«Потребление вообще будет снижаться, это очевидно. Первое: количество потребителей уменьшилось. Спрос на рабочую силу будет сжиматься». Наталья Зубаревич — об экономических последствиях мобилизации.
Наталья Зубаревич, регионовед, профессор географического факультета МГУ — о том, как объявленная 21 сентября частичная мобилизация повлияет на экономическую ситуацию в России, потребление и рынок труда.
— У нас еще нет сентябрьских данных, чтобы думать о причинах ухудшения экономической ситуации. Первый шок и падение было в апреле: с этим относительно справились, и в августе наступила стабилизация. В сентябре действительно было некоторое падение — я говорю очень аккуратно. Но масштабы происходящего мы будем оценивать по результатам октября-декабря. Поэтому не надо сразу звонить во все колокола. Центробанк сказал очень аккуратно: «некоторое ухудшение». И он отметил падение потребления. С этим спорить невозможно: после начала мобилизации люди стали очень осторожно относиться к каким-то потребительским планам, ипотеке, потребкредитованию. По ипотеке данных мы пока не увидели, а число берущих потребкредиты снизилось. Потому что страшновато.
Потребление вообще будет снижаться, это очевидно. Первое: количество потребителей уменьшилось, уж простите за черный юмор. Кто ушел потреблять через Минобороны, кто — в других странах.
Второе: продолжается спад доходов населения, и все население сжимается. Поэтому можно спокойно прогнозировать снижение потребления. Более того: мы не сильно выползли из спада апреля-мая, когда розничная торговля показала в целом минус 10%, а непродовольственная — минус 17%, в июне почти столько же. А в августе (последние имеющиеся данные) вся розница показала минус 9%, а непродовольственная — минус 14%. Какой тут выход из кризиса? Так, еле-еле выползаем.
Третье: мы не понимаем, что будет с рынком труда. Очевидно, спрос на рабочую силу в целом будет сжиматься. Не нужно будет столько работников, и где баланс, в какую сторону он сдвинется, пока вам никто не скажет. А вот по отраслям и территориям мы уже что-то можем понять, и это как раз более детализированная картина, чем предлагают макроэкономисты.
Первое связано с мобилизацией. Она в основном производилась все-таки на периферийных территориях, доля взятых там была существенно выше, чем в крупных городах.
Это сразу риски для агросектора: механизаторы в большом количестве отправились на фронт или в лагеря. Их и так было немного, они неплохо зарабатывали. И что будет с посевной? Еще и озимые. Это центральное черноземье, Юг, Волга, Заволжье, юг Западной Сибири: Алтайский край и Омская область — хлебные.
Второе. Мы не понимаем, как это проявится во второй отрасли по доле мужчин — транспорт. Почти 70% в ней — мужчины. Забирали тех, кто работал на разных видах техники.
Третье — добывающая промышленность, тут я вообще не знаю цифр мобилизации, но четко понимаю, что на экономику это не повлияет, в основном потому, что будет снижаться объем добычи. Газа — точно. Мы знаем, что активно набирали на мобилизацию в Кемеровской области, но там очевидно, что объем добычи угля к концу года сократится хотя бы на 7-8%: вывозить невозможно, нет провозных мощностей на Восток и очень дорого везти на южные порты. Поэтому там активное изъятие работников точно будет сопровождаться снижением объемов добычи.
Самая мужская отрасль в России — это стройка. Где в России строят? Жилищное строительство — это в основном крупные и крупнейшие города, но там большой процент трудовых мигрантов. Восполнят ли они потери? На низовых работах, не требующих квалификации — да, но там в основном и работали. А восполнят ли они тех, кто работает с техническими механизмами, крановщиков? У меня большой вопрос. А стройка вообще-то на 84% мужская отрасль.
Я в сотый раз повторяю, что забирали строителей даже с Восточного полигона, а там надо расширять его узкие места, вводить дополнительные пути и мощности со страшной силой. Потому что вся торговля поворачивается на Восток. Поэтому в этой части большой бардак.
Как массовая эмиграция повлияет на российскую экономику
Не буду спорить по цифрам, никто их не знает. Источник в администрации президента, который сказал про 0,7-1 млн человек, меня как-то не убеждает. На самом деле меньше. Давайте пройдет 3-4 месяца, и умницы-демографы, которые умеют работать с цифрами, примерно оценят поток.
Кроме тех, кто уехал, есть и те, кто «сидит в схроне», но про это я ничего сказать не могу — партизанским методам не обучена и партизанских масштабов не знаю.
Но если говорить серьезно, то это совсем другая страта — страта крупногородского образованного населения с хорошими компетенциями. Это те, кто работал в компаниях, кто был в ИТ-бизнесе и так далее — квалифицированные белые воротнички, которые работают головой и имеют определенное образование. Брали в основном синих воротничков из провинции, тех, кто работал руками. Здесь мы вообще не понимаем, как это будет влиять на экономику, кроме потребления — с ним все понятно.
Мужики-кормильцы отъехали, а семьи, если они не поехали следом, будут основательно затягивать пояса.
Мы прекрасно понимаем, что в крупных городах это обрушит ипотеку: не сильно, постепенно. Ипотека — это вдолгую, если у вас нет уверенности, вы при прочих равных ипотеку скорее не возьмете. Следом — проблемы крупногородского жилищного строительства. Кто забыл — напомню: в январе-августе 2022 г. 21% всего ввода жилья в стране приходился на Москву и Московскую область. Еще 7% — Питер и Ленинградская область. Еще почти 8% — Краснодарский край. Вот где сидит жилищное строительство. Ждите ответку, спрос будет сокращаться.
Но скорее не в этих территориях, а прежде всего в других городах-миллионниках и региональных центрах, где нет такой притягательной силы, как в Москве и Московской области за счет возможности агломерации, и нет такого притяжения, как теплое солнце и юг, как в Краснодарском крае. Поэтому я бы советовала быть очень аккуратным девелоперам Новосибирска и городов-миллионников на Волге. Удар по этому сектору будет точно. Но опять же, он нацелен на крупные города. А удар по потреблению зависит от длительности отъезда, а он зависит от — назовем это правильным словом — от длительности спецоперации. Поэтому все расчеты ВВП абсолютно относительны.
Что будет происходить в «прифронтовых» регионах? Пока еще сами губернаторы ничего не понимают. Возможно, что будут задействовать мощности гражданских предприятий и их работников для каких-то поставок, обеспечения и ремонта.
Cамый интересный вопрос для меня — как за это заплатят: по каким ставкам и как бюджет будет за это рассчитываться? Неплатежи по полгода будут сильным ударом по экономике. А если вам дали какой-то заказ, вы сделали и его оплатили — это не сильный удар. Другое дело, что те, кто работает сверхсрочно, не будут получать доплаты, хотя могу ошибаться. Работать надо не с бумагами, а с кейсами.
Когда пойдут случаи и мы их как-то систематизируем, то поймем: везде будет по-разному. Но РЖД уже и так частично мобилизована под перевозку грузов. Я не могу спрашивать, как с ней расплачивается Минобороны или федеральный бюджет — это тайна, покрытая мраком. Этот уже широкий кейс мы анализировать не можем. Что будет с остальным? Знаете, трудовой фронт и копание окопов по «бывшей постоянной границе» Российской Федерации — в это я как-то сильно не верю. Поднимать моральный дух населения властям бы хотелось, но можно менее дедовскими способами это делать? Было бы получше.
Работа с мигрантами ведется «с упущениями». Чтобы это исправить, Путин создал новую службу 
«Мудрые и мотивированные». Почему бизнесу необходимо «серебряное поколение 50+» 
Набиуллина: ключевая ставка в 2025 г. пойдет по нижней границе диапазона 19-22% 
Кто попробует это, будет видеть Екатеринбург в эротических снах. Яков Можаев о нашей кухне