«Россия точно небезнадежна. Граждане всех стран Европы однажды считали, что все пропало»

Дмитрий Травин, научный руководитель Центра исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге, представил в Ельцин центре свою книгу «Почему Россия отстала?» (Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2021). В материале DK.RU — о том, существует ли, по мнению ученого, тот самый особый путь России, какую роль в нашей истории сыграла Октябрьская революция, а также о возможных будущих путях развития.

Почему у России нет никакого особого пути

— Всех интересует вопрос о том, как развивается наша страна, Россия. У нас есть достижения, есть проблемы. Мы смогли создать рыночную экономику, выйти из советского строя в рыночное хозяйство, но экономика у нас хоть и рыночная, но, мягко говоря, так себе, с очень большими проблемами.

Мы хотели построить демократию, но это совсем не удалось. Мы хотели войти в мировое хозяйство, даже в какой-то момент вошли, но сейчас из него выходим.

Есть много проблем, связанных с развитием общества, и мы хотим получать ответы на эти вопросы. По сути, первый вопрос, который всех нас интересует: почему наша страна все-таки довольно бедная. Побогаче, чем большинство африканских стран, но то, на что мы надеялись лет 35 назад, когда начиналась перестройка, конечно, не реализовалось. На эту тему издается много книг, пожалуй, самая известная из них — «Почему одни страны богатые, а другие бедные» Джеймса Робинсона и Дарона Аджемоглу.

Аналогичные вопросы: почему в одних странах происходят революции, в других нет, почему складывается или не складывается демократия, почему империи рассыпаются и на их месте возникают национальные государства. Это то, чем занимается мой исследовательский центр и я лично.

Первая проблема, на которую я постарался дать ответ несколько лет назад, состояла в том, чтобы понять, как не надо исследовать Россию, если мы хотим понять, что реально происходит. Этому была посвящена книга «Особый путь России: от Достоевского до Кончаловского». Дело в том, что проблематика, о которой я говорю, еще лет 200 назад была отдана на откуп людям, которые не очень профессионально разбираются в социальных вопросах. Даже такие великие люди как Федор Михайлович Достоевский, а писатель он, безусловно, величайший. Но когда он что-то писал по социальной проблематике, это получалось или очень неудачно, или весьма спорно.

Много людей, не занимающихся этим вопросом профессионально, 200 лет писали на тему того, как Россия развивается, почему мы отстаем и отстаем ли. В книге «Особый путь России» содержится краткий анализ концепций, описывающих то, что Россия наша — совершенно особая страна, ни на кого не похожая, пути у нас особые, достижения невероятные. В этой же книге я проанализировал тех, кого один мой друг, сам пишущий об особом пути России, называет «особистами-пессимистами». Особисты-оптимисты пишут, что Россия круче всех, а особисты-пессимисты говорят, что Россия самая мерзкая страна, у которой точно особый путь, и никогда из нас никакого толку не выйдет.

Я проанализировал обе концепции и постарался показать, почему оба пути ошибочны и подобным образом Россию не надо исследовать. Если, конечно, вы хотите заниматься наукой, а не идеологией.

Если вы по совету политтехнологов хотите втюхать своим клиентам какую-то великую идею, можете смело говорить об особом пути России, это очень хорошо продается на политтехнологическом рынке. Если мы серьезными вещами занимаемся и хотим понять, что происходит с нашей страной, то теория особого пути, конечно, совершенно не подходит.

До нас активно разрабатывали теорию особости немцы, у них богатейший опыт так называемого «зондервега», особого пути. Немцы активно занимались разработкой этой теории с первых годов XIX века до конца Второй мировой войны. Сейчас немецкая наука признает, что все это ерунда и никакого особого пути у Германии нет, хотя тексты в этом духе писали великие люди: философ Иоганн Фихте, писатель Томас Манн и другие. То, что они говорили об особости Германии, жизнь не подтвердила.

Есть одна большая проблема возникает, когда мы начинаем с точки зрения современной исторической социологии выяснять, что у нас в России так, и что не так. Дело в том, что классические работы, посвященные проблемам исторической социологии, почти не затрагивают Россию непосредственно. То есть если в книге излагается хорошая теория, то с ее помощью можно изучать самые разные страны, в том числе и нашу. Но когда мы как читатели хотим почитать о проблемах экономического развития общества, мы хотим, конечно, получить наглядные примеры не только из истории Англии, Франции или США, но и из истории нашей страны. В классических работах, написанных западными авторами, с этим сложно.

Дело в том, что, как бы мы ни любили нашу страну, в мировой науке она находится на периферии.

Конечно, на Западе есть много историков-славистов, которые изучают Россию профессионально. Это люди, которые знают русский язык с университетских времен, которые прожили в России какое-то время, которые общались с нашими учеными. И, если мы хотим почитать книгу западного автора по конкретной исторической проблеме России, допустим, узнать о правоохранительной системе России XVII века — кого, как и за что наказывали — есть прекрасный американский автор Нэнси Коллманy, она лучше любых российских авторов осветила этот вопрос.

Но если мы хотим получить развернутый историко-социологический анализ проблем развития России на протяжении столетий — не просто описание того, что происходило, а увидеть именно анализ, объяснения, почему происходило так, а не иначе — западные исследователи этим занимаются очень мало. Именно потому, что мы для них на периферии интересов.

В целом получается, что есть хорошие теории, с помощью которых мы можем изучать Россию, но в работах западных авторов конкретного анализа России в рамках этих теорий нет. Мы должны как-то сами вписывать нашу страну в эти теории.

В книге «Почему Россия отстала?» я пытаюсь на основе тех серьезных  историко-социологических теорий, которые изучил, провести собственный анализ того, как развивалась Россия, почему она на протяжении длительного времени отставала, почему наша страна временами догоняет западные страны, проводит успешные реформы, а после снова отстает. В чем сложный историко-социологический путь России?

Я исследую историю страны на протяжении долгого времени, с первых веков существования до современности. Исследую не как историк — я беру историю и смотрю, как страна развивалась в экономическом и политическом плане на фоне других стран.

На каком-то этапе ряд стран пошел вперед. Почему это произошло? Потому что там жили очень умные люди? Нет, дело не в этом, были объективные причины, которые ускорили процессы. Например, развитие северо-итальянских городов в позднее Средневековье. На Руси таких условий не было. Как, кстати, их не было в Норвегии, Шотландии. Мы пытаемся понять, какие объективные факторы влияли на развитие разных стран в разное время.

Я пытаюсь показать, что проблемы России связаны вовсе не с тем, что у нас Гайдар делал то ли правильно, то ли нет реформы, Путин правильно или неправильно управляет. И даже не в том, что Петр I провел реформы, выжигая каленым железом все, что ему не нравилось, а не так, как мог бы проводить реформы его рано скончавшийся брат Федор Алексеевич.

Я вписываю Россию в европейский контекст. Я в книге пишу и о проблеме развития итальянских городов, и о том, как экономические импульсы из Италии передавались в другие регионы Европы. Я считаю, что только на этом фоне можно показать проблемы, с которыми начала сталкиваться Россия. Это мое важнейшее методологическое условие, хотя по этому поводу я много спорю с коллегами, сталкиваюсь с тем, что читатели говорят: «Вы обещали, что расскажете, почему Россия отстала, а в книге так много об Италии, вы точно не ошиблись?». Нет, ребят, я не ошибся. Я тридцать лет размышлял над тем, как писать такие книги, и понял, что если мы, не зная европейского контекста, начинаем показывать, как развивается Россия, мы, скорее всего, ошибемся. И книг с такими ошибками очень много.

Если мы начинаем понимать, от кого отстали и по каким причинам, мы можем понять, в чем причина проблем развития страны.

О роли марксизма и социализма в судьбе России

— Я считаю, что в судьбе человечества марксизм сыграл, мягко говоря, не очень хорошую роль. Но то, что он возник в XIX веке, было объективным процессом, потому что было много сопутствующих обстоятельств, на базе которых что-то подобное вполне могло родиться. Не Маркс, так кто-то другой написал бы теорию, в соответствии с которой должна была произойти экспроприация экспроприаторов.

Вышло так, что именно в России победила марксистская революция — Октябрьская революция была сделана с марксистских позиций. Эта революция оказала худшее влияние на развитие России чем, скажем, Великая французская революция на развитие Франции или Великая английская XVII века — на развитие Англии.

Я считаю, что если бы у нас не было Октябрьской революции и страна бы развивалась как следствие произошедшей Февральской революции, такого жестокого развития событий, как в 30-е годы, у нас не было бы. Вероятность этого, по крайней мере, велика.

Октябрьская революция предопределила позицию большевиков, в том числе в вопросе экономической модернизации. Они не могли себе позволить обойтись без милитаризации экономики — это было связано с теорией мировой революции, без этого было никак.

Когда большевики были у власти, и тут уже неважно, Сталин у власти или был бы Бухарин, они должны были милитаризировать страну. Трудно представить большого большевистского лидера, который сказал бы: «НЭП — это то, что нам нужно, давайте снова медленно врастать в капитализм». Поэтому то, что у нас происходило в годы кровавой модернизации 30-х годов, когда миллионы крестьян умерли от голода, поскольку зерно выкачивалось из деревень и экспортировалось ради закупа западных технологий, — было логичным для того времени и режима.

Я бы не сказал, что социализм адекватен именно русскому менталитету. Теория эта популярна, идет она в основном от знаменитой работы Николая Бердяева «Истоки и смысл русского коммунизма», где автор выводил произошедшее в России не столько из марксизма как теории, а из какой-то русской ментальности, которая привела к русскому коммунизму. Но если мы посмотрим на поиски справедливости в разных европейских странах, мы увидим, что эти проблемы стояли повсюду. То, что марксизм появился в Германии, связано с тем, что немцы очень серьезно относились к вопросу социализма, хотели изменить свой кайзеровский строй.

Можем ли мы вернуться к социализму? Я не могу предсказывать будущее — еще год назад я видел будущее нашей страны не так, как сейчас. Пока ощущение, что возвращение все же маловероятно. Мы, может быть, какие-то серьезные ошибки допускаем, но в другом направлении, не в плане возврата к социализму.

Я с уважением отношусь к социал-демократии. Я признаю, что социалистические идеи — это не чья-то дурость, а естественное развитие мысли большого числа людей. Европейские страны сегодня все в большей или меньшей степени социальны: около 50% внутреннего валового продукта через налоги перераспределяется на социальные и прочие нужды. Так обстоят дела в Германии, Скандинавии, в меньшей степени в Испании и Португалии. Это нормально.

Каким бы я ни был либералом, я не собираюсь бегать с выпученными глазами и кричать о том, что социализм погубит мир. Это не катастрофа. В нем есть минусы, но есть и определенные плюсы. Если в России установится социализм современного европейского типа, где госсобственность очень мала, в политике существует демократия, но при этом государство с помощью больших налогов перераспределяет бюджет и делает так, чтобы социальная защищенность была очень высокой — я буду считать это нормальным.

Россия сегодня: как сильно страна отстала и чего ждать дальше

— Самые острые дискуссии прошедшего года сводятся к следующему: многие мои коллеги говорят, что Россия безнадежна, что шансов на нормальное движение вперед нет, потому что у нашего народа особая ментальность, которая не позволяет нормально развиваться. Поэтому кто-то из этих людей мигрирует, кто-то уходит во внутреннюю эмиграцию.

Я считаю эту точку зрения ошибочной. Является ли наше общество пригодным для нормального развития или безнадежным, определяется не сегодняшней ситуацией и не нашими мифами о будущем. Будущее непредсказуемо, нынешняя ситуация в любой стране в любой момент времени — это только точка на длительном историческом пути.

Назовите мне любую страну Европы, и я вам скажу, в какой момент времени население этой страны хваталось за голову и заявляло: «Мы находимся в состоянии такой катастрофы, что страна уже никогда не поднимется». У всех это было в связи с разными обстоятельствами.

Единственное, что может нам дать более-менее четкие знания о возможностях развития страны — это историко-социологический анализ нашего прошлого. Можем ли мы сказать, что в нашем прошлом какие-то неприятные и даже зловещие повороты были связаны с нашей тупостью, тупостью наших предков, их моральной ущербностью, или это было связано с какими-то объективными обстоятельствами и выбор был достаточно рационален, просто когда мы на это смотрим спустя 500 лет, мы понимаем, что он был не лучший?

То, о чем я пишу, то, чему я посвящаю очень много сил, подбирая много фактов, убеждает меня в том, что в истории России не было плохих поворотов, связанных с ущербностью наших предков. Не существует какого-то ущербного российского менталитета.

Например, для следующей книги я подробно анализирую проблему крепостного права. Это не врожденное рабство, как писал Николай Костомаров. Это очень конкретное развитие ситуации в очень конкретном XVI веке, когда перед Россией стояли вызовы, на которые мы ответили вот так, а не иначе. Кстати, примерно также ответили Польша и Латвия. И даже в Германии крепостное право существовало до XIX века.

Жестокость петровских реформ вовсе не является какой-то особой российской модернизацией. То, что делал Петр (а это мы можем проследить по целому ряду моментов), было импортировано из разных европейских стран, но только в ментальном виде. На что реагировал Петр? Он был жестоким убийцей и тираном или европейцем, только европейцем не в духе XXI века, а в духе века XVII?

Поверьте, годы моих исследований показывают: Россия точно небезнадежна, что бы ни происходило на том или ином поворотном пути нашего развития, возможности для того, чтобы нормально развиваться, все равно появляются.

Конечно, в начале 2023 г. у нас много проблем. Те трудности, с которыми столкнется наша экономика в ближайшие годы, очень серьезны, мы будем развиваться гораздо хуже, чем могли бы в иной ситуации. Вылезать из этого будет очень непросто. Это связано с тем, что экономика в XXI веке существует как мировое хозяйство и если какие-то связи разрываются, проблемы, конечно, можно ликвидировать через некоторое количество лет, но это точно потеря экономических позиций.

Например, по итогам прошлого года наша экономика упала, по официальным данным, на два с небольшим процента. Вместо того, чтобы расти, как вся мировая экономика, мы упали. Но в цифре в два с чем-то процента есть хитрость: у нас сейчас должен был идти восстановительный рост после пандемийного спада. Мы должны были расти и расти довольно быстро, на 4-5% в год. Так что у нас спад не в 2%, а в 5-6%, которых мы могли бы достичь.

Сейчас проблемы будут накапливаться, и в момент, когда мы все же начнем опять предпринимать шаги для выхода из кризиса, значительно осложнят проведение реформ. Но все уже произошло.

Читайте также: Андрей Нечаев: «Во многом ход реформ 1991 г. определялся полным коллапсом экономики»