«Мои идеи воспринимали, как бред». Как получить годовую стипендию канцлера Германии

Вера Золотарева с осени 2020 г. живет в Потсдаме. В 2019 г. она подала заявку и получила годовую стипендию Федерального канцлера Германии для молодых лидеров, которая финансируется Фондом Александра фон Гумбольдта. На стипендию Вера заявила проект по трудоустройству людей с инвалидностью «Я умею работать!». В течение года она будет изучать опыт Германии в этом вопросе и снимать социальную рекламу. DK.RU Вера Золотарева рассказала, как получила такую стипендию, чем России может помочь опыт Германии и почему за любыми ограничениями нужно видеть личность. 

Вера Золотарева, стипендиат Фонда Александра фон Гумбольдта, руководитель отделения информационного обеспечения и связей с общественностью Областного центра реабилитации инвалидов (Екатеринбург)

— Сколько себя помню, окружающие чаще всего воспринимали мои идеи как несбыточный бред: не вовремя, не сможешь, да кому это надо? Но я считала, что смогу, что откладывать не нужно и, если идея реализуется, это будет круто для многих людей. Примерно такая же история вышла со стипендией Федерального канцлера Германии. О ней я узнала в конце июля 2019 г., но мало кому рассказывала. И даже те, кто обычно был «за», тут предлагали отложить минимум на год из-за моего приближающегося материнства. Но мне это не подходило. 

Стипендию предоставляет Фонд Александра фон Гумбольдта. Это одна из самых престижных годовых программ Германии, направленная на поддержку молодых лидеров из России, США, Китая, Бразилии и Индии, а, начиная с 2021 г., и из Южной Африки. Ее цель — обмен опытом, развитие связей между странами и поиск решений общественно значимых проблем. Ежегодно Фонд присуждает до 10 стипендий на каждую страну. В 2020 г. конкурсный отбор прошли 45 человек, девять из них россияне из Москвы, Санкт-Петербурга, Волгограда, Уфы и Екатеринбурга. Прием заявок на стипендию открывается 15 марта и длится до 15 сентября.  

Стипендия Канцлера Германии для молодых лидеров — одна из самых щедрых в Европе. В зависимости от академических знаний и профессионального опыта можно рассчитывать на 2170, 2470 или 2770 евро в месяц. Также оплачивается перелет туда и обратно и начисляется единоразовая помощь после переезда — 425 евро. Кроме этого, Фонд активно поддерживает семьи, компенсируя партнерам и детям стипендиатов затраты на медицинскую страховку (70 евро на каждого) и выплачивая им ежемесячное пособие (276 евро на партнера и 219 — на ребенка). До начала стипендии проводятся трехмесячные курсы немецкого языка в Бонне, но в прошлом году из-за пандемии мы их прошли в онлайн-формате в своих странах. При желании можно продолжать изучать язык. Эти расходы также покрывает Фонд.  

Чтобы претендовать на стипендию, нужно придумать социально-значимый проект, который сможешь реализовать в Германии. Для меня это оказалось одним из самых сложных моментов.

Область моих профессиональных интересов — этика общения с инвалидами разных категорий. Я читаю семинары по этой теме, написала практическое руководство для реабилитационных центров, но в международный исследовательский проект мой горячо любимый интерес никак не оформлялся. Я поговорила со своим директором, с руководителями общественных организаций инвалидов, с инвалидами, с друзьями — тщетно! Ничего в голове не рождалось. 

В ночь на 19 августа меня озарило — весь мой опыт работы с людьми с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ), их родителями, командировки, учебы, проекты, как пазл, сложились в голове. Я смогла сформулировать главную тему, которая красной нитью проходит через весь мой опыт работы, — проблема трудоустройства инвалидов. А так как я журналист, то мой язык — социальная реклама. Утром 20 августа я села за написание проекта, а вечером родила дочь. Проект пришлось отложить. За две недели до дедлайна муж сказал: «Дерзай!» и все выходные гулял с дочерью с утра до вечера, а я со скоростью света строчила проект, биографию, мотивационное письмо. Но для заявки не хватало самого главного. Чтобы претендовать на стипендию, нужно найти принимающую организацию (ментора) в Германии, которая профессионально занимается твоей темой.

Как найти принимающую организацию?

Сначала я думала, что это будет очень просто: да разве у нас никто с немцами не работает? Выяснилось — никто! Я обзвонила всех, кого могла. С австрийцами — да, с англичанами — да, с американцами — да, с чехами, венграми — со всем миром, кроме Германии. Поиски в интернете тоже шли так себе — ничего путного. 

Я нашла одного режиссера в Калининграде, который с незрячим немцем когда-то делал проекты. Разыскала немца. Харальд заинтересовался, но потом написал, что проект слишком крутой, а его организация слишком маленькая. Отказ. Моя украинская подружка Галя жила в Польше по программе EVS. У Гали друзей-немцев тоже не оказалось, но она пообещала расспросить знакомых. Я уже думала не подавать документы, но Галя прислала мне адреса 20 организаций.

Потом меня осенило, что у меня есть знакомый параолимпийский чемпион Андрей Демчук — он прислал еще 20 адресов. Потом и поиск в интернете пошел шустрее. Я как безумная открывала сайты организаций, изучала их специфику и писала каждой индивидуальное письмо. В результате отправила 83 штуки. 

От одной организации пришел положительный ответ, но в конце Skype-интервью выяснилось, что собеседовал меня руководитель швейцарского офиса, а мне нужен был ментор из Германии. В день дедлайна, 15 сентября, мне написал Томас Краус, о том, что готов стать моим ментором. При этом я ему заявку не отправляла — он нашел меня сам. 

Томас Краус — инициатор международного движения конгрессов для людей с инвалидностью. Первое мероприятие состоялось в Германии в 1998 г. С того времени это движение распространилось по всему миру. В сентябре 2017 г. прошел Первый Всемирный конгресс людей с ограниченными возможностями здоровья в Екатеринбурге. В нем участвовало более 700 человек с инвалидностью из 30 стран мира. Сам Томас Краус — социальный терапевт, его жена Наташа Краус — эвритмист.  Чета Краус являются основателями некоммерческой организации Socialartist.support e.V., которая находится в Берлине. 

Одна из проблем инвалидов, вне зависимости от страны, — это проблема общения и поиска единомышленников. Быть интересным другим и находить интересных людей для себя — непросто. На этих конгрессах люди с ограниченными возможностями здоровья взахлеб общаются друг с другом и потом поддерживают связи по всему миру: социализируются, начинают путешествовать, ищут возможности для образования или работы, чтобы быть самостоятельными и финансово независимыми. Даже если посмотреть на Екатеринбург, далеко не бедный город, многие ребята с инвалидностью живут с родителями, потому что на пенсию от государства снять или купить квартиру, обеспечить себя продуктами, одеждой, медикаментами, путешествиями невозможно. Пенсия — это, конечно, хорошо, но нужно сформировать себе доход. 

Как в Германии трудоустраивают людей с инвалидностью?

В России проживает около 12 млн. инвалидов, в Свердловской области — около 300 тыс. По официальной статистике, в стране работает меньше двух миллионов человек с инвалидностью из числа достигших трудоспособного возраста (данные РосИнфоСтат). В России если у инвалидов и есть занятость, то часто это больше похоже на хобби, нежели на настоящую работу, которая предусматривает выполнение служебных обязанностей и получение вознаграждения. Одна из причин — люди не знают, где и кем могут работать. Другая — не все готовы брать на работу людей с ограниченными возможностями здоровья, так как не видят в них эффективных работников. 

В Германии система образования и трудоустройства инвалидов иная. И здесь в рамках реализации моего проекта меня особенно интересуют люди с ментальными нарушениями и психическими расстройствами — те, которые у нас часто проживают в психоневрологических интернатах. Либо кейсы, которые я в России еще не встречала, например, отель в Гамбурге, где весь персонал — люди с синдромом Дауна. 

В Берлине я посетила институт, который называется LebensWerkGemeinschaft gGmbH. Это учреждение, где соединены социальная и профессиональная реабилитация людей с ментальными нарушениями. 435 человек работают здесь в текстильной, свечной, бумажной, керамической, а также в мастерских дизайна и столярных изделий. Эта организация — одновременно реабилитационный центр и работодатель. Все люди с ОВЗ трудоустроены и получают заработную плату. Их рабочий день длится с 8 утра до 15 часов с перерывами на завтрак и обед, которые они готовят сами. Есть оплачиваемый отпуск — 35 дней, без уважительной причины прогуливать работу нельзя.

Обычно в этот центр люди приходят после школы и продолжают ходить всю жизнь, так как трудоустроиться в другое место практически нереально, хотя такие примеры тоже есть. Первые два года и три месяца идет процесс профессиональной подготовки. Важно понять, к чему у человека лежит душа и что у него хорошо получается. После того как с интересом определились, оттачивается мастерство. 

С LebensWerkGemeinschaft сотрудничают мебельные компании

В России я замечала: что бы инвалид ни делал — мы будем всем восторгаться, лишь бы он чем-то занимался без критического подхода к качеству, главное — старание. А в Германии очень высокие требования к качеству. Почему такая разница? LebensWerkGemeinschaft заключает контракты с реальными компаниями: с производителями мебели, Вальдорфскими школами, дизайнерами и т.д. За выполненные заказы предприятия платят деньги, которые и идут на зарплату людям с ментальными нарушениями. Многое, что производится здесь, можно также купить в магазине в Берлине или заказать онлайн. 

В магазине продаются, к примеру, открытки из вторсырья, сделанные людьми с ментальными нарушениями

Почему это выгодно бизнесу?

Бизнесу выгодно сотрудничать с LebensWerkGemeinschaft, потому что в Германии закон обязывает все предприятия трудоустраивать инвалидов. В противном случае они должны будут заплатить штраф. Но сама организация не может сотрудничать со всеми: чтобы отточить одну операцию, человеку с инвалидностью нужно проделать ее тысячу раз. Выдать за день пятилетку эти работники не могут, поэтому LebensWerkGemeinschaft не работает с компаниями, где есть жесткие сроки выполнения заказов или часто меняющиеся коллекции. Они делают все дольше, но добиваются необходимого уровня качества.

В Германии большинство коммерчески успешных предприятий, где трудоустроены инвалиды, созданы родителями инвалидов. Важно, чтобы в первую очередь сами родители поверили, что их дети могут работать и понимали, как им в этом помочь. Отель открыть и научить своих детей с синдромом Дауна в нем работать — я считаю, это возможно в любом городе России.

Иногда мы не можем помочь человеку, потому что не знаем, как. И моя глобальная цель — найти кейсы, которые уже есть, и расширить представление о том, что человек с инвалидностью может работать и быть финансово независимым. 

«Я инвалид и что такого? Я — человек»

Меня часто спрашивают, как обращаться к человеку с инвалидностью в бытовой жизни. По имени! Лишь узкие специалисты общаются с человеком только потому, что он инвалид. А в обычной жизни какое значение это имеет? Этот человек же не будет обращаться к вам «замужняя» или «разведенка», «рокер», «двоечник», оперируя какими-то статусами? С инвалидами ситуация такая же. Кстати, у них самих есть свой сленг. К примеру, глухие называют нас «говорящими», а колясочники — «ногатыми».  

Сейчас в России есть большое недовольство, особенно со стороны родительских организаций, которые считают, что говорить инвалид — оскорбительно и некорректно. Но я на всех своих семинарах отстаиваю точку зрения, что называть человека инвалидом в профессиональной среде — корректно. Когда мы обозначаем группу людей, отвечающих требованиям закона о социальной защите инвалидов. К примеру, человек может быть слепым, но он не оформил статус инвалида, тогда его корректнее называть человеком с нарушением зрения или слепым. Если хочется обойти все углы, можно говорить «люди с инвалидностью» (хотя такого статуса в России нет), либо «люди с ограниченными возможностями здоровья».

В Германии, на мой взгляд, у людей более ровное отношение к формулировкам. В разговорах с моим куратором Томасом Краусом, при посещении специализированных учреждений я не замечала, что этот вопрос стоит так остро, как в России. Здесь такое восприятие: «Я инвалид и что такого? Я — человек». Все инвалиды — это люди прежде всего. Человек должен выходить на первую позицию. 

Как в Германии проходит локдаун?

На реализацию моего проекта сильное влияние оказывает локдаун. Закрыто все, кроме продуктовых магазинов, аптек, книжных, часть общепита открыта, но работает только на доставку. Все учреждения культуры, школы, вузы закрыты. Все госслужбы работают онлайн. Во многих землях комендантский час — с 22:00 до 6 утра нельзя выходить на улицу, а в Баварии — с 21:00.

Обязателен масочный режим, причем в отдельных землях разрешены только респираторы FFP2 (тканевые маски везде запрещены). За нарушение — штрафы. До недавнего времени было 15-километровое ограничение на перемещение от места проживания, и нужно всегда носить с собой документы. Конечно, обязательна социальная дистанция и ограничение на число людей в помещении. В магазинах просят ничего не трогать руками, если ты не собираешься это покупать.

Самая большая моя боль — порядок встреч. Непрерывный локдаун, в который я попала, длится в Германии со 2 ноября 2020 г., сейчас его продлили до 28 марта. На период рождества делали послабления — разрешали встречаться семьями, а сейчас — только двумя домохозяйствами (максимум — 5 человек, дети — не в счет). Если в России стукачество воспринимается негативно, то здесь — это проявление ответственности и соблюдение правил. 

И, конечно, все массовые мероприятия запрещены. У нас 45 стипендиатов, и вживую мы встретиться не можем. Многие заявляются на эту стипендию, потому что у нее обширная культурная и образовательная программа с посещением различных регионов Германии, знакомством с политическим устройством, встречей с канцлером страны Ангелой Меркель и изучением языка. Из-за пандемии все основные мероприятия проходят онлайн. Но я надеюсь, что ограничения ослабят, я смогу посетить все организации, которые запланировала, и начать съемку социальных видеороликов о реальных кейсах по трудоустройству инвалидов. 

Мне постоянно пишут люди с инвалидностью из России, которые хотят работать. И я уверена, что когда мы будем чаще видеть инвалидов в деле, у нас будет больше возможностей ценить их как личностей. Работающий инвалид станет нормой, а не исключением. 

Фото из архива Веры Золотаревой