Как пережить смерть близкого человека самому и помочь пережить другому — Оксана Собина

Переживая смерть близкого человека, мы проходим пять стадий — отрицание, злость, стадию торга, депрессию и принятие. Врач-психотерапевт Оксана Собина рассказала об их особенностях, чем опасно «застревание» в этих состояниях, и почему с детьми лучше быть честными, даже когда умирает важный для них взрослый.  

Знакомая, пережившая смерть близкого человека, недавно заметила, что тема смерти и потери как будто табуирована: ее избегают и в публичном поле, и в приватном. Поэтому, столкнувшись с утратой, не знаешь, куда кинуться. Так ли это?  

— Пожалуй, да. Единственное, что я вижу в публичном пространстве — сообщения о смерти близких в соцсетях и слова поддержки от друзей и подписчиков. Мы избегаем темы смерти, в последнее время даже перестали говорить, что кто-то умер: «умер» заменили на «ушел». Это неправильно семантически и буквально «бьет по ушам». «Мама ушла», «папа ушел». Куда они «ушли»? За хлебом? Слово «ушел» неточное, либо надо говорить, что человек ушел в лучший из миров. Отказываясь называть вещи своими именами, мы пытаемся как-то смягчить страшное, но, если человек умер, он умер, и от того, что ты скажешь «ушел», легче не станет. Стремление сделать помягче, понезаметнее, завуалировать, не добавляет ясности, это наведение тени на плетень.

В целом темы, смерти действительно трудно касаться.

Но мы попробуем. Какие чувства испытывают люди из-за смерти близких?

— В пандемию повсеместно начали говорить о пяти стадиях принятия, о них не написал только самый ленивый «околопсихолог». Первая стадия — отрицание, вторая — злость, третью почему-то называют стадией торга, четвертая — депрессия, пятая — принятие. Такая стадийность была выявлена (и описана) у переживающих потерю близкого человека, но потом ее спроецировали на самоизоляцию в период пандемии, а теперь и на эмиграцию.

Начнем с отрицания: пациенты часто говорят, что им кажется, что близкий не умер, а ненадолго ушел или уехал, и что он вернется. Это происходит потому, что человек долго был рядом, а если речь идет о родителе, был рядом всю жизнь. Представим молодую девушку, которая жила вдвоем с мамой, потом уехала учиться и звонила ей, делилась радостями и печалями. А теперь мамы нет и не будет никогда. Следствием этого шокирующего изменения может стать нервный срыв. Чтобы этого не произошло, включается механизм психологической защиты, и человек начинает отрицать произошедшее.

Как правило, первая стадия продолжается неделю-две, потом шок проходит, необходимость в отрицании исчезает и появляется злость. Она переживается как приступы гнева, направленного на умершего человека.

Но ведь, скорее всего, человек умер не по собственной воле…

— Испытывать злость в такой ситуации — нормально. Просто, как правило, о ней не говорят. Спектр переживаний человека зависит от ситуации: если умрет 90-летняя бабушка, вероятно, близкие не почувствуют злости, ведь это «естественный ход событий». Другое дело, если в аварии погибнет муж, а жена останется одна с годовалым ребенком, ипотекой и кредитом на машину. В этом случае смерть вдвойне катастрофична: с одной стороны, погиб любимый и важный человек, с другой, вся жизнь посыпалась.  

Порой злость необходима, чтобы справиться с чувством вины. Например, после смерти бабушки родственники, которые с ней не жили и нечасто о ней вспоминали, начинают обвинять тех, кто с ней жил: «вы недосмотрели», «вы ее угробили». Например, внучка снова и снова думает: надо было позвонить бабушке, приехать к ней. Или жена вспоминает о плохом предчувствии, о «знаках» — собака себя не так вела.

Их преследует мысль: надо было прислушаться к себе и сделать иначе. Это «бы» называют торгом, но вообще-то это чувство вины. Оно — тяжелое, от него хочется избавиться, поэтому проще переложить ответственность на кого-то.

Переживание нелинейно, зачастую злость, вина и отрицание идут рука об руку, но начинается с отрицания. Через несколько недель наступает депрессия: ты понимаешь, что человек умер. Возникает ощущение пустоты в целом и в пространстве в частности: место в квартире освободилось, не надо готовить для мужа ужин, не надо идти за лекарством для бабушки. Появилось свободное время и место. Первые эмоции — вина и злость — отбушевали, приходят грусть и ощущение пустоты. Ощущение пустоты переживается как депрессия и подавленность. Пятая стадия — завершающая, когда человек адаптируется к изменившимся условиям жизни.

Можно ли застрять в какой-то из стадий?

— Если человек плотно застревает в стадии отрицания, скорее всего, он окажется в психиатрической больнице с диагнозом реактивный психоз. Но это редко происходит. Можно застрять в стадии депрессии. Обычно в кино красиво показывают, как после смерти или исчезновения ребенка родители на годы консервируют его комнату, превращают ее в монумент. По большому счету, это психопатология, которую в кино не лечат. В жизни так не бывает: человек не застревает так долго и так плотно в депрессии. Это чревато социальной дезадаптацией. Кроме того, очень нерационально держать комнату как монумент — у большинства людей нет такой возможности.  

Горе не проходит одномоментно. Время лечит, но это не значит, что через год, справив поминки, вы забудете об умершем. Вы можете по-прежнему испытывать душевную боль, грустить, ощущать пустоту, но при этом продолжать жить свою жизнь — работать, следить за собой, общаться с друзьями.

Другое дело, когда человек ограничивает социальные контакты, теряет работу, начинает опускаться: злоупотребляет алкоголем, перестает следить за собой. В этом случае фиксация на горевании приводит к социальной дезадаптации и снижению уровня жизни. Есть другой вариант фиксации: человек чувствует себя больным, ходит к терапевту, неврологу и во всех кабинетах рассказывает о смерти близкого. Со временем его перестанут слушать, но продолжат выписывать лекарства и отправят к психологу.

Возможно, дальше он будет менять психологов и психотерапевтов — не потому, что они не помогают решить проблему, а потому что у него нет задачи ее решить — ему нужно сочувствие. Происходит невротическая фиксация на истории: он повторяет ее повсюду, как заезженную пластинку, и получает от окружающих психологические бонусы — поддержку.

Кто-то может оказать материальную помощь: покормить, помочь на садовом участке, если речь идет о пожилой женщине. Человек выступает в роли жертвы, его спасают, и он будет этим пользоваться. Так бывает.

Приведу пример фиксации на потере из сериала «Обвиняемые». Сын устроился работать на склад и погиб буквально в первый день. Следователи пришли к заключению, что он нарушил правила техники безопасности. Мать в это не поверила, поскольку сын был гиперответственным, и решила во что бы то ни стало выяснить правду. Так невыносимая душевная боль трансформировалась в сверхценную идею, а это психопатология. Героиня бросила работу, почти перестала общаться с мужем. В результате, отчаявшись добиться правды, она подожгла склад, где погиб сын, то есть совершила преступление. Но кино есть кино: суд присяжных признал ее невиновной, каким-то образом выяснилось, что в гибели сына виновато предприятие. Кого-то наказали, справедливость восторжествовала, и даже отношения героини с мужем восстановились. Наверное, все это помогло ей пережить душевную боль, но ценой психического расстройства, совершения преступления и других потерь.

Что помогает пережить потерю близкого?

— Помогает — говорить об умершем. Для сохранения психического здоровья членам семьи полезно делиться друг с другом своими переживаниями, перебирать фотографии, вспоминать ситуации, связанные с умершим. Но, возвращаясь к началу беседы, мы не знаем и не умеем говорить о смерти. Обычно до девятого дня близкие заняты «оргвопросами», а потом друзья и знакомые расходятся, и семья остается в малом составе. В этот момент важно не мериться горем — кому тяжелее, а вспоминать. Зачастую же, когда кто-то начинает говорить «я не могу, мне тяжело», то в ответ слышит: «перестань, ты сейчас заревешь», «успокойся», «тише-тише» и так далее. Это «тише-тише» сопровождает нас буквально с рождения — нам не дают выражать эмоции. Правильнее дать возможность выговориться и прореветься. Человек не будет говорить бесконечно и не сможет бесконечно реветь, минут через тридцать он успокоится. Возможно, в этот же день или на следующий он снова поревет и снова успокоится. Так со временем боль станет меньше.

Внутри семьи бывает сложно говорить о смерти и горе, потому что все испытывают сильную боль. Один родственник может оказаться не готов делить ее с другим, потому что у него самого болит, и он с трудом терпит.

В ситуации, когда в семье не могут говорить друг с другом, лучше обратиться к психологу или психотерапевту. Когда ко мне приходит человек, потерявший близкого, я сочувствую, но не теряю дара речи от горя, поэтому могу помочь: говорю с пациентом об умершем и о том, что теперь происходит с ним самим, подсказываю, как выразить свои переживания.

Самый тяжелый вариант переживания горя — когда человек «каменеет»: он не говорит, не смеется, не шутит, не плачет, не злится, не рвет на себе волосы от чувства вины, а «замораживается». В этом состоянии обязательно нужна психологическая помощь, потому что можно «окаменеть» до состояния психоза, при котором показана неотложная госпитализация. Главная задача психологов, работающих в чрезвычайных ситуациях, — вывести человека из «каменного» состояния. Пусть кричит, скандалит, лишь бы не сидел с «каменным» лицом.

Правильно ли ограждать скорбящего человека от бытовых забот?

— Необходимость что-то делать дает ощущение, что жизнь продолжается. Если человек сам просит о помощи: «погуляй, пожалуйста, с собакой», или «заплати за квартиру», потому что «у меня все кувырком, и голова не соображает», — ему можно помогать в течение какого-то времени. Но в целом забота, способствующая тому, что он сидит дома один и переживает, не идет на пользу. Чем больше смысла в жизни, тем легче продолжать жить.

Лучший способ помочь — держаться рядом. Можно говорить, можно молчать, но быть рядом. Чтобы горюющий человек понимал: он не один, и, если будет совсем плохо, потребуется поговорить и пожаловаться, его выслушают.

Как разговаривать о смерти с детьми?

— Неправильно — не говорить с ними о смерти и ограждать от нее: не будем травмировать ребенка, не возьмем его на похороны, пусть думает, что бабушка уехала. Подобные тайны не полезны для психики. У детей психика пластичная, крепкая, они чувствительные, эмоциональные, и им присуще называть вещи своими именами. Если вы не берете ребенка на похороны, вы лишаете его возможности проститься, понять и пережить. Кроме того, у него происходит разрыв реальности: все вокруг горюют, ходят с опухшими от слез глазами, а его отправляют в гости поиграть.

Желание уберечь детей от негативных переживаний, от душевной боли — естественное и понятное. Но в этом случае через 10 лет не надо удивляться, что они «какие-то черствые».

Сегодня много говорится о необходимости развивать эмоциональный интеллект, и взрослые люди ходят ради этого на тренинги. Но эмоциональный интеллект развивается на основании жизненного опыта и переживаний. Если мы отсекаем у ребенка возможность переживать отрицательные эмоции, мы лишаем его возможности развить эмоциональный интеллект, лишаем проживания огромнейшего жизненного опыта.  

То есть говорить, что папа или мама уехали в командировку, а не умерли, неправильно?

— Да, потому что, помимо сказанного выше, это обман. И родственники окажутся в сложном положении: чем больше времени пройдет, тем сложнее будет сказать правду, а, когда она выяснится, ребенок может обидеться и раз и навсегда перестать доверять.  Тайное всегда становится явным, и откуда вы знаете, что правда выйдет наружу в более подходящий момент, чем сейчас?   

Можете порекомендовать книги и фильмы, в которых рассматривается тема переживания смерти?

— Роман «Там, где в дымке холмы» Кадзуо Исигуро. Он о женщине, переживающей самоубийство старшей дочери, о том, что горе остается навсегда, но при этом можно жить дальше. Роман Йэна Макьюэна «Дитя во времени» — об исчезновении ребенка, влиянии этого события на отношения супругов и о том, как главный герой (писатель) пытается смириться с произошедшим и начать жить заново. Из фильмов — «P.S. Я люблю тебя» — о женщине, потерявшей мужа.

Читайте также на DK.RU:

«Будто гонится 9 злых собак, но от них не убежишь». Пандемия — это сверхсильный стресс

«Человек не плачет дни напролет, не прячется под стол, он просто умирает для мира»

«Главная задача сейчас — сохранить ясную голову и более-менее здравый рассудок»