Алексей Иванов: «Вместо идеологии у нас сплошная конспирология»

Писатель Алексей Иванов в середине февраля презентовал в Екатеринбурге новый роман «Бронепароходы». Речь в произведении идет о Гражданской войне на реках с использованием самого разного водного транспорта, на написание 700-страничного романа у Иванова ушло почти два года.

В 1918-1919 гг. практически все враждующие силы в Приволжье имели бронефлотилии — обычные мирные пароходы переоборудовали, вооружали, оснащали броней. Такие флотилии были и у эсеров в правительстве Комуч в Самаре, и у красных в Нижнем Новгороде, и у повстанцев ижевских и воткинских заводов, и у чекистов в Перми. Речной мир — мир удивительный, живущий по своим законам. Самое трагичное для этого мира было то, что все пароходы, будучи участниками Гражданской войны, были жертвами — они попадали то в руки красных, то в руки белых.

На встрече с читателями Иванов говорил не только об истории создания романа и своих прошлых произведениях. DK.RU зафиксировал главные тезисы.

За те два года, что вы писали роман, Россия сильно изменилась. Повлияло ли это на сюжет или героев «Бронепароходов»?

— Если перемены в окружающей жизни влияют на сюжет романа и судьбы героев, значит, автор не продумал его до конца. А я предпочитаю все же продумывать сюжеты.

Изменение общественно-политической ситуации на роман не повлияло, но повлияло на меня. Когда я написал две трети и закрутилось то, что закрутилось — я понял, что был прав. Те оценки, которые я раздаю в романе возможным общественно-политическим и военным течениям — справедливы.

Роман толстый, и тираж у него рекордный — 80 тыс. экземпляров. Не рискованно?

— Я решил, что если издательство не против, почему бы и не издать таким тиражом. В конце концов, роман «Золото бунта» вышел тиражом в 50 тыс. экземпляров, а тогда я был не настолько известным автором, как сейчас.

К вопросу о толстых романах. Оказывается, они очень востребованы нынешней публикой, так же, как востребованы сериалы. Дело в том, что сегодня мы привыкли к обрывочной информации, которая подается мелкими дозами — это информация в новостях, блогах. И современному человеку нужна долгая история, длинный рассказ — он хочет долго следить за событиями какой-то истории, за изменениями в жизни героев. В этой потребности и заключен успех больших романов и драматических сериалов.

Сергей Бурунов, озвучивший роман, после окончания работы сказал, что понял одно: «У каждого человека внутри своя война. Какой бы он ни был снаружи, какие бы ни были обстоятельства — у каждого внутри своя война». Как вы это прокомментируете?

— У меня и герои говорят, что Гражданская война идет не между белыми и красными. Просто каждый человек внутри немножко белый и немножко красный, поэтому война всегда идет в душе человека.

У вас в душе сейчас идет война?

— А у кого она сейчас не идет?

Вы как-то сказали в одном из интервью, что есть ощущение скорого окончания нынешней неприятной ситуации.

— Это было ложное ощущение. Я ошибся.

Дореволюционная Россия — не нищая и отсталая?

— О дореволюционной России у нас представление советское, а советская парадигма навязывала нам мнение, что страна была нищей, отсталой, убогой, что Сталин взял Росию в лаптях, а оставил с ядерным оружием. Ничего подобного.

Когда я несколько лет назад пришел в Екатеринбурге в музей, расположенный рядом с Храмом-на-Крови, я был поражен тому, что за документы там представлены. Например, там есть фотография того, как Николай II участвует в освящении подводных лодок, есть карта будущего московского метрополитена.

Абсолютное большинство достижений сталинской эпохи — это вещи, которые придуманы, а нередко и начаты до революции. Общеизвестно, что БАМ был разработан еще в царские времена. Дореволюционная Россия была богатой, процветающей, сытой страной с огромным будущим. Она занимала пятое место в мире по уровню экономического развития и стремительно становилась четвертой. Она была куда более продвинута, чем Россия современная.

В нищих странах революции не делаются, революции происходят только от сытости — когда у людей есть достаток, они решили бытовые проблемы и имеют деньги на то, чтобы поддерживать подпольную партию. Когда времени хватает на то, чтобы читать подпольную литературу, заниматься в кружках — тогда рождается мысль о революции. Когда люди живут хорошо, но хотят жить еще лучше, но им не позволяют. А когда люди живут плохо, едва сводя концы с концами, никаких революций не происходит, все силы у людей уходят на поиск хлеба насущного.

Правда ли, что писатель пишет такой роман, какой хотел бы прочитать?

— Главное мое желание, когда я пишу роман — это рассказать хорошую историю. А для кого я это рассказываю? Обычно люди разделяют: кто-то пишет для себя, кто-то для публики. Мне представляется, что такое разделение является абсолютно абсурдным. Есть мнение, что писатель пишет такой роман, какой он хотел бы прочитать как читатель, но его никто не написал. У меня именно так и происходит.

В современной жизни есть острые темы, на которые я хотел бы высказаться и, разумеется, я выскажусь. Хотя не знаю, сможет ли публика это считать. Например, мой роман «Тени тевтонов» — на очень острую, злободневную тему, но, как мне кажется, публика его не считала. Это рассказ о падении Тевтонского ордена в XV в. и о падении Третьего рейха в 1945 г. Эти события очень перекликаются друг с другом. Сам сюжет романа, взаимоотношения героев, хорошо иллюстрируют понимание конспирологии.

Дело в том, что в современном обществе идеологии как таковой нет, вместо идеологии есть конспирология — мы все объясняем заговором. Какую бы вещь мы ни взяли, все объясняем заговором. Например, почему мы плохо живем? Потому что все страны вокруг нам пакостят. Или почему такой климат странный? Тоже понятно: глобальное потепление.

Эта конспирология стала нашей идеологией. Телевидение приучило нас во всем видеть заговоры, объяснять все злыми кознями, а не нашими недостатками. Почему конспирология антигуманистична, помимо того, что она просто глупа? Дело в том, что она всегда представляет человека игрушкой злых сил, лишая свободы воли. Я написал роман именно антиконспирологический, главный герой в «Тенях тевтонов» — хороший человек, но конспиролог. И из-за этого он доводит остальных хороших людей до катастрофы.

Почему вы говорите, что настоящее зависит от будущего?

— О чем «Бронепароходы»? Это книга о гражданской войне, о белых и красных, о бронепароходах, хороших и плохих. Но в философском смысле это роман об этике сохранения будущего. Мы в XXI веке воспринимаем будущее не так, как его воспринимали даже недавние предки.

Это восприятие изменилось примерно в 80-х годах XX века, будущее стало восприниматься как объективно существующее. Оно же все равно есть произведение того, что существует сейчас? Следовательно, оно существует объективно, хотя еще и не начало существовать. Но раз оно объективно, оно оказывает влияние на день сегодняшний. Так что многое в нашей жизни можно объяснить влиянием не прошлого, а будущего.

Это влияние будущего нашло отражение, например, в фильме «Терминатор», где герои борются с роботом, пришедшим из будущего — там причинно-следственные связи поменялись местами. Или, например, современная инновационная экономика основана именно на таком понимании будущего. Потому что традиционная экономика работает на принципе того, что спрос рождает предложение. Скажем, наступила зима, всем понадобились валенки — производители начали выбрасывать их на рынок. В инновационной экономике предложение рождает спрос.

Предложение, если оно сделано правильно, порождает ураганный спрос. Когда Стив Джобс изобретал айфон, не было же никакого айфона. А спрос на него просто огромен.

Я писал роман уже с новым пониманием будущего, но он посвящен не его предугадыванию, а этике сохранения будущего — какими должны быть взаимоотношения между людьми и взаимоотношения внутри общества, чтобы это будущее получило возможность осуществиться. Этика эта сродни поведению матери, которая защищает своего ребенка, не зная, каким человеком он вырастет.

Общество должно быть устроено так, чтобы в нем обязательно было место для неизвестного будущего. Если обществу начинают навязывать будущее — говорят «Будем жить как наши предки», «Можем повторить» и так далее — это не настоящее будущее. Подлинное будущее всегда неизвестно.

Империи умерли?

— Идея имперскости давно отжила, это старая идея. Мы живем в XXI веке, какие империи? Это форматы XIX века, они были архаичны уже в XX веке. Сейчас это понятие так дискредитировано, что лучше им вообще не пользоваться. Империи сметены в прошлое безвозвратно, и этого мертвеца не возродить.

Ранее на DK.RU: «Россия точно небезнадежна. Граждане всех стран Европы однажды считали, что все пропало»