимир Андреевич (Коньков — основатель корпорации «Маяк», отец Марины Сухановской, — прим. ред.) сказал тогда: хорошо, дайте нам предложения. Они взяли время подумать и на этом диалог закончился. А потом мы в прессе читаем, что нам предлагали варианты, но мы не стали никого слушать.

Им действительно на разработку эскиза дали два дня?

— Не эскиза, а концепции — без проработок и прорисовок. Что такое концепция? Это идея. Мы — специалисты по разработке концепций. Вы мне покажете площадку, я вам за полчаса выдам идею и примерную финансовую составляющую по ее реализации. Дальше — уже детали. Эскиз никто не просил — зачем он, если они хотят прежнее здание сохранить.

При этом первая реакция самого Владимира Конькова, когда ему во время сноса позвонили журналисты, была такой: «Это моя собственность».

— Если вы скажете, что частная собственность не очень-то и частная, вы обрушите всю экономику. Частная собственность и свобода владельца обращаться с ней — это база рыночной экономики. А если вам говорят: нет, все равно это не очень-то частная собственность, что мы будем делать?

Скажу так: город периодически ищет инвесторов. Первое, что скажет инвестор, который захочет вложить в нас деньги — это будет моя собственность. Если защиты частной собственности не будет, не будет частных инвестиций. Только этого добьются товарищи, которые говорят: все равно со мной посоветуйся и у моего соседа спроси.

Безусловно, если частная собственность — объект культурного наследия, будь добр этот статус соблюдать. Ты предупрежден и у тебя ответственность, вплоть до уголовной. А если этого нет, если, условно, это мой дом — я хочу его — сношу, хочу — строю. Конечно, в рамках строительной отрасли, к слову, очень зарегламентированной.

Все говорят: «Маяк» там заработает, они идут только за деньгами. Я вам скажу: построить жилой комплекс — это 1 млрд руб. Сейчас это может быть только банковское финансирование, потому что деньги дольщиков поступают в банк на эскроу-счета.  Чтобы получить финансирование стройки, вы берете кредит и закладываете все. Доли своего предприятия закладываете, даете личное поручительство всем своим имуществом — тем, где у вас живут дети, своей дачей, машиной… Потому что банк перестраховывается, ведь банк — это деньги вкладчиков, которые благодаря его работе получают свои проценты по вкладам.

Потом, когда я получаю этот миллиард, я не в карман его себе кладу. Я плачу из него зарплату, покупаю стройматериалы. В нашей группе компаний работает 1200 человек, которые содержат свои семьи. Я плачу все налоги и люди, которые потом купят эту недвижимость, будут всю свою жизнь платить налог за каждый квадратный метр.

Конечно, проще всего выйти и сказать: «Не дадим ничего строить! Пусть Екатеринбург останется таким, как есть». Пусть. Только завоем лет через 15, а, может, раньше. И дети здесь не будут оставаться — историческая среда им где-то нужна, но еще нужна движуха, что-то новое, им работать где-то нужно, а потом и своих детей кормить. Им жить надо. Все взаимосвязано: город, страна — все это живой организм. Что будет с пальцем, если к нему не будет поступать кровь? Гангрена.

Здание на Декабристов, 20 в конце 2020 г. Управление государственной охраны объектов культурного наследия Свердловской внесло в список объектов, которые могут обладать признаками объектов культурного наследия. До 6 мая будет принято решение, признавать его памятником или нет. Вы учитываете вариант, что его поставят на госохрану?

— Его не поставят на госохрану. Общественники пытались сделать это уже несколько раз в разные годы, но были получены отказы. Это формальность: вы обращаетесь в организацию — вам обязаны ответить. Здесь точно так же. Все эти годы не ставили, а теперь поставят? Это значит, что управление ставит под сомнение свои профессиональные компетенции? И если все-таки поставят, значит — к ним вопросы, а не ко мне.

Вы этот вариант даже не рассматриваете?

— Нет, конечно. Когда нам, как коммерческой организации, поступают запросы, мы тоже обязаны ответить в разумные сроки.

Главный архитектор Екатеринбурга Андрей Молоков призвал вас остановить снос, потом было заявление регионального министра строительства Михаила Волкова. Снос не остановили. Это вызвало реакцию, что «Маяку» никакие власти — не указ.

— Как согласовывается снос? Делается обследование, проект сноса, все это мы, конечно, согласовывали и уведомляли — мэрию, ГИБДД и другие организации.

Мы все разрешения получали на протяжении всего 2020 г. 3 декабря получили последнее разрешение и приступили к внутреннему сносу — демонтажу балок. Когда мы уже почти месяц вели эти работы и перешли к наружному сносу, 30 декабря нас пригласили в администрацию и сказали: приостановите снос — общественность возмущается.

Мы сказали: хорошо, но стены уже ни на чем не держатся. Вы возьмете на себя ответственность (что бы ни случилось), чтоб мы все остановили? Никто ответственность брать не хочет.

Результаты проверок, которые начались по поводу сноса — прокуратуры, минстроя — вам уже известны?

— Еще прошло немного времени. Но если есть заявление, все должны отреагировать. У нас запрашивали документацию, мы ее предоставили, результатов я еще не знаю.

Жители соседних домов рассказывали СМИ, что у них пошли трещины на стенах из-за сноса. К вам они обращались?

— Про трещины я слышала из СМИ, обращений не видела. Самое ближайшее здание — это ул. Красноармейская, 78б, так оно нам принадлежит. Причем говорили, что там обрушилась парковка — ничего там не обрушилось.

Вы планируете расчистить всю эту площадку?

— Да, останется только наше здание на Красноармейской, там находятся арендаторы.

Сколько отводите на это времени?

— Нужно время уже не столько на снос, сколько на вывоз мусора. Думаю, в течение первого квартала мы должны закончить.

Для вас такая реакция на снос здания стала неожиданной?

— Честно — да. Особенно, когда ты с 2015 г. рендеры публикуешь, и никто ни слова не говорит. А тут ты уже получил все разрешения, месяц работы ведешь, и вдруг начинается  кипение.

Как вы думаете, к чему приведет эта ситуация?

— Да ни к чему не приведет. Закончим снос, построим свой объект. Конструктивный диалог подразумевает работу. Выбежать и сказать в последний момент — это просто. И ты сразу — великий защитник исторического наследия.

 А методически работать, выявлять памятники, искать компромиссы, работать с государством, с собственниками, делать финансовые модели, разбираться, что такое государственно-частное партнерство, смотреть, есть ли программы поддержки — это очень большая профессиональная работа. А этим, к сожалению, заниматься никто не хочет.

Вы говорили в эфире ОТВ, что ПРОМЭКТ — это не конструктивизм. Почему вы так считаете?

— Это говорю не я. Это, во-первых, говорит управление по охране памятников — и региональное, и федеральное. Во-вторых, зав. кафедрой истории искусств и реставрации Уральской архитектурной академии Михаил Голобородский, который в комментарии «Областной газете» сказал, что «дом не обладает яркими признаками конструктивизма». Например, сказал он, «должны быть горизонтальное членения, большие окна. Это здание раннего периода, пережиток старой классической архитектуры, оно стилистически не созревшее». Я себе на даче сделаю горизонтальные членения окон и все — перестраивать ее нельзя?

При этом за здание вступилась Людмила Токменинова, признанный эксперт по конструктивизму.

— Почему же она раньше не вступалась и не ведет конструктивный диалог с другими застройщиками? Мы не одни такие. Таких, зданий, как выяснилось 500, и у всех есть собственники. И я хотела бы узнать список наших товарищей.

Вид на ПРОМЭКТ со двора

Я на самом деле устала общественников призывать к конструктивному диалогу. Я говорю: ребята, давайте уже делать. Поэтому я и говорю, что мне легче работать с профессиональным сообществом.

У меня еще два объекта культурного наследия. Это усадьба Нурова на Чапаева, 1 и особняк П. И. Иванова — П. А. Голландского на перекрестке улиц Царской — Первомайской. Это первое. И второе: на форуме 100+ TehnoBuild министерство инвестиций и развития Свердловской области представило в числе памятников, которые могут быть объектами государственно-частного партнерства, гостиницу «Исеть». Нас это заинтересовало. Во-первых, потому что после реновации там должна остаться гостиница. Я знаю, что есть другие претенденты, но гостиничный бизнес очень специфичный, а для нас он понятен. Когда мы строили отель Ramada, в планах была еще вторая гостиница. С другой стороны, Владимир Андреевич еще в 1970-х гг. получил патент по реновации старых зданий. Его технология была в том, что внешне здание остается таким же, а вся внутренняя часть обновляется. По его патенту реновировались старые здания на 8 Марта, Чапаева, Горького. Отцу, кстати, предлагали переехать в Москву, вести эту работу там, но он остался в Екатеринбурге.

Вы планируете участвовать в конкурсе на реновацию «Исети», если он будет объявлен?

— Мы заявились с нашим предложением в министерство, заявка находится в работе. Если появятся еще претенденты, будет конкурс. Потом заключат соглашение о государственно-частном партнерстве. «Маяк», кстати, на этот проект предусмотрел вложения порядка 400 млн руб., примерные сроки по реновации «Исети» — до 10 лет.

Гостиница «Исеть»

Если вы займетесь гостиницей «Исеть», к вам будет приковано еще большее внимание общественности.

— К любому строителю, что бы он ни строил, приковано повышенное внимание. Нам не привыкать брать ответственность на себя. Мы привыкли делать дело.

«Исеть» внешне изменится, если вы за нее возьметесь?

— Это объект культурного наследия, внешне она не поменяется. Нужно смотреть, что там является предметом охраны. Если это определенная нарезка номеров, значит, она должна остаться. Я видела расчеты КРСУ по этому объекту, в них говорилось, что перепланировку делать можно. Фасад однозначно останется таким же. Не пугайте читателей.

Фото: Анна Хлебникова, DK.RU