В России хотят запретить нетрадиционный секс в кино, чтобы защитить детей. Но от чего?

В ноябре общественный совет при Роскомнадзоре рекомендовал ограничить показ в онлайн-кинотеатрах фильмов с нетрадиционными сексуальными отношениями и сексуальными девиациями (садизм, мазохизм, эксгибиционизм и педофилия). Сделано это в целях защиты детей от вредной информации.

По мнению киноведа Александра Шпагина, подобный запрет способен дать лишь обратный эффект — у нежелательных к просмотру картин, напротив, может увеличиться молодая аудитория, как это было с ранее запрещенными в России фильмами. О теме запретов в российском кино, о разумных и глупых ограничениях киновед рассуждает в интервью DK.RU.

«В интернете фильм все равно прорвется»

Как считает Александр Шпагин, любое неоднозначное явление в кинематографе может исчезнуть лишь само по себе, а не через запреты.

Александр, почему идея о запрете на киносервисах фильмов со сценами нетрадиционных сексуальных отношений и сексуальными девиациями пришла именно сейчас? Какие реальные причины могли повлиять на подобные инициативы?

— Причины очень простые. Вся история запретов началась с «бешеного принтера», а когда по стране вовсю зашагал патриотический тренд и началась борьба патриотов с либералами, стало заметно, что патриотическое сознание — это еще и желание все время что-то запрещать.

Вообще тенденция запретов в России идет еще с начала 90-х. Пытались запретить фонограммы, возмущались фильмами, где герои всюду и в самых неудобных позах занимались «грязным» сексом и было много женского голого тела. Но через некоторое время выяснилось, что от частого показа голого тела интерес зрителей к кино не растет, и фильмов со сценами обнажения стало в разы меньше. Это США — сексуально ориентированная страна, а у нас есть понимание греха, да и православная культура все же имеет место быть. Таким образом, если на голых людей не стало запроса, то это ушло само по себе.

А вот если будешь что-то запрещать, то только сделаешь этому пиар и мегахайп. И тогда уже в интернете запретный фильм посмотрят все: бороться с интернетом — это борьба с водой на корабле, все равно прорвется, если в обшивке дыра.

Интернет сейчас не то что вода, это воздух, и для его запрета нужно, чтобы господствовал в стране другой режим — режим тоталитарный, для чего нужно менять политическую инфраструктуру, что вряд ли возможно в нашей стране.

Ну, хорошо, запретите вы нетрадиционные виды секса в видеоизображении, а что про литературу скажете? Ведь и у Достоевского в «Братьях Карамазовых» есть подобные вещи, и у других писателей.

Недавно я принимал участие в радиоэфире, где спорил с человеком, который говорил, что нужно запрещать то, что не любит народ. А что такое народ? Народ вообще-то у нас разный — интернет-аудитория — это одни люди, а телевизионная — совершенно другие.

Кстати, самые успешные каналы на YouTube, как я недавно узнал, — те, где есть мат. Люди рассказывают самые разные, часто очень откровенные, истории, и там мат, мат, мат. Истории лично для меня очень скучные, несмешные, но у этих каналов дикое количество подписчиков — 6-7 миллионов. И я говорил в радиоэфире оппоненту: чтобы определить, что хочет, а что не хочет видеть народ, нужно это самое народу показать. Иначе получится замкнутый круг абсурда, и интерес к запретному только вырастет.

Может, в кинематографе в отношении секса начались уже нехорошие тенденции, которые насторожили власти?

— Не могу сказать за весь мир, но в российском кино я не вижу ничего «особенного» — нетрадиционного секса в российских фильмах нет, хотя элементы гомосексуального сознания, да, появляются.

Кинематографисты стали больше смотреть в глубину какого-то ада — не в том смысле, что многие наши фильмы стали чернушными, а в том, что они стали очень жесткими. Это реакция на киногламур, от которого все уже дико устали. Гламура становится меньше даже в комедиях, которые, как и остальные жанры, стали жестче — они стали социальными, с шутками на грани фола, в них стало четко проявляться влияние «Comedy Club».

Вспомните, первые фильмы по сценариям от «Comedy» — «Яйца судьбы», «Самый лучший фильм» — были просто плохими. Сейчас же многие комедии, особенно сериальные, живые, убедительные, происходят в реальности, а там недалеко и до жесткости. В силу этого могут возникать и радикальные произведения — скажем, у Серебренникова в «Петровых в гриппе» есть перебор с гомосексуальной темой, хотя подана она неявно: мы видим это в диалогах (что Чайковский был гомосексуалистом) или в кратком гомосексуальном видении одного из героев, когда он сходит с ума. Но я не вижу ни у Серебренникова, ни вообще в нашем кино никаких сцен с нетрадиционным сексом.

Возможно, некоторые полагают, что подобные эпизоды будут множиться — по примеру западного опыта толерантности. За рубежом же есть «квоты» на «особенных» персонажей: в фильме вполне может появиться одноногая чернокожая лесбиянка или такой же гомосексуалист. Но обратите внимание — такие персонажи чаще всего подаются ненавязчиво, чтобы придать фильму большую социальную реалистичность. И что — именно это теперь надо запрещать?

Ну, если так, то это будет для наших зрителей как укус комара — не привыкли у нас подчиняться, когда человеку ограничивают свободу — таков наш менталитет. В отличие от Запада, где если сказали «нельзя», значит нельзя. Так что если фильм с какими-то особенными персонажами запретят, он у нас станет «фильмом года», как это было с картиной «Убить Сталина», которую как раз запретили для проката. Фильм был очень плохой, но из него раздули такой хайп, что посмотрели все — от мала до велика.

Можно ли считать, что вероятные запреты на демонстрацию фильмов с нетрадиционными сексуальными отношениями — это намек кинематографистам, чтобы они притормозили с «ненужными» элементами?

— Ну, во-первых, с этими элементами у нас все-таки еще не «разошлись», и это главное. Хотя немало фильмов снимается не на государственные деньги, а на частные, их не запретишь. Во-вторых, можно было бы устроить общественное обсуждение неудобных тем, вынести порицание кому-то из режиссеров, как было с «Матильдой» в 2017 г. И что? Невозможно запретить уже сделанный фильм — да, он не появится в прокате, но в интернете его не закроешь.

«Детьми просто прикрываются, как щитом»

По мнению Александра Шпагина, то, что сейчас хотят спрятать от несовершеннолетних в онлайн-кинотеатрах, их вообще не интересует. Опасность для детей может составлять только прямая пропаганда нетрадиционных отношений.

Что вы думаете об эффекте запретов, которые уже были введены в кино? Например, о запрете мата или сцен курения.

— Из всех запретов, что были введены властями, удалось пресечь только мат. Но, в отличие от художественного кино, в документальном эта мера привела к чудовищным результатам. Стало трудно снимать рабочих, бомжей, потому что они матом не ругаются, а разговаривают на нем, эти фильмы ранее всегда вызывали интерес. А теперь слышишь одни «соловьиные трели», не понимая, о чем говорят люди. Безусловно, этот запрет нанес искусству документального кино ущерб — речь все же должна быть такой, какая она есть, если мы хотим увидеть реальную жизнь. Об этом в свое время Путину писал Никита Михалков. Но радует, что в интернете такой документальный фильм все равно прорвется к зрителю без запикивания.

А что запрещали в кино за рубежом и как сработали эти запреты?

— В США в свое время существовал запрет на эротические сцены в кино — вплоть до разрешенной длины юбки героинь, так называемый «Кодекс Хейса». Он был введен в 1934 г. Причиной стало то, что в конце 20-х-начале 30-х  годов в Голливуде началась невероятная разнузданность на экране — появились и нетрадиционные формы секса, и какие-то персонажи-уроды, море «чернухи», все это в итоге стало сильно отвращать массового зрителя, но при этом, как ни странно, привлекло внимание культурной аудитории. Продюсеры решили, что рядовой зритель все же важнее, поэтому дали режиссерам по рукам. (Запрещены были диалоги о сексе в положительной коннотации, показ белого рабства, сцены родов, порицание госучреждений и публичных персон, высмеивание духовенства, показ мужчины и женщины в одной постели, сцены пыток, жестокости, поджогов, методов убийств и контрабанды, хирургические операции, мятежи и восстания, сцены продажи женщин и попыток изнасилования и др. — С.К.).

Правда, с запретами переборщили — до того, что в 30-е годы в США полностью исчезло фестивальное и арт-хаусное кино, и только после Второй мировой войны с «Кодексом Хейса» начали прощаться. И на экран пошли всякие черные комедии, явно издевающиеся над человеческой жизнью.

Но вскоре в США началась эпоха маккартизма — известная «охота на ведьм», когда кинематографистов стали подозревать в связях с коммунистами. В кино опять пришли запреты, и это привело к худшим результатам в истории киноиндустрии.

В 1953 г. в Голливуде наконец поняли, что из-за «Кодекса Хейса» они потеряли мировую аудиторию, и к концу 60-х «Кодекс» был полностью отменен.

Как видим, американцы умеют учиться на ошибках, в отличие от нас, — наш паровоз все время дергается в режиме «тяни-толкай», в итоге все стоит на месте. Идет только бурление гадостей, борьба либералов и патриотов, от чего люди умнее не становятся, а становятся примитивнее и однозначно мыслящими.

Но ведь цель нынешних запретов — защитить от вредной информации детей. Может, есть тут рациональное зерно?

— У кого-то из известных людей есть фраза: «Только я собрался прочесть миру свое великое произведение, как народ закричал: «Уберите детей!», и этот человек побоялся его прочесть, устыдившись того, что написал.

Дело не в детях, а в том, что «патриоты» скорее просто прикрываются детьми, как щитом. Ведь в принципе дети всегда развивались сами по себе, они знают, что надо и что не надо спрашивать у родителей, это касается и сексуальной культуры. Поэтому запреты во имя защиты детей бессмысленны, особенно когда ребенок уже в четыре года в интернете разбирается лучше, чем я.

Более того, существует миф, что если бы в интернете в основном были порносайты, то их смотрели бы многие с утра до ночи. Но сидеть в порно целый день скучно, в основном люди хотят смотреть кино про жизнь, про людей, хотят узнавать, что происходит в реальности.

А что касается показа в фильмах нетрадиционных форм секса, то эта тема работает лишь на определенную аудиторию — таковой может быть фестивальная, интеллектуальная, паранормальная аудитория, в зависимости от контекста, в котором подан фильм, но никак не дети.

Детям же интересно другое — они, к примеру, любят даркнет, куда прекрасно знают дорогу, их интересуют запретные вещи типа продажи оружия — потому что запретный плод сладок. А то, от чего их хотят «защитить» через онлайн-кинотеатры, их не волнует.

Можно вспомнить 90-е, когда многие беспокоились за нравственность молодежи, но большинство все же выросли и стали нормальными людьми — обрели работу, семью. Не преувеличена ли «пагубная» роль некоторого киноконтента?

— Понимаете, если что-то выглядит на экране неприятно, то оно будет выглядеть неприятным практически для каждого человека — и для молодого тоже. Если бы снимали фильмы о настоящей пропаганде гомосексуализма, или нетрадиционного секса, или садизма-мазохизма, это было бы реально вредно.

А в целом, на ваш взгляд, запреты в отношении кино продолжатся?

— Общая тенденция запретов, конечно, продолжится — депутатам же нужно придумывать себе какую-то работу. Да только ни к чему это не приведет. Вспомним — политики хотели едва ли не запретить американское кино, чтобы дать дорогу российскому, но в итоге это привело к большому числу, мягко говоря, плохих российских фильмов. Поэтому если и сейчас что-то начать запрещать в киноиндустрии, то в нашем кинематографе вновь появятся плохие фильмы — в немалом числе. Все в кино должно происходить естественным путем, но у нас с 2011 г., после Болотной, и после событий 2014 г. все хотят запрещать, запрещать и запрещать — и порнопаблики, и торренты. А толку?

Сейчас люди все чаще пользуются подпиской на онлайн-кинотеатры, число которых год от года растет. Что будет с этим рынком, если периодически станут штрафовать то один онлайн-кинотеатр за «непотребность», то другой?

— Думаю, особой угрозы рынку нет, потому что нынешние запретные идеи — это борьба с ветряными мельницами, с самой природой, если хотите.

Допустим, я владею онлайн-кинотеатром и даю контент, который зрители точно посмотрят с большим интересом, но он несколько не подпадает под параметры нашего «Кодекса Хейса». И тут ко мне приходят какие-то префекты и говорят: «Давай бабло и договоримся!» Ну хорошо — я даю бабло. Или я их обманываю — сливаю контент на ресурсы для того, чтобы кино просто появилось. Да, я что-то потеряю в деньгах, но буду вынужден поступить так — интернет-то в моих руках. Надзорный орган может запретить этот фильм на одном ресурсе, на другом, но о фильме все равно станет известно, даже если кого-то оштрафуют. Запрет на искусство в обществе, которое заточено на запретный контент, — априори глупость.

* - выполняет функции иностранного агента